На днях в Москве пьяный дрессировщик из цирка-шапито поднёс своей подопечной шимпанзе сто грамм и схлопотал от выпившей обезьяны "рваную рану лица". История эта показала, что традиции русского циркового скоморошества никуда не делись.
ДА И КУДА им деваться? Благо, скоморохи и циркачи оттягиваются на наших просторах не одну сотню лет. Первые скоморохи, или скоммархи (мастера смехотворства), как их называли на византийский манер, появились чуть ли не при Владимире Святом. Другое дело, что потом, в период татарщины, нашим людям было не до смеха. Но стоило лишь Москве стать во главе Руси и укрепиться как следует (а произошло это в конце XIV в.), народ маленько вздохнул. И, вздохнув, потянулся к прекрасному в лице бродячих "потешников и похабников" с их дрессированными медведями, которым подносили чарку для резвости, их песнями, плясками и "метаниями", то есть акробатическими номерами.
Короткополая ориентация
ПОНАЧАЛУ таких ребят было немного. Церковь цирковые зрелища, которые по-древнерусски назывались "позорища", не одобряла. К тому же скоморохи по давнему обычаю носили короткополые кафтаны, а это считалось признаком нетрадиционной ориентации. Так что в качестве благодарности скоморохи могли в равной мере рассчитывать либо на краюху хлеба и печёные яйца, либо на затрещину и оплеуху. Зато когда Великий князь Московский Иван III женился на племяннице последнего византийского императора Софье Палеолог, циркачам вышло большое послабление. Софья привезла с собой в Московию не только парчу, книги и греческих попов, но и византийские традиции, согласно которым без укротителей диких зверей и смехотворцев не может обойтись никакой уважающий себя императорский двор. Так что церкви пришлось пожертвовать своим недовольством в пользу имперских амбиций. И тут скоморохи развернулись уже по-настоящему.
За неполную сотню лет цирковое искусство если и не шагнуло вперёд, продолжая потчевать публику всё теми же медведями, то распространилось очень широко. Скоморохи стали сбиваться в профессиональные труппы, которые назывались ватагами. Иные ватаги представляли собой крупные коллективы - до 70 и даже до 120 чел., кое-где одними медведями дело не ограничивалось. Были в них и силачи, рвущие цепи, и дрессировщики, устраивающие бой с ряженым зверем, и метальники-акробаты. А в качестве гвоздя программы, как правило, выступали собственно скоморохи, демонстрирующие нехитрые шутки, сопровождающиеся показом "глупостей". Иностранные путешественники писали о бесстыдстве "московитских жонглёров, на потребу публике заголяющих задние части, а иногда даже срамные места". Если вспомнить, что даже в некоторых современных шапито коронным считается номер, когда у клоуна падают штаны и он остаётся в трусах, расшитых петухами, то профессиональный уровень тогдашних скоморохов можно считать довольно высоким.
От чулана до палаты
ЧТОБЫ хоть как-то остановить разгул "бесовских позорищ", на Стоглавом Соборе 1551 г. было принято специальное постановление, направленное против скоморохов. В тексте, как водится, фигурируют батоги и пр. административные меры. Но, как это часто случается с российскими законами, постановление о скоморохах можно было обойти. И первым обойти его решил Иван Грозный, который в 1571 г. принялся набирать "весёлых людей для государевой потехи". Для "весёлых людей" в Кремле был заведён специальный "Потешный чулан", где регулярно давали представления. Дело было поставлено до того здорово, что заведение это счастливо пережило и Годунова, и всех Лжедмитриев, и польскую оккупацию. А в 1613 г. одним из первых дел царя Михаила Романова было переименование "Потешного чулана" в "Потешную палату" с соответствующим расширением штата. Тут уже фигурировали не безымянные скоморохи, живущие на царские подачки, а профессионалы своего дела, получающие неплохое жалованье - у гусельника Лазаря Иванова зарплата "при полном платье и харчах" составляла 16 руб. 38 коп. в год (медведь тогда стоил от 50 коп. до рубля).
Подчинялись московские циркачи сначала царскому постельничему, а потом и вовсе Приказу тайных дел. Известны и имена некоторых циркачей того времени. В 1619 г. рязанец Григорий Иванов впервые на Москве показывал дрессированного льва, в 1634 г. Михаила тешил силач Пётр Ивангородец, таскавший в зубах здоровенные брёвна, а хитом циркового сезона 1637-1638 гг. стали метальники-акробаты братья Макар и Иван Андреевы. В том же году "Потешная палата" переехала в Теремной дворец Кремля, то есть под бок к государю. Сын Михаила, царь Алексей Тишайший, тоже был охоч до циркового искусства. И кто знает, каких высот оно бы достигло, если бы не крутой нрав самих циркачей. Во время восстания 1648 г. они оказались в первых рядах взбунтовавшегося народа и натворили много дел. Испуганный царь дал слабину и уступил церкви, давно точившей зуб на цирковую "бесовщину". А уж иерархи постарались вовсю и к концу XVII в. расправились со скоморохами подчистую.
Более-менее ситуация выправилась только через век, да и то силами заезжих мастеров. В 1764 г. приехавший в Москву "аглицкий штукмейстер" Якоб Бейтс устроил большое конно-цирковое представление у Красного пруда, а через 30 лет знаменитый наездник Пётр Майе привёз огромную по тем временам конную труппу - 24 наездника и 30 лошадей. И только в 1830 г. стараниями писателя Загоскина, который тогда был директором Московских императорских театров, в Нескучном саду поставили первый российский цирк-шапито. Через 20 лет в саду "Эрмитаж", что тогда был на Старой Божедомке (ныне - ул. Дурова), был открыт второй цирк-шапито. Стационарные цирки тоже мало-помалу подтянулись. Сначала главным считался цирк Новосильцева, что располагался на месте ЦУМа. А в 1880 г. наездник и дрессировщик лошадей Альберт Саламонский выстроил знаменитый цирк на Цветном бульваре.
Но, несмотря ни на что, передвижные цирки-шапито пользуются популярностью до сих пор. И, будем надеяться, мы ещё не раз услышим, что кто-то из представителей скоморошьего народа напоил обезьяну.
Петр III Федорович, государьЧерногории... и всея Руси