Ее песни время от времени можно услышать по радио, ее клипы можно увидеть преимущественно на ее концертах, ее афишами не уклеена столица, но анонс предстоящих выступлений Ольги Арефьевой и группы "Ковчег" всегда можно найти на ее сайте в Интернете (это информация для тех, кто не знает, где искать "Другую Музыку").
Самая известная песня Ольги "На хрена нам война" в этом году прозвучала в "Рождественских встречах" Аллы Борисовны.
"Я видела, как старый
солдат и матрос
Бросили свой корабль
и свой пост -
"На хрена нам война,
Пошла она на!" -
Сказали старый солдат
и матрос".
О. А.: - Эту песню почему-то все буквально воспринимают, а там кроме буквального, есть символический смысл. И он-то, кстати, поглавнее. Там все умерли, но наши победили: "Они не дошли до той стороны, но успели уйти навсегда с войны". На самом-то деле эта песня о жизни вечной, о том, что люди ушли из войны. Тут война не совсем война, а скорее Вавилон, ложный мир, такая майя. И можно в этой майе очень долго находиться в плену каких-то ложных отношений, ложных объектов для завоевания и охраны, а потом вдруг это понять и уйти.
Самый кайф, когда в песне бывает несколько слоев. И человек, сам того не замечая, воспринимает еще и второй смысл, а кто потоньше, тот воспринимает до десятого смысла.
Черная комната
Музыка распускающегося цветка - это блюз. Трогается с места поезд - это регги. Упала первая капля дождя - возможно, это первая нота для рояля. Мы прислушиваемся к звукам этого мира, и в наших душах рождается своя особенная музыка.
Музыка Ольги Арефьевой - это "деревья, растущие вниз", "монета орлом вовнутрь", "бусы из муравьев"... Группа "Ковчег" иногда выступает в составе нескольких музыкантов и играет в электрическом саунде, иногда "Ковчег" - это дуэт Ольги с питерским виолончелистом Петром Акимовым. Бывает, Ольга поет одна под гитару или танцует.
Она может выйти на сцену босиком и выглядеть эдакой хрупкой девочкой на шаре Пикассо, а может быть очень воинственной и культовой. Но в любом случае к концу выступления - зал у ее ног:
"В полночь, прикрывшись
одеждой из лилий,
Она проходит от двери к двери,
Она может сделать так,
чтоб ее любили
Люди и птицы, рыбы и звери..."
О. А.: - Концерты - это такой отдельный план жизни, очень сильно изменяющий меня. Это такая черная комната, куда я захожу, и там меня разбивает на атомы. Потом я опять собираюсь из атомов и как бы рождаюсь заново. На сцене происходит работа с какими-то огромными энергиями. Они очень трудные и опасные. Многие мои друзья поэтому даже боятся ходить на мои концерты, я с ними дружу в другой жизни. Им страшно видеть, в какой я нахожусь опасности, на какой огромной высоте. От меня это требует мужества, причем уже не совсем человеческого мужества, и чтобы это все переносить нормально, получается я переключаю состояния. Как у Кастанеды... Я вхожу в состояние воина и выхожу на сцену. Все остальное время я живу в достаточно мягком мире, среди людей, которых я люблю, среди вещей, которые мне нравятся, среди природы, музыки. И в это время я создаю все то, чем потом делюсь.
Фарфоровая девочка
"У меня нет кожи", - поет Ольга. Или: "Джа* пустит трамвай из болота в рай", по-своему трансформируя девиз растафарианцев "Джа даст нам все". Или:
"Фарфоровая девочка, гуляющая с собакой, - это я.
Облитая белой глазурью девочка с собакой белой - это я..."
Эти несколько строчек открыли для меня дверь в ее мир.
О. А.: - Что это за образ, фарфоровая девочка? Я не знаю... На эту тему можно целый психоанализ развернуть, чтобы понять, что это такое. И то узнаешь только один план. В этой песне все символично. Когда-то в этой квартире жила бабушка. И там я встретила фарфоровую девочку. Бабушка умерла, вся комната была завалена каким-то хламом, и среди хлама я нашла девочку из белого фарфора с собакой и отбитой рукой. Это единственное, что я взяла из этой квартиры себе. На самом деле это очень большой образ. В тот момент у меня не было собаки, потом она появилась, а потом умерла... Или вот это - с отломанной рукой... Это символ боли, символ искусства. Когда выходишь на сцену, ты забываешь о своей боли, о своей отбитой руке, о своем вынутом сердце. Ты поешь и улыбаешься, а зрители... кто поймет, а кто нет. Но без боли не было бы искусства. Можно спеть "юбочка из плюша", но это не заденет, пройдет мимо. Зацепит только тогда, когда ты что-то перестрадал. И фарфоровая девочка - это та самая она, которая не здесь. Она там, за зеркалом, за небом. А мы тут живем и становимся этим, только ненадолго:
"... гуляющая около зеркала
девочка - это я.
С отбитой рукой безмятежная
девочка
с собакой белой - это я".
Нельзя толкать реку
В другой жизни, то есть вне сцены, она ходит в кино с друзьями, много читает, выращивает цветы на подоконнике, снимает любительское кино, занимается танцами в стиле фламенко. Все, как у всех, только с маленькой сноской на поля: все это время внутри ее обычной жизни, как в коконе, спрятан ее высокий и чистый голос, о котором совсем не вспоминаешь, когда завариваешь чай или стелешь постель. Но "Куколка станет бабочкой" - вот еще одна строчка из ее песни, которая для меня очень точно характеризует состояние поэта в банальном быту. Это состояние предвкушения полета.
О. А.: - Прошлым летом в деревне я впервые взяла в руки камеру и попробовала снимать закаты, рассветы, собачек, танцы, друзей... И фрагменты всего этого вошли в клип "Куколка-бабочка". Этот клип снимала студия "Пигмалион" - на некоммерческом интересе, просто им хотелось. Клип такой предмет, он должен много раз прокрутиться, чтобы его кто-то увидел. А мы их показываем несколько раз в тех местах, где согласны показать бесплатно. Деньги мы принципиально не платим, поэтому рекламную нагрузку клипы для нас не выполняют. Это скорее развлечение, такая штучка, которая позволяет реализоваться как-то еще. Я просто по жизни делаю то, что мне приятно, и все идет, как идет. И в принципе оно идет довольно неплохо. Просто без нажима. Есть такое выражение: "Нельзя толкать реку". Вот я не толкаю реку.
* Джа - эфиопское божество