ВПЕРВЫЕ Москва узнала имя Надежды ПТУШКИНОЙ в 1996 г.: в Театре им. К. С. Станиславского случился аншлаг - игралась пьеса на двух женщин "При чужих свечах". Сегодня, по данным журнала "Современная драматургия", пьесы драматурга Птушкиной лидируют в российских театрах.
- Как вы относитесь к тому, что вас называют самым модным драматургом? Ведь раньше у нас в стране к драматургам не применяли эпитет "модный".
- Хорошо отношусь. Ведь никто при этом не определяет, какой моде я следую. Значит, имеется в виду, что я СОЗДАЮ моду, то есть создаю что-то новое, интересное, любопытное. Кстати, Чехова называли модным автором в 90-х годах прошлого века. И он этим гордился. Будем брать пример с великих!
- В Санкт-Петербургском театре Ленсовета не побоялись назвать спектакль "Шутки Птушкиной". Не зная об этом, точно так же назвали спектакль и в Киевском театре им. Леси Украинки. А в Перми на огромной растяжке написали: "Овечка" - самая скандальная пьеса XX века". Надежда Михайловна, вы ощущаете себя звездой?
- Да.
- И весь ответ? Просто - "да"? Без кокетства, без комплексов, без самоутверждения? Но ведь вас не узнают на улицах, не атаковывают толпы поклонников!
- Это атрибуты звездности других профессий. Тех, кого мы постоянно видим на экране телевизора. Процесс работы драматурга непубличен. Чрезмерное внимание было бы мне в тягость. Я дорожу своей частной жизнью. Не люблю выделяться, мне нравится быть как все.
- Некоторые критики упрекают вас в том, что вы пишете много.
- Пьес не бывает много или мало. Бывают плохие или хорошие. Лопе де Вега писал много и хорошо, а Сухово-Кобылин мало и хорошо. Не будем касаться личностей, но все мы знаем советских драматургов, которые писали много и плохо, а иные мало, но подло. Вообще в критике много предрассудков и стремления навешивать ярлыки. Например, время от времени все вдруг жаждут новых имен и молодых драматургов. Драматурги не бывают молодые или старые, это же не солисты балета и не гимнасты. Драматурги бывают хорошие или плохие.
- А как вы относитесь к тому, что ни разу не получили никакой премии за драматургию, не стали лауреатом? Ведь ежегодно вокруг какого-то нового имени в драматургии внезапно поднимается шум, провозглашают очередного гения, раскручивают, а через год-два уже о нем не вспоминают?
- В вашем вопросе содержится и ответ.
- Вас это обижает, задевает, раздражает?
- Нет. Если и думаю об этом, то случайно, вскользь и мельком. Но все-таки этим летом я была удостоена литературной награды "Северная Пальмира".
- И вы приняли эту награду вполне равнодушно?
- Ничего подобного! Несмотря на то что я очень плохо себя чувствовала, поехала в Санкт-Петербург, чтобы лично получить эту награду. И сейчас я понимаю, что поступила правильно. Это был очень значимый вечер в моей жизни.
- Я поздравляю вас, но вы, мне кажется, себе противоречите. Или вы придаете значение наградам, или не придаете?
- Видите ли, это как с мужчинами. Я вполне могу верить в себя, даже если меня не любят и не признают один, два, три, десять мужчин, все мужчины на свете. У них на это может быть сто причин, но я вовсе не склонна считать эти причины достойными и истинными. Однако это вовсе не значит, что я останусь равнодушной к тому, кто любит и понимает меня. Я всегда игнорирую нелюбовь, но очень высоко ценю любовь во всех ее проявлениях.
- Сейчас критики любят постонать, что нет хороших современных пьес. Вы согласны с этим?
- Я смеюсь над этим. Те, кто так говорит, ленивы, нелюбопытны и самоуверенны. Они повторяют штамп. А спроси такого, сколько современных пьес он прочел в этом году? От силы одну-две, да и то случайно. А ведь такие люди обязаны по роду своей работы читать по пьесе в день, не меньше. А они все ставят в образец Шекспира да Чехова. Как будто эти приоритеты определены их личным вкусом. Их еще на свете не было, а уж все знали, что Шекспир и Чехов - гении. Только в некоторых театрах Шекспир и Чехов выглядят на сцене как очень посредственные драматурги. И что это за доблесть критика - нахваливать Шекспира и Чехова? Ты наберись мужества да всерьез, без оговорок, открой новое имя.
- Почему большинство пьес, о которых говорят, спорят на семинарах, ставят в каких-то лабораторных условиях, так и не попадает в театр?
- Это действительно тенденция, и она сейчас стала серьезной проблемой в жизни нашего театра. Дело в том, что пьесу может написать любой грамотный, интеллектуальный, интересный человек. Не так уж трудно разобраться, что такое сюжет, что такое действие, что такое образы. Каждый имеет право петь, писать картины, сочинять пьесы. Эти произведения могут иметь очень большой успех среди знакомых, в своей, как сейчас принято говорить, тусовке. Но чем отличается настоящее произведение от ненастоящего? Именно диапазоном людей, воспринимающих его. Если произведение - плод только самовыражения личности, то круг его поклонников всегда будет ограничен. Тогда как подлинное произведение пробивается само по себе. Но проблема в том, что при мощи нынешних средств массовой информации, при множестве самоуверенных дилетантов можно проталкивать одно и не допускать другое. И когда усиленно пропагандируются и навязываются эти "продукты" самовыражения, будь то в театре, на эстраде, и при этом они выдаются за высокохудожественные произведения, а иногда за гениальные, зрители теряют интерес к самому "искусству". И тогда те, кто создает подобное "искусство", чувствуют, что они не могут опираться на зрителей, и начинают искать опоры у официальных властей, и готовы обслуживать любую власть, они готовы сплотиться, чтобы уже не допустить до зрителей подлинного искусства...
Это опасная тенденция, но Театр удивительным образом способен к самозащите. Хотя бы потому, что никакой театральный коллектив не может выжить без талантливых артистов. А талантливые артисты рано или поздно взбунтуются и захотят хороших ролей. И правдами, и неправдами протащат в театр подлинную пьесу, что мы наблюдали очень много в истории нашего театра. Так что я убеждена, что наш русский театр непобедим. Рано или поздно, но всегда он отличает зерна от плевел.
"ОСТАПУ БЕНДЕРУ" ПОШЕЛ СЕДЬМОЙ ДЕСЯТОК. Сергей Юрский: "Хочу, чтобы в театр приходили случайные люди"