Сергей Бодров-младший - серьезный молодой человек. У него даже маленькие очки есть в тонкой черной оправе, но, кажется, так, для антуража. На меня он не смотрит, безысходно скрипит стулом, с надеждой ищет что-то на заваленном бумагами и фотографиями столе, устремляет свой полный жажды творчества взгляд куда-то в окно, в сторону Рижского вокзала. Совсем не улыбается, а только хмурится и пытается сжимать губы, которым позавидовала бы любая модель из "Ред Старз", в узкую щель. Граница на замке.
ЕЩЕ совсем недавно поклонницы бились в экстазе от новости о том, что "брат" защитил кандидатскую по философии, теперь же у них новый повод пролить слезу умиления. Бодров, полюбившийся в образе Верящего в Высокие Идеалы Киллера в Грязном Свитере, увлекающего приличных девушек на ложе страсти со словами: "Да ладно, чё ты?", вот этот самый Бодров снял фильм под названием "Сестры". Первое, что приходит в голову неискушенному кинозрителю вроде меня: где "Братья", там и "Сестры"?
- Это история о девочках 13 и 8 лет, - вздыхает Сергей. - Я сам написал сценарий, но историю мне рассказал Сергей Бодров-старший. Сначала она мне не очень понравилась, но потом я стал думать о ней по-другому и очень быстро написал сценарий. За две недели. В это время я был в Америке, на съемках. И сидя в съемочном трейлере, на компьютерике все это накропал. Все это было для меня неожиданно. Снимать мне всегда хотелось, но я не думал, что это будет именно такое кино: история двух сестер. Они, кстати, не родные, у них разные отцы.
- У тебя самого есть братья, сестры?
- Нет. То есть у меня есть сестра, но так сложилось, что она сейчас в Казахстане, в Алма-Ате. Мы с ней никогда не жили вместе. К фильму это никакого отношения не имеет, хотя изначально это была история двух казахских девочек. Сначала они друг друга терпеть не могут, но потом так получается, что оказываются вместе, и у них там любовь-разлюбовь, классическая такая тема для road movie. Сначала я говорил об этом так, и даже писал так в пресс-релизах, но на самом деле в фильме все получилось по-другому. Поэтому сформулировать, о чем мое кино, - задача трудная и неблагодарная. Если бы можно было в словах сформулировать, зачем надо было снимать? Можно было бы только сказать или написать. Для меня эта история началась с картинки: 13-летняя девочка едет в электричке из города Чехова, Мытищи или Одинцова. Она кандидат в мастера спорта и каждую неделю ездит в Москву, чтобы, например, купить себе кеды в "Детском мире". С этого ощущения у меня все и началось. Наверное, можно было бы снять 20-минутную черно-белую короткометражку, и это тоже было бы небезынтересно. Но была фабула, - и как-то я все соединил... Для меня эта атмосфера - электричка, привокзальная автобусная станция, маленький городок - стала отправной точкой. А в Питере это снималось потому, что раз такое могло произойти в любом городе, то почему бы не здесь? Я его очень люблю, к тому же этот город имеет свое кинематографическое лицо. Хотя мы нигде не показывали, что это Питер, даже избегали узнаваемых мест.
- Насколько этот фильм получился коммерческим? Или некоммерческим?
- Нет ничего стыдного в том, чтобы хотеть снять коммерческий фильм, на который пойдут зрители. Другое дело - снимать кино только ради денег. Я думаю, есть иные, гораздо более эффективные способы заработать. Поэтому, да, там и острый сюжет, и преследование, и стрельба...
- Но все заканчивается хорошо?
- Заканчивается так, как это обычно бывает в жизни. Для кого-то хорошо, а для кого-то не очень. Один приобретает, другой теряет, у каждого что-то происходит. Для кого-то эта история превращается в целую жизнь, у кого-то проходит как неприятный эпизод, о котором хочется побыстрее забыть. Поскольку я такой же участник фильма, как и все герои, не могу сказать, как именно он заканчивается.
- У тебя в детстве было желание иметь сестру или брата?
- Я всегда хотел иметь и брата, и сестру. Если сестру, то старшую. А брата хотелось младшего. Это нормально. А вообще, я в детстве любил быть один и отлично сам собой обходился. Не могу сказать, что у меня была сильная потребность кого-то защищать или, наоборот, пользоваться чьим-то покровительством. Но ведь и этот фильм не о кровном родстве. И то, что эти девочки - сестры, только подчеркивает, насколько они разные.
- В жизни часто складывается так: если в детстве братья и сестры лупят друг друга почем зря, то, вырастая, души друг в друге не чают. Или, наоборот, сначала все тихо-мирно, а взрослыми они ссорятся, причем часто по очень странным причинам, да так, что потом до конца дней своих даже не разговаривают. Почему так? Дело именно в родственных узах?
- Я думаю, это связано не с кровью, а с потребностью быть вместе. Это один из самых тонких инстинктов у человека. Он очень силен, но очень хрупок. Когда близости чересчур, становится очень плохо. И, наоборот, когда этого не хватает, люди готовы идти на любые подвиги. Все, что когда-либо происходило в мировой литературе, - не важно, между родными людьми или нет, - было связано с тем, что кто-то хотел быть вместе. Или эту близость сломать. Вот и все. Здесь важно внутреннее ощущение мира, потому что природа человека двойственна: с одной стороны, он должен быть с кем-то, с другой - он все-таки должен быть один. Редко кому удается быть вместе и при этом сохранить себя.
- Насколько этот фильм - сказка?
- До определенной степени он сказка, это заложено в сценарии. В жизни и музыки меньше звучит, и стреляют меньше в течение 72 часов. Поэтому киношная условность присутствует, это есть уже в природе самого жанра. А вообще мне хотелось сделать эту историю похожей на правду, потому что такой тип кино мне нравится. Поэтому и закончиться все должно было как обычно - для всех, кроме них двоих. Фильм заканчивается, а жизнь продолжается. Как известно, ничто не проходит без следа. И этот след - он и есть сказка. Воспоминания, которые останутся о кино, - у зрителя, у героинь, после того, как они прожили этот кусок жизни.
- Говоря о сказке, я имела в виду еще вот что. "Брат", "Брат-2", "Леон-киллер" - суть тоже сказки. Или ты веришь в добрых убийц?
- Я верю, верю не в добрых киллеров или злых милиционеров. Просто в жизни случается такое, что кино и рядом не стояло. Жизнь вообще такая странная вещь и далеко не всегда поддается киноосмыслению. В ней часто появляются такие люди, лица и истории, что, сними это, будет чересчур: сказка сказок. Я убеждался в этом много раз, в том числе и на телевидении. Поэтому "Брат", "Леон-киллер", "Таксист" или "Пес-призрак" - это просто новый поворот. Жизнь многообразна. Все не так, как кажется. И в 13 лет человеку становятся видны такие вещи, что... Смотришь, видишь одно, а потом заглядываешь чуть глубже, и все оказывается совсем иначе. Это вопрос остроты и глубины зрения. Если их не потерять, можно гораздо острее и интереснее видеть мир.
- Ты себя помнишь в 13 лет?
- Конечно. Если бы я не помнил, я бы и кино это не снимал. Все основные открытия мира произошли именно в этом возрасте. Ну, по крайней мере до 16 лет.
- А сейчас эти открытия происходят?
- Да. Мне кажется, если эту ноту поймать, то они будут происходить всю жизнь. Конечно, можно лишиться этого счастливого дара. Но если ты будешь смотреть чуть более пристально или тебе просто будут интересны люди, ты всегда увидишь нечто большее. Это нормальный физический закон, как если ты захочешь быть загорелым, тебе придется больше времени провести на солнце. Никуда от этого не денешься.
- Чем ты сейчас намерен заняться?
- Да ничем. Я только три дня назад вывалился из ателье перезаписи. Очень странное чувство пустоты. Еще позавчера мы с перекошенными лицами сидели за пультом, не успевали. А потом, когда часа в 2 ночи - самый разгар работы - по экрану пошли титры, зазвучала музычка, было непонятное ощущение: а что дальше-то? Я зачем-то покачался на стуле и пошел домой.
- У тебя были какие-то человеческие желания? Ты говорил себе: когда я это закончу, я первым делом...
- Да, разумеется, я хотел напиться. Но два часа ночи, идти куда-то - поздно. Ну, купил я себе три бутылки пива в палатке. Ну выпил одну. В общем, как-то не сложилось, глупо закончилось.
- Если тебе завтра принесут интересный сценарий, а продюсер найдет деньги, бросишься в омут с головой?
- Вот конкретно завтра, в воскресенье, - нет. Недели через две. Хотя, если что-то суперинтересное, может, и завтра соглашусь.
- А в твоей жизни вообще бывают субботы и воскресенья?
- Последние 9 месяцев их не было, но теперь они будут. Сейчас, наверное, захочу снова поехать в деревню. Там такой замечательный деревенский дом, в котором все вечно достраивается...
- Сколько ты за эти 9 месяцев прожил? Тебе показалось, что все произошло очень быстро или, наоборот, растянулось на годы?
- Я старался жить в ритме фильма. А в нем, как я уже говорил, история 72 часов. Но когда 9 месяцев думаешь об одном и том же, время теряет свою естественную величину.
- Для друзей ты выпал из обращения на это время?
- Да, это искусство - одновременно работать и дружить. Хорошо, что там, в Питере, были Балабанов, Селиянов, с которыми можно было просто разговаривать. Я уверен, что человеческие результаты важнее профессиональных. Люди, с которыми ты прошел что-то важное, становятся твоими друзьями. Вот, девочки... Кино закончилось, а они остались - Катя, Оксана. Я им объяснял, что когда работа закончится, будет очень сложный период. Кто-то перестанет с ними дружить, кто-то, напротив, станет искать их расположения только из-за этого. Сейчас я ощущаю некую ответственность за них.
- У тебя какие с ними отношения сложились? Поверяли ли они тебе свои девичьи тайны, например?
- Нет, тайны не поверяли, в этом смысле у нас все строилось достаточно строго. Мы разговаривали ровно столько, сколько было нужно. Ну и так просто - пару раз. Но связь какая-то присутствует. Они знают, как я к ним отношусь, хотя я этого им не говорил, никак не проявлял. Но, думаю, они это чувствуют. Было все: и сложности, и истерики. И мне очень важно, чтобы для них это было полезно, а не вредно. Если с ними после этого фильма будет что-то не то, виноват в этом буду я.
- Сережа, извини, но гляжу на тебя - и кажется, что ты не очень-то обращаешь внимание на то, что вокруг: какими обоями оклеена эта комната, за каким столом ты сидишь, делали или нет здесь в последние 15 лет ремонт?..
- Нет-нет, гений в треснувших очках - это не я. Да, творчество мне гораздо интереснее, чем то, во что я одет. Но мне так же, как и всем, хочется жить в отремонтированной квартире, ездить на хорошей машине. Да, я замечаю, что стал в последнее время скучнее, много скучнее, чем в те времена, когда учился во втором гуманитарном корпусе МГУ на Ленинских горах. Но... С другой стороны, мне выпало счастье заниматься любимой работой, да еще и получать за это деньги. Компромисс типа: да, работа неинтересная, зато смогу хорошо заработать, не для меня. Я думал об этом: я бы так не смог. Пытался бы убедить себя, что и в этом занятии что-то есть? Не знаю, не получилось бы. С другой стороны, как можно осуждать людей, которые вынуждены заниматься нелюбимым делом всю жизнь по восемь часов в день, потому что им надо прокормить семью, выжить?
- Но ведь у кого-то получается отложить жизнь на потом. Они, скажем, за 10 лет зарабатывают миллионы, а потом припеваючи отдыхают где-нибудь на Сейшелах.
- Но их единицы. Мало кому так повезло.
Настоящий мужчина, экономичный, как дизель