30 ДЕКАБРЯ 1999 г. после 18-месячного пребывания в тюрьме на свободу вышла РОХЛИНА Тамара Павловна, которая обвиняется в совершении убийства своего мужа - депутата Государственной Думы Льва Рохлина. Однако судьба Рохлиной волнует наших читателей, и по их просьбе наш корреспондент Ольга МИНАЕВА встретилась с Тамарой Павловной, которая согласилась дать эксклюзивное интервью еженедельнику "Аргументы и факты".
- Тамара Павловна, что вы чувствовали, когда покидали стены следственного изолятора ФСБ "Лефортово", после того как полтора года находились в тюрьме?
- Даже своим недоброжелателям скажу: пусть их минует та чаша испытаний, что я испила за это время. В день освобождения плохо себя чувствовала. Сказывались тяготы голодовки, которую я объявила в знак протеста против произвола, допущенного со стороны следователей. Руководитель следственной бригады Индюков еще раз нарушил мои права на защиту, так как с грубыми нарушениями закона предъявил мне материалы уголовного дела.
Когда 30 декабря начальник следственного изолятора сообщил, что мне изменена мера пресечения, то, не понимая, что происходит, я стала отказываться расписываться в документе, требуя присутствия своих адвокатов. Сознание отказывалось верить, что наконец-то справедливость восторжествовала!
Когда вдохнула первый глоток свободы, мне хотелось обнять весь мир, кричать: "Люди, я люблю вас, люди, дорожите друг другом!" Я признательна всем, кто верил в меня. Это прежде всего моя дочь Елена, адвокаты Бурмистров и Хайретдинов. Мне повезло, что они оказались рядом. Я признательна и другим: руководителю Российского детского фонда Лиханову и его заместителю Кузнецовой, председателю Комитета по делам женщин прежней Госдумы Апариной, первому заместителю председателя правительства Москвы Ресину, работникам Московского городского суда, которые отклонили ходатайство Генеральной прокуратуры Российской Федерации о продлении срока моего содержания под стражей до двух лет и тем самым поставили крест на беззаконии.
- Сколько человек в камере находилось вместе с вами? Были ли у вас с ними конфликты?
- Говорят, от сумы и тюрьмы не зарекайся. Разные люди и по различным стечениям обстоятельств оказываются в тюремной камере, но всех этих людей объединяют две вещи - это воспоминания о прошлой жизни и надежда как можно быстрее выйти на волю. В тюрьме существует своеобразное братство. Помню, как на Новый, 1999 год я получила много письменных поздравлений по тюремной почте, которая передается через веревочку от окна к окну. Со мной в одной камере сидели люди, обвинявшиеся в совершении самых различных преступлений. В основном молодые девчонки. Одно время сидела я и с Валентиной Соловьевой из "Властилины". Да, бывало, что мне приходилось спать на полу, так как в камере, рассчитанной на 14 человек, нас было более тридцати. Мелкие конфликты имели место, однако я стараюсь плохое забывать. В Третьяковской галерее есть картина Ярошенко "Всюду жизнь", вот она отвечает на ваш вопрос.
- Работники СИЗО вас не обижали?
- Здоровьем я похвастаться не могу, и работники следственного изолятора оказывали мне необходимую медицинскую помощь. Очень тронуло, что люди в следственных изоляторах, получающие небольшую зарплату, постоянно видящие теневые стороны жизни, стараются проявлять человечность. У меня есть серьезные претензии к следователям. Но о работниках следственных изоляторов я могу сказать только хорошее.
- Из чего складывался ваш день в тюрьме?
- Утро в тюрьме начинала с уборки. Старалась следить за собой, чтобы не забыть, что я женщина. Старалась побольше читать. Раз в месяц виделась с дочерью, сынулей, и даже однажды на свидание приходила моя внучка Лизонька, которая меня зовет просто Тамарой.
- Трудными были допросы?
- Самый ужасный допрос был проведен 4 июля 1998 г. - на следующий день после того, как был убит мой муж. Допрос вели помощник Генерального прокурора РФ Емельянов и его подручный Соловьев. Я была в ужасном состоянии. (На стенах в кабинете увидела плакаты: "Сделал дело - вымой тело", "Ловись, девка большая, ловись, девка маленькая", "Счастливые трусов не надевают", "Под лежачий камень мы всегда успеем".) Мне много раз предлагали вести допрос без адвоката. Емельянов и Соловьев кричали на меня, заявляли, что они посадят и мою дочь, и моего зятя. В протокол допроса записывались слова, которые я не говорила. Спорить со следователями уже не было сил. После я рассказала следователям о том, как неизвестные убили моего Льва, то это у них вызвало раздражение. Они меня неоднократно допрашивали без адвокатов и убеждали оговорить себя. Следователь Костин предлагал: "Скажите, что вы приняли неизвестную таблетку и ничего не помните. Тогда скорее окажетесь дома". Пусть в суде разберутся с моим делом. Адвокаты, знающие все тонкости юриспруденции, советуют пока воздержаться от комментариев по делу.
Коротко о разном (02.04.2000)