На завершившемся только что фестивале "Золотая маска" особняком стоят работы питерских мастеров. Хотя были явные удачи и явные проколы.
Голоса Мариинки
БАЛЕТНЫЙ лидер на "Золотой маске" определился сразу - "Драгоценности" Баланчина Мариинского театра. В оперной номинации тон тоже задавали питерцы. И хотя их спектакли у кого-то вызвали раздражение и разочарование, это тем не менее наше несомненное оперное "хай-фай". "Дон Жуан" и "Золото Рейна", поставленные маститым немецким режиссером Йоханнесом Шаафом, предъявили высококлассное оркестровое качество и серьезность дирижерских интерпретаций Гергиева. Но в целом заставили зрителя скучать.
"Дон Жуан": в музыке Моцарта - солнечная гармония и дыхание высокой трагедии, на сцене - чернуха в духе садизма. Певческий состав подобран неадекватно. Более всего доканало неумеренно фальшивое, "бездыханное" пение донны Эльвиры (Натальи Ушаковой), а Михаил Петренко (Мазетто) и вовсе блуждал в тексте партии, как в тумане. Холодновато-металлическое колоратурное сопрано Ирины Джиоевой (донна Анна) больше подходит для Царицы ночи, в крайнем случае в ней можно предположить Церлину. Наиболее живыми в этом "мертвенном" спектакле выглядели Ирина Матаева (Церлина) и отлично поющий Евгений Никитин (Дон Жуан), а обаятельнейший Ильдар Абдразаков (Лепорелло), видимо, был не в самой лучшей форме.
Музыка Вагнера - удовольствие не из легких, но у Гергиева она звучит с такой побеждающей магнетической силой, что иногда даже забываешь смотреть на сцену. Изысканный, изменчивый свет и со вкусом сделанная Готфридом Пильцом сценография весьма способствуют хорошему впечатлению от спектакля. По стилю постановка мало чем отличается от вагнеровского евростандарта - события древнегерманского эпоса перенесены в условно современный буржуазный мир, герои одеты и ведут себя в духе пьес Ибсена. В остальном все традиционно. Очень сильный мужской состав, особенно прекрасны низкие голоса, радует возрождение Михаила Кита (Вотан). Лучший, бесспорно, Виктор Черноморцев - нибелунг Альберих: богатырский баритон и феноменальное актерское самосожжение.
Р.S. Увы, приходится признать, что нынешний срез оперного сезона у "Маски" вышел односторонним, однообразным и тенденциозным: как эстетически, так и географически. Кроме двух столиц в фестивальную орбиту прорвался лишь Саратов со своим экстремальным "Онегиным". Назрела явная необходимость ввести водораздел между спектаклями столиц и регионов и рассматривать их в разных категориях (учитывая финансовые и прочие возможности), а то так и будет "Маска" ежегодно уходить в копилку Мариинского театра, который, в общем-то, в ней, наверное, не очень-то и нуждается.
Прозрение
ПОД ЗАНАВЕС фестиваля Лев Додин показал драму Брайена Фрила "Молли Суини" (Малый драматический театр - Театр Европы, Санкт-Петербург). Имя современного ирландского драматурга в России пока не так широко известно, как во всем мире. Но Фрил знает и Россию, и русскую литературу, и Чехова, которого много и активно переводит на своей родине и пропагандирует по всему миру. Одна из главных сегодняшних нравственных проблем, стоящих перед человечеством: имеет ли человек право вмешиваться в законы природы и кто ответственен за результат этого вмешательства - тема пьесы Фрила.
Она сложна для постановки и восприятия. Это поток сознания трех персонажей - самой Молли, ее мужа и ее врача. В течение трех часов они сидят на сцене и рассказывают, что с ними происходило: Молли начинает рассказ с детских лет, муж - с того момента, как познакомился с Молли, врач - когда Молли с мужем впервые появились в его клинике. Лев Додин усаживает актеров в некое подобие пляжных кресел, белых, плетеных, закрытых для общения, как кабинки. И, запрещая героям вставать, заполняет пространство спектакля внутренней экспрессией слова, динамикой душевного напряжения, изощренно выстраивает внутреннюю линию каждого. Так весь спектакль три человека говорят, говорят, не общаясь при этом между собой. И тревожные крики птиц лишь подчеркивают трагизм происходящего: Молли Суини слепая. Она может различать лишь свет и тьму. Но ее мир полон звуков, запахов, красок, цветов и оттенков. И этот ее мир прекрасен. Она и сама прекрасна, Молли Суини, в исполнении Татьяны Шестаковой, потому что наделена той красотой мировосприятия, которой так часто лишены зрячие. И когда она увидела-таки мир, он оказался не так прекрасен, в нем уже не было прежней гармонии и красоты.
Но этого прозрения, этой операции хотел ее муж. Петр Семак играет его остро и выразительно. Уверенный в себе и одновременно сжигаемый собственными комплексами, его герой - весь из противоречий. Черный строгий костюм надет прямо на тельняшку, манеры завсегдатая пивнушки, хотя основное место, где он проводит время, - библиотека. Его жизнь состоит из парадоксов и увлечений - то он хочет нажить состояние на разведении коз, то мечтает накормить эфиопов, то вдруг решает жениться на слепой женщине и обязательно вылечить ее. Его поступки безответственны, но его никто не пытается переделать, потому что с точки зрения обывателя он абсолютно нормален. Поведение врача (Сергей Курышев) составляет резкий контраст по отношению к мужу Молли Суини. Вмешиваясь в дела природы, этот врач знал, что абсолютное прозрение невозможно и Молли сможет видеть лишь чуть-чуть. Но он не знал, что между этим "чуть" и "видеть" - пропасть, через которую ей так и не удается перепрыгнуть.
Нельзя жить в любви по принуждению