Мы с Игорем познакомились в Сочи. Сидели в холле гостиницы, где звучала знаменитая песня Ива Монтана "Осенние листья".
Джаз?
- Игорь, с каким чувством вы слушаете эту музыку?
- Ну что сказать? Такая фоновая, рояльная музыка всегда присутствует в пошловатых псевдобогатых интерьерах. Она никак на меня не действует.
- Вы никогда не жалели о том, что занялись, так сказать, эстрадой, которая по отношению к джазу является низовой культурой?
- Джаз по отношению к классике тоже является культурой низовой. Знаете, мой друг Ренат Ибрагимов - первый контрабас Большого театра. Сейчас он как раз уехал в Англию с оркестром. Недавно мы встретились, и он меня спрашивает: "Как же ты, Игорь, мог? Как ты дошел до жизни такой?"
- И как?
- Но мне это нравится! Как можно чем-то заниматься, если тебе это не нравится?
- За деньги. Сколько, кстати, стоят ваши песни?
- Я песнями не торгую. Мне крупно повезло в этом плане. Мы с моими детищами - "Любэ" и "Иванушками" - составляем как бы единую организацию, которая сама себя окупает и кормит. Поэтому у меня нет нужды подсчитывать стоимость моей песни или писать песни на сторону. Хотя и приходится иногда это делать.
- Вас часто об этом просят?
- Да, конечно. Мне не всегда этого хочется, потому песни получаются, как правило, дурацкие. Вот у "Любэ", например, была такая песня "Лев Яшин". Эта песня была написана по заказу к юбилею знаменитого футболиста, и мне за нее больно и противно.
Шлягер?
- Кстати, почему июль, я все спросить хотела? Тополиный пух-то в июне летит...
- Это очень курьезный момент. Я работаю в основном с двумя поэтами: Сашей Шагановым и Михаилом Андреевым. Михаил живет в Томске и шлет мне письма с текстами. Саша звонит по телефону, он москвич. Михаил мне прислал песню, где был запев "тополиный пух, жара, июль". А потом шла какая-то история. Фраза меня очень приколола - она ритмичная, ударная и с настроением. Но я не подумал о том, что у нас тополиный пух в июне, а в Томске, видимо, в июле.
- Вас, кстати, не угнетает, что основной контингент слушателей "Иванушек" составляют визжащие пятнадцатилетние девицы?
- В последнее время меня раздражает истерия на концертах "Иванушек", но это не действо виновато... Может быть, я говорю пафосно, но я люблю свой народ. У меня нет ущербности от того, что я пишу легкую музыку. Многие люди любят и слушают "Любэ", и я считаю это своей наградой. Тем большей наградой я могу счесть то, что, когда провели среди людей опрос: "Какой персонаж на эстраде или в кино напоминает вам родственника?" - большинство ответило: "Николай Расторгуев". Он - свой человек. Это очень много - дать человеку ощущение своего.
Народная песня?
- Ваши песни можно охарактеризовать как абсолютно русские, даже русофильские в некотором смысле слова...
- Это так. Я еще в училище заразился русской народной песней.
- Вы представляете себе звучание ваших песен на МТV, например?
- Выйти с ними можно. Но выйти с ними на МТV - это все равно что выйти с напитком "Квас" и попытаться его рекламировать вместе с пепси-колой или кока-колой.
- То есть вы честно признаете себя изготовителем кваса.
- Безусловно. Во-первых, квас они не поймут. Это не их культура, они его не будут пить. Музыка - точно такой же товар, как и все другое. В Америку не случайно ограничен въезд какой-либо музыки.
- Какие песни на нашей эстраде вы слушаете с белой завистью?
- Практически вся советская эстрада мне очень не нравится. Все эти клипы, ужимки мне страшно надоели. Но меня очень радует, когда я слушаю чужие шлягеры. Шлягер в моем понимании - не два притопа, три прихлопа. Шлягеры были всегда - от Баха до Чайковского. Я считаю, например, что Чайковский был большой шлягерист, который писал откровенные хиты. В другом жанре, другими формами, но смысл тот же. У нас я очень высоко ставлю дуэт Зубков - Арсенев. У "Ляписа Трубецкого" вполне приличные песенки, которые соответствуют сегодняшнему настроению: непонятность, зыбкость, но без пошлости, без перегибания палки...
- Для вас самого существует проблема нравственной грани, которую нельзя переходить в искусстве?
- Тема нравственности для меня - очень значимая вещь. У меня был такой интересный пример. Мы когда-то написали песню с Сашей Шагановым для Жени Белоусова "Девчонка-девчоночка". Там были слова: "Я за ночь с тобой отдам все на свете"... Покойный Леонид Петрович Дербенев, глубоко религиозный человек, сказал мне: "Не надо этого писать. Аудитория Белоусова - это фактически дети". И рассказал такую притчу. В аду находятся поэт и разбойник. Господь спускается и рассматривает их дела. Разбойника отпускает, а поэту набавляет срок. Поэт говорит: "Как же так? Разбойник убил нескольких людей, а я никого не убивал". Ему отвечают: "Ты своим творчеством соблазнил десятки тысяч людей"...
Фанера?
- Игорь, это правда, что "Иванушки" и "Любэ" большей частью поют "под фанеру"?
- Для меня "фанера" - это то, ради чего я всю жизнь учился, работал и умру. Фонограмма - вот что такое пренебрежительное слово "фанера". В нее вложен весь труд. Когда мы смотрим кино, мы тоже смотрим "фанеру". Но почему-то никто не замечает, что, когда мы смотрим кино, мы смотрим "фанеру", а не живых артистов. Почему так? Потому что все привыкли. Все знают правила игры... Все попсовые коллективы используют "фанеру". Без этого сейчас нельзя. К тому же сейчас "фанера" приобрела семплер, то есть цифровую запись. Отличить "фанеру" от "не фанеры" стало трудно. Плюс к тому все артисты все равно всегда поют живьем - записывают инструменты и сверху поют. Именно так работают сейчас "Иванушки". "Любэ" в последнее время перешли на живое исполнение. Мы это не всегда одобряем. Иногда "фанера" звучит лучше, особенно в наших условиях.
- Почему вас как продюсера не заботит внешняя сторона выступления? Почему вы не создаете шоу?
- Нельзя заниматься всем. Конечно, гениальный человек Бари Алибасов. Он чемпион по шоу. Или Филипп Киркоров. Но в нашей работе мы все творческое время уделяем сочинению и записи произведений. Прежде всего песне. Все остальное вторично и третично. Зато мы берем другим. Попасть в заветную кассету, которую люди вечером, приходя с работы, закладывают в магнитофон и слушают, - это гораздо важнее, чем напылить на сцене какими-то балетами.
И. Крутой: "Цекало меня сильно подставил"