В наше странное время, когда парикмахеры чуть ли не поголовно стали стилистами, а те, в свою очередь, превратились во властителей дум, не худо вспомнить, через какие тернии пришлось пройти этому бизнесу.
От "горшка" до "под ноль"
СТАРАЯ Москва на такие глупости, как элегантная причёска, презрительно плевала. И знать, и простолюдины несколько раз в год стриглись "под горшок" - и стильно, и гигиенично. Кое-какие подвижки наметились только после победоносной войны с Казанью - среди аристократии в моду вошли не только сапоги с загнутыми мысами, но и обритая под ноль голова. Хорошим тоном считалось бриться перед каждым большим церковным праздником - в год выходило аккурат 12 раз. С женскими причёсками дело обстояло ещё проще - тугая коса пряталась под волосник (плотная облегающая шапочка). Иные модницы тоже норовили брить себе голову, но обычай не прижился. Со всеми подобными операциями одной левой справлялась какая-нибудь сенная девка Парашка, так что потребности в специалистах не возникало.
И вот спустя почти полтора столетия Москва остро ощутила необходимость как следует прихорошиться. Конечно, произошло это, как и многое у нас, из-под палки. Петровские реформы круто переменили вековые обычаи за исключением одного. Бритые головы оставались по-прежнему актуальными - не так потели и прели под чудовищной величины алонжевыми париками. А вот в деле дамских причёсок началась революция. Но немного не с того боку. Взяв за образец всё немецко-голландское, Пётр мало заботился о настоящей, французской моде. Первыми куафёрами (парикмахер-стилист) оказались мало что смыслящие в этом деле выходцы из Нидерландов. Но и тех не хватало - накануне крупных праздников и выходов в свет москвички, дорвавшиеся хоть до малого кусочка Европы, проводили в очередях по 3-4 дня. Настоящим бизнесом это назвать нельзя - ситуация напоминала то, что было у нас лет 15 назад: любой "иностранный специалист" втирался в доверие и сшибал шальные московские деньги.
Штаны на голову!
ПЕТРОВСКИЕ лихие военные времена сменились почти вековым бабьим царством. Вот тут-то и случилось первое крупное нашествие западных мастеров. В обеих столицах уже в Елизаветинскую эпоху массово открывались не только собственно парик-махерские, то есть места, где делали парики, но и что-то типа нынешних салонов красоты с вычурными названиями вроде "Храм истинного вкуса". В московских лидерах тогда ходили модистки Виль и Кампони. Славился также "уборщик и волосочёс" (стилист) Бергуан, изобретатель роскошных накладок на дамские причёски в виде башни с висячими садами а-ля Семирамида. Екатерининская эпоха подарила уже истинных мастеров своего дела - взять хотя бы француза Леонара, парикмахера казнённой Марии Антуанетты. Именно у нас раскрылся его талант импровизатора. Рассказывают, что, исчерпав возможности бриллиантов, цветов, птичьих перьев и пудры, он в порыве отчаяния схватил короткие штаны из красного бархата, искромсал их ножницами и водрузил на голову графини Разумовской, которая имела с этой причёской оглушительный успех.
Но это всё причуды высшей аристократии. Барышни поскромнее довольствовались причёской с романтическим названием "Лежащая собака". Вот как это описывали очевидцы: "Посередине головы - большая квадратная букля, от неё по сторонам - косые крупные букли, назади шиньон, вся причёска не менее трёх четвертей аршина (около 50 см) в высоту". Чтобы этакая красота худо-бедно держалась, изводили немало пудры, для чего в уважающих себя "магазинах" имелся специальный шкаф, куда запирали барышню, оставляя снаружи только голову.
Динамика развития бизнеса на первый взгляд не впечатляет. На 1731 г. в парикмахерском цехе Москвы значилось 26 человек, в цирюльном - 59. Самих же "магазинов" к 1775 г. было 84, а к 1796-му - 97. Но, если учесть, что в крупных дворянских усадьбах были свои крепостные цирюльники и парикмахеры, масштаб станет ясен.
СЛЕДУЮЩИЙ век ознаменовался дамскими причёсками "а-ля гильотен" (короткие волосы на затылке - так во Франции стригли перед гильотинированием), общим "античным" настроем и дальнейшим расширением рынка, куда включались уже и средние городские классы. В Москве назревал парикмахерский бум. Перед балами у "магазинов" выстраивались очереди со скандалами - приходилось вмешиваться полиции. На сцену вышли русские мастера. И хотя француз Леон Эмбо, владелец "магазина" в отеле "Дрезден" на Тверской, пользуясь тем, что завивал плешь генерал-губернатору, сохранял влияние, европейцев теснили. Масла в огонь подлил и известный казус, случившийся в "магазине" у некоего Теодора. Он придумал сушить волосы специальной круглой щёткой на ременном приводе от паровой машины. Сначала отбоя от посетителей не было, но, когда неверно отлаженный механизм разбил голову одному из клиентов, престиж французов упал.
Русские мастера изначально ориентировались либо на городскую массу "10 копеек с одеколоном и вежеталем, на чай мастера не берут", либо на высшую аристократию. Среди последних выделялись "магазины" Ляпунцова и Лягина на Б. Никитской и Иван Андреев с "магазином" на Петровке. Кстати, Андреев для русского бизнеса - фигура образцовая. Бывший крепостной, пришедший в Москву в 1861 г., 10 лет стригший жуликов с Сухаревки, уже в 1888 г. удостоился высших наград в Париже, а впоследствии и звания "Действительный профессор куафюры" от французских коллег.
Фото по вашей просьбе (19.03.2001)