В 1989 г. В журнале "Огонек" были опубликованы "Воспоминания бывшего секретаря Сталина" Б. Бажанова. Комментирует их Л. БАЛАШОВ, в 1925 - 1926 гг. работавший секретарем Политбюро ЦК ВКП(б)
- Из этой книги мы узнаем о самых "жгучих" тайнах Сталина и его секретариата. Баженов утверждает: "Когда мы определяем в наших разговорах сферы нашей работы, мы делаем это так: "Баженов - секретарь Сталина по Политбюро, Мехлис - личный секретарь Сталина, Гриша Каннер секретарь Сталина по темным делам, Товстуха - секретарь по полутемным". Так кто же определял обязанности сотрудников секретариата? Они сами?
- Прежде всего - что такое секретариат ЦК? Это аппарат, обслуживавший секретарей ЦК, причем у каждого из них были свои помощники, дежурные секретари, машинистки, курьеры.
Все они числились в штате особого отдела, который до 1925 г. назывался Бюро секретариата, а затем был переименован в Секретный отдел ЦК ВКП(б), В конце 1923 г. заведующим отделом стал Товстуха, его заместителем - Мехлис. Наряду с этим, они руководили секретариатом Сталина и были его первым и вторым помощниками. Всем нам было известно, что Товстуху рекомендовал Сталину сам Ленин, а Мехлис работал у Сталина еще до ЦК. Я специально обращаю на это ваше внимание, чтобы вы поняли, какая огромная дистанция была между нами - молодыми сотрудниками (в том числе и моим ровесником Баженовым) и этими людьми, пользовавшимися в партии авторитетом и известностью.
Товстуха и Мехлис, а не Сталин и Молотов подбирали сотрудников в отдел.
- Возможно, он полностью полагался на них?
- Да, это были его доверенные люди. Что же касается распределения обязанностей, то все было, конечно, совершенно иначе, чем в описаниях Бажанова. Не было у Сталина секретаря по ПБ (Политбюро), личного секретаря и уж тем более "темного" и "полутемного". Все это полный вздор. Задания, которые Сталин давал своему секретариату, письма и материалы, поступавшие на его имя или в ПБ, распределялись между остальными помощниками Товстухой и Мехлисом. Сталин мог, конечно, вызвать кого-нибудь из нас, поинтересоваться, как двигается то или иное дело, попросить принести какой-то документ, дать справку, но это бывало редко.
- А кто имел право входить к нему "без доклада"? Бажанов пишет: "Я вхожу… как всегда, без доклада".
Что значит "без доклада"? Даже мы, сотрудники, друг к другу не заходили, не созвонившись. Это считалось дурным тоном.
- "В первые дни моей работы, пишет Бажанов, - я десятки раз в день хожу к Сталину докладывать ему полученные для Политбюро бумаги". Но Сталина они не интересуют. На вопрос, что с ними делать, он отвечает: "А что, по-вашему, надо делать?". "В секретариате Сталина мне разъясняют, что Сталин никаких бумаг не читает и никакими делами не интересуется".
- Ну и ну! Сами посудите, что же это за помощник, который десятки раз в день бегает к своему руководителю с такими вопросами по каждой бумажке? Это, разумеется, выдумка, но если бы что-то подобное произошло на самом деле, расправа была бы мгновенной - только бы Бажанова и видели. Надо знать характер Сталина. Да никто бы его к Сталину и не пустил. Мы уже говорили об этом.
Работа строилась, конечно, совсем иначе. Один раз в день, чаще всего утром, первый или второй помощник докладывал Сталину наиболее важные документы и письма, поступившие вчера и сегодня утром, получал распоряжения и распределял работу между другими помощниками. И они знали, что ответить на то или иное письмо, какое дело готовить на ПБ, а какое решать в "рабочем порядке", что передать в отделы ЦК или в ЦКК. Перед Товстухой мы и отчитывались, а тот уже докладывал Сталину о результатах. Сталин был в курсе всех важных дел и внимательно следил за их прохождением. Ничего не забывал.
- А как выглядел кабинет? Единственный необычный предмет в правом от двери углу у окна был высокий столик, на котором под стеклянным колпаком лежал гипсовый слепок кисти руки Ленина, кажется, правой. Слева от входа - стол для заседаний, человек на двадцать, в правом дальнем углу - большой письменный стол и приставной столик с четырьмя телефонами. Был там и его личный сейф.
- Сталин, конечно, запирал ящики стола?
- Нет, не запирал. А зачем? Секретные документы он сдавал вечером или прятал в сейф. В приемной сидел дежурный, внизу - охрана, чего ему было опасаться?
- Я бы хотел задать вам не очень деликатный вопрос. Вы никогда не заглядывали в его стол из любопытства?
- А вы, будь у вас возможность, не заглянули бы? Что там было - рукописи и книги. Он много писал, читал, готовился к выступлениям, к дискуссиям на ПБ.
- Скажите, каждый помощник обязан был дежурить и мог заглянуть в ящики сталинского стола? И Бажанов?
- Ну, разумеется.
- Интересно, что он ничего об этом не пишет. Надо думать, потому, что тогда он не смог бы преподнести нам один из самых сенсационных своих рассказов: "...у Сталина в его письменном столе есть какая-то центральная станция, при помощи которой он может включиться и подслушать любой разговор, конечно, "вертушек". Целыми днями Сталин, как утверждает Баженов, подслушивает разговоры членов ПБ. Поэтому он в курсе всех секретов "Троцких, Зиновьевых и Каменевых"; "...это - оружие колоссальной важности"... Может, поэтому Сталин не интересуется делами, с которыми к нему поминутно бегает Бажанов.
- Очень увлекательное сочинение. Однако в старом здании ЦК на Воздвиженке никакой станции не было, так же как не было ее на пятом этаже в новом здании на Старой площади - я там знал каждое помещение. Но личный коммутатор у Сталина был, и находился он в небольшой проходной комнате между приемной и кабинетом. Каждый, кто хоть раз был у Сталина, знал о нем. До 1925 г. здесь посменно дежурили две девушки - телефонистки, затем их сменили два телохранителя.
Беседовал Ю. МАРХАШЕВ.
НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ. Е. Лигачев. Из воспоминаний (31.01.1991)