"НЕ БОМЖИ вы, небом живы. Не бомжи вы, небом живы", - навязчивый каламбур я всю дорогу бубнил себе под нос, пока добирался до площади трех вокзалов. Перед тем как начать общаться с обитателями городского дна, я должен был непременно убедить себя в том, что они такие же люди, как и мы с вами. Ну, может, им меньше везло в жизни, они более слабовольные, но... ведь это целая субкультура, в которой можно (и нужно) найти что-то привлекательное и самобытное! И нормальных людей среди них - наверняка тоже. "Не бомжи вы, небом живы".
Витька и брат
В ПЕРЕХОДЕ под площадью трех вокзалов замечаю парочку, сидящую в обнимку на грязных картонках. В рюкзаке за моей спиной призывно звенят несколько бутылок дешевого пива. "Влюбленные" поначалу смотрят волками, но потом оттаивают. Моя легенда проста: я - писатель, собираю материал для книги "о людях, живущих на улице". Увы, парочка не может порадовать меня красивыми историями своей жизни. Женщина лыка не вяжет, а что касается чумазого мужика, то весь пафос его речи сводится к бормотанию: никто-де нас не любит, только гоняют да притесняют. Интересуюсь: а нет ли среди их знакомых человека "интересной судьбы"? С минуту бомж глядит на меня мутными глазами, потом кивает в конец перехода. "Ты у Витьки спроси. Вон стоит, вишь? Он тебе и про брата расскажет. Витька щас даже пить бросил. Чем не интересная судьба?.. А ты мне пиво заместо его отдай, он все равно не будет".
Однако, как выяснилось, пить Витька бросил только вчера. А потому он с удовольствием употребил предложенную порцию ячменного напитка. Речь его отличалась степенностью и размеренностью, что поневоле располагало к собеседнику. Да и воняло от него гораздо меньше, чем от предыдущего "оратора". Одет он был в фуфайку с лейблом "Найк", мятую бейсболку и непонятного происхождения брюки.
"Сам я из Подмосковья, из Коломны, - начал свой рассказ 42-летний Витька. - Раньше на ЗИЛе работал, до мастера цеха дошел. В спорте мог карьеру сделать, на байдарке плавал. Вообще я тебе скажу: бывают такие моменты в жизни, когда нельзя предсказать, как оно у тебя дальше сложится. Живешь, все вроде хорошо, и вдруг - бац! - ты уже где-то на обочине, а то и вовсе калека. Так вот, у меня переломный момент был. Ушел я с ЗИЛа в частную фирму: один человек предложил вместе работать, тоже с автомобилями дело было связано. А потом смылся. С нашими общими деньгами. У нас заказ, а рассчитываться нечем. Короче, кинул. Меня в оборот взяли. Говорят, отписывай, что есть у тебя. А у меня "Москвич" да комната в коммуналке - взять-то нечего. Однако взяли. Так жилья и лишился. К матери в Коломну возвращаться не стал, пошел бомжевать. Поначалу даже нравилось: сам себе хозяин, свобода..." - "А брат тут при чем? Вон человек что-то говорил". Витька тяжко вздохнул: "Так это брат меня и кинул, понимаешь? Сначала я искал его, а потом плюнул на это дело. Человек говенный оказался. Мне потом рассказали, что он в Москву вернулся через пару лет, в одной известной фирме работает. Но не пойду же я к нему в таком виде. А он, между прочим, тоже про меня знает. Что я тут бомжую, бутылки на вокзале собираю. Если бы хотел, сам меня нашел".
Витька еще долго размышляет, заслуживает ли его брат прощения, но я думаю о его матери, живущей в Коломне. О ней-то есть кому позаботиться? Бомж неопределенно машет рукой и отворачивается.
Марина и мать
ПОКА на улице тепло, лица без определенного места жительства - а таковых в столице 30-40 тыс. - расползаются по всему городу. Встретить их можно не только в районах, непосредственно прилегающих к вокзалам. Бродяги побираются в центре Москвы - у "Макдоналдсов", торговых ларьков и даже фешенебельных гостиниц.
Следующим моим собеседником стала Марина (возраст у дамы я спрашивать постеснялся), копавшаяся в мусорных контейнерах недалеко от станции метро "Семеновская". Ее добычу составили пяток пустых бутылок и ржавое колесо от швейной машинки. Зачем оно ей понадобилось, Марина и сама толком не знала: "Обменяю на что-нибудь".
Маринина жизненная коллизия тоже оказалась замешана на родственном конфликте. "Я свою мать в психушку упрятала в молодости, - прохрипела она. - Ну, мать и впрямь была больная. Шизофреничка. Жили мы в однокомнатной квартире, и это был сплошной кошмар. А когда я одна осталась, началась у меня там райская жизнь. Бухали каждый день. Один сожитель от меня ушел, другой появился, потом третий. Правда, они не работали нигде. Зимой у меня бомжи стали ночевать. Короче, притон получился, а не квартира. А потом я продала ее. Пришли люди, сами говорят: давай купим".
Денег от продажи жилья хватило еще на пару месяцев "райской жизни". По словам Марины, ушлые дельцы специально отслеживают такие квартиры, хозяева которых пьют по-черному. В лучшем случае квартиру покупают по дешевке и человек оказывается на улице, в худшем - пропадает бесследно. "Оно, может, даже и лучше - совсем пропасть, чем жить на улице, - заключает моя собеседница. - Бомжи - очень злые люди, злее не бывает. Продадут тебя за бутылку в рабство". - "В рабство?" - "Ну да. Будешь на свалке на хозяина работать. Отбросы перебирать, искать ценные вещи, золото".
Юра, Коля и остальные
О ТОМ, какие они бесправные и беззащитные, мне пожаловались еще несколько бродяг. С Юрой и Колей я разговорился возле метро "Преображенская площадь". Они боятся не только милиционеров и своих "коллег по цеху" - стороной обходят скинхедов и просто агрессивных молодых людей. "Я ночую в Измайловском парке, но днем там лучше не торчать, - делится наболевшим Коля. - Молодежь приходит в парк выпивать, а на нас боевые приемы отрабатывает. Подходит к тебе молодчик и просто так начинает бить ногами. А девчонки стоят и смеются". С заработком у Юры и Коли тоже беда. С хлебных мест у вокзалов их вытеснила "бомжовая мафия". Говорят, что охотно подработали бы на Преображенском рынке грузчиками, но там тоже "все схвачено": кавказцы приглашают на подсобные работы своих земляков. "Так не лучше ли убраться из Москвы, где вас все ненавидят и притесняют?" Юра долго молчит, потом произносит: "Я бы, может, и уехал к себе на родину. Но документов-то никаких нет. Я из Пермской области. На оборонном заводе работал. Потом жена меня из дома выгнала. Стала жить с моим бывшим другом, а я в другой город уехал. Но там не сложилось. Подался в Москву да и завяз тут, никак не выберусь".
Юра кривит душой. При желании всегда можно начать достойную жизнь: найти заброшенный дом в деревне (таких сейчас много), обзавестись хозяйством, подыскать сносную работенку. Но для этого нужна хоть какая-то сила воли, а выбраться из болота непросто. В РОВД "Преображенское" мне пояснили, что, сколько бы облав милиция ни проводила, через какое-то время те же самые бомжи вновь мозолят глаза: "Доставляем их в спецприемник, а они потом вновь сюда возвращаются. В Восточном округе их особенно много: рядом три вокзала, несколько рынков. В ночлежках жить не хотят, некоторые даже гордятся тем, что "вольные бродяги". А как мы можем их привлечь к ответственности? Статьи за тунеядство нет. Остается ждать, чтобы они кого-то обокрали или ограбили. Абсурд".
Столичные власти не устают повторять, что делают все возможное для социальной реабилитации этих людей. В Москве на них работают 11 гостиниц и приютов. Однако, как признается председатель Комитета социальной защиты населения Игорь Сырников, эти заведения не пользуются большой популярностью: даже зимой, в лютые морозы, часть койкомест (всего их насчитывается 1600) пустует. Существует проект по предоставлению жилья бомжам, которые когда-то имели московскую прописку. Но таковых всего 7-8% от общего числа, а тех, кто готов изменить свою жизнь к лучшему, среди них всего-то несколько сотен человек. Хорошо, что бомжей перестали пускать в метро: руководство подземки выполнило свое обещание и оградило пассажиров от грязных и вонючих "попутчиков". Но ведь никто не застрахован от этого неэстетичного (к тому же опасного для здоровья) соседства на московских улицах. Скажем, приятно ли, сидя в кафе на открытом воздухе, вдруг увидеть рядом с собой лохматое и смердящее существо, которое протянет к вам руку в надежде получить подаяние?
По мнению социального психолога Сергея Красноухова, пристрастие бомжей к их образу жизни сродни наркомании. Последствия схожи: полностью размывается личность, утрачиваются индивидуальные особенности (поэтому эти люди хорошо понимают друг друга), возникают апатия к жизни и немотивированная агрессия. Есть точка зрения, что наркомания неизлечима. Может, бродяжничество тоже? Тогда выходит, что бюджетные деньги, выделяемые на социальную реабилитацию, вылетают в трубу. Пора определиться: а разрешима ли в принципе проблема бомжей гуманными методами?
ВЗГЛЯД НА ЖИЗНЬ