Давно уже крылатыми стали слова: "Музык, а музык! Смотри, у тебя лысина так и светится. Прямо горит! Будешь у нас задним фонарем, ладно?" Сейчас уж невозможно точно сказать - из репертуара Яна Арлазорова эта фраза или ее ему приписали в народе. Но то, что этого "музыка" все знают, - факт неоспоримый.
- Скажите, вы с детства почувствовали себя актером?
- В московской школе, где я учился, был свой театр. Там я играл, что-то сочинял, импровизировал. Мои родители к искусству никакого отношения не имеют. Отец - юрист, мать - врач, брат занимается математикой. Меня готовили в медицинский институт. Поэтому родители, узнав о моем решении поступать в театральное училище, естественно, стали отговаривать от этого безумного, как они говорили, поступка. Но я их не послушал. После училища работал в Центральном детском театре, откуда ушел в театр имени Моссовета. В материальном плане было очень тяжело. Когда я женился и родилась Алена, помню, бегал по всем елкам, соглашался на любую халтуру, подрабатывал. Это сейчас можно сняться в рекламе или присосаться к какому-нибудь спонсору, который будет тебе наливать бак в бензин. Тогда этого не было.
- Кстати, почему вы не снимаетесь в рекламе?
- В рекламе я соглашусь сниматься только тогда, когда мне предложат за эту работу 2,5 миллиона долларов.
- Чего вам недостает в жизни?
- Пожалуй, любви и спокойствия, все остальное считаю проходящим.
- Вы по-прежнему холостяк?
- По-прежнему. Но ничего конкретного по этому поводу говорить не буду.
- Ян, почему вы ушли из театра имени Моссовета, где проработали около тридцати лет?
- Я там проработал гораздо больше. Почему ушел? Неужели не ясно, что артист - это как ребенок, которому хочется, чтобы его постоянно гладили по голове и говорили, что он самый талантливый, самый лучший? Я же восемь лет играл в аншлаговом спектакле, зрители шли именно на меня, Арлазорова, но в театре этого словно не замечали. Сначала на афише писали фамилии только главных исполнителей, я же был в числе "и др.". Было очень обидно, но возникать не собирался. Потом, когда театральное руководство поняло, что меня можно использовать в качестве приманки, то поспешило это сделать. И уже аршинными буквами на афише писали мое имя. За все годы службы в театре я не получил от него ничего: ни других ролей, ни квартиры, ни звания. Хотя никакого звания мне и не нужно. Нет его на Западе. Никто не собирается называть, к примеру, Бельмондо или Челентано народными артистами. Так что в конце концов из театра меня ушли.
- С чьей легкой руки вы попали на эстраду?
- Это памятная страница в моей творческой биографии. На капустнике, посвященном юбилею Ростислава Яновича Плятта, я показал смешную пародию на кинопанораму. После праздничного вечера ко мне подошел Леонид Осипович Утесов и предложил позвонить ему домой. Естественно, я этого не сделал, потому что мне и в голову не могло прийти, что моя персона может заинтересовать великого артиста. Но однажды Утесов позвонил мне сам и пригласил к себе домой. Никогда не забуду, как он меня принял: даже малейшего намека на какую бы то ни было звездность у него не было. Со мной, по сути мальчишкой, разговаривал на равных интеллигентнейший человек. Именно Леонид Осипович предложил мне принять участие в шестом всесоюзном конкурсе артистов эстрады, председателем жюри которого был сам Аркадий Исаакович Райкин. Я стал его лауреатом. Вот так все и началось.
- Ваш "мужик" в свое время побил все рекорды эстрадной популярности. Не думаете возвратиться к этому образу?
- Пока я своего "мужика" на эстраду не "вывожу". Просто хочется попробовать чего-то другого, как театральный актер не держусь за одну маску. Хотя, с другой стороны, именно "мужик" принес мне сумасшедшую популярность. Зал обычно на мои слова: "Мужик, а мужик, свистеть умеешь? Ага! Будешь чайником:" взрывался хохотом и аплодисментами. На улицах, когда меня видели, останавливались машины, и я слышал вслед: "Вон "мужик" пошел, или поехал:" У эстрадного артиста обязательно должен быть свой образ. Гена Хазанов, к примеру, ассоциируется со студентом кулинарного техникума, артисты Тонков и Владимиров запомнились по маскам Вероники Маврикиевны и Авдотьи Никитичны.
- У публики не было обиды на то, что ваш "мужик" с ней так запанибрата?
- Дураки, наверное, обижались. Но мой "мужик" ведь человек не злой, он добродушный, ужасный придумщик, с ним нескучно. Я подчиняюсь зрителям, которые его отождествляют со мной, веду с ними веселую игру.
- Не жалеете, что ушли из популярного "Аншлага"?
- Свое дело в становлении этой передачи я сделал. А, как говорится, мавр сделал свое дело и может уходить. Я и ушел. Видите ли, я стараюсь придерживаться принципа, которым руководствуются шахматисты: жертвуя фигурой, выигрывай качество.
- Как вы стали ведущим передачи "Авторадио"?
- Пригласили. Радиопередача очень скоро стала по-сумасшедшему популярной. В моей программе не было конкретной темы, были только просьбы и предложения слушателей. Мне нравится помогать людям, и там я чувствовал результативность своей деятельности.
- Так почему же вы ушли из "Авторадио"?
- Не я ушел, меня ушли. И не могу сказать почему. Я бы с большим удовольствием продолжил работу ведущего этой радиопередачи.
- Сольные концерты от артиста требуют хорошей физической подготовки.
- Так я же спортсмен с большим стажем. Когда-то был даже кандидатом в мастера по плаванию, играл в большой теннис. Сейчас поддерживаю физическую форму за счет занятий йогой. У меня девиз: "трудно в учении - легко в бою". Занимаюсь в основном на природе, в лесу, на даче.
- Ян, а в жизни вы какой человек?
- Очень сложный. У меня нет друзей, со мной трудно общаться, так что я вовсе не рубаха-парень. Предпочитаю одиночество, люблю лежать на диване и размышлять, анализировать. Одно время увлекался Востоком, его мудрость меня покоряет и удивляет: "Меньше читай - больше думай". Эти слова люблю про себя повторять. Еще могу сказать, что я плохо защищен от хамства, наглости, жестокости, пасую перед ними и долго прихожу в себя.
Смотрите также:
Регина Дубовицкая: "Председатель ТВ испытывал ко мне какие-то чувства..."