БЫВШИЙ первый заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС Карен Нерсесович БРУТЕНЦ, окончив наряду с университетом Бакинский мединститут, несколько лет проработал нейропсихиатром, прежде чем почти 40 лет назад попал в Москву на работу в ЦК.
- Карен Нерсесович, не приходилось ли вам за время работы в ЦК встречаться с такими людьми, кто в вашей прежней жизни психиатра мог бы стать вашим
пациентом?
- Когда в 1977-1978 гг. мне случалось видеть Брежнева в аэропорту Внуково2, куда он приезжал встречать иностранных лидеров, сидящим на подлокотнике кресла с неподвижным лицом, со взглядом, устремленным в никуда, мне было понятно, что причина кроется в серьезных нарушениях мозгового кровообращения, в склеротических провалах. Когда Андрей Кириленко, член Политбюро, оглашая на XXVI съезде КПСС список кандидатур в ЦК, коверкал едва ли не каждую
фамилию, автоматически возникал вывод: на трибуне человек, пораженный галопирующим склерозом. А ведь совсем незадолго до этого он претендовал на второе место в партии.
- Трудно ли было работать с Брежневым?
- В разные годы по-разному. В основном я имел возможность наблюдать его во время переговоров, но однажды общался с ним в течение нескольких недель. Было это в конце 1975 г. в Завидове, подмосковной резиденции генсека, ныне президента России, под
названием "Русь", где Брежнев работал над текстом отчетного доклада. Трижды в день встречаясь с нами за обеденным столом, он держался со всеми просто и благожелательно, за считанные минуты выравнивая всех - от секретаря ЦК до консультанта - за ним сидящих. Даже свой день рождения, 19 декабря, он предпочел отмечать в Завидове, фактически в нашем кругу, заметив, что "Дима" (Устинов, тогда секретарь ЦК КПСС) болен, а "Андрей" (министр иностранных дел
Громыко) в отъезде. Мне показалось, что он просто не хотел встречать его дома, может быть, из-за постоянных дрязг с дочерью.
- Говорят, Леонид Ильич был добрым человеком.
- Скорее сентиментальным. Один из моих коллег был свидетелем такого случая. Леониду Ильичу позвонили и сказали, что умер министр машиностроения. На это он отреагировал так: "Хорошо, что я его не снял, ведь столько месяцев колебался, видно было уже, что он не на месте, но человек
хороший".
- Но в нашей памяти Брежнев остался шамкающим маразматиком.
- Это "поздний" Брежнев. Анализируя его состояние, госсекретарь США Сайрус Вэнс писал в аналитической записке президенту Картеру в 1978 г.: "Два часа - это примерно максимум, который он может проводить на переговорах... Вследствие его непредсказуемого состояния и сокращающейся способности вникать в детали Брежнев тщательно программируется помощниками". "Программировались" не только
его ответы на вопросы глав иностранных государств при переговорах, но даже обеды в Грановитой палате. Из-за состояния Брежнева они проходили в ускоренном темпе. Под сводами палат то и дело раздавался грохот - официанты бегом (я нисколько не преувеличиваю) подносили и уносили блюда, часто не давая изумленным гостям расправиться с ними.
- Но ведь помимо Брежнева, были серьезно больны и Черненко, и Андропов.
- Что касается Андропова, то это никак не сказывалось
на его интеллектуальных возможностях, весьма внушительных. Его указания, по крайней мере в нашей области, всегда были четкими и здравыми. Что же до болезни Юрия Владимировича, то я столкнулся с этим лишь раз. В августе 1983 г. в Крыму он принимал руководителя Южного Йемена Али Насера Мухаммеда. По окончании обеда Андропов поднялся и пошел к двери попрощаться с гостями. Но, едва протянув руку Мухаммеду, он вдруг побелел и пошатнулся. И, наверное, упал
бы, если бы его не поддержал и не усадил один из охранников. Другой принялся почему-то гладить Андропова по голове. Все это продолжалось не более минуты, потом Андропов встал и как ни в чем не бывало попрощался с гостями.
- И какова же была реакция иностранных лидеров на нашу политбюровскую элиту?
- Разная. Я вспоминаю, как мой друг, член руководства итальянской компартии Черветти, рассказывал, как он вместе с другим членом руководства Кьярамонте
был летом 1978 года на приеме у Кириленко. Кьярамонте заговорил об экономической реформе. Кириленко отмахнулся: "Я - секретарь ЦК и сейчас заменяю Леонида Ильича, который в отпуске. Знаете, чем я сегодня целый день занимался? Транспортными перевозками, искал вагоны. Потому что не работают железные дороги. Надо заставить людей работать. Какая уж тут реформа!"
Кьярамонте вышел из кабинета ошеломленный: "Ты представляешь, второй человек в правящей партии
сверхдержавы занимается вопросом движения поездов!"
НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ. Е. Лигачев. Из воспоминаний (23.01.1991)