"Без лести" предан
ЛАВРЕНТИЙ Берия родился 29 марта 1899 г. в горном селе Мерхеули Сухумского района Абхазии в крестьянской семье. Он явно был незаурядным ребёнком, хотел учиться и добился своего. В 1919 г. окончил Бакинское среднее механико-строительное техническое училище (специальность - архитектор-строитель) и ещё два года проучился в Политехническом институте. Это довольно высокий образовательный ценз для партийно-чекистских кадров того времени.
Всесоюзная слава Берии началась с доклада, прочитанного им в Тбилиси и изданного потом отдельной книгой - "К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья", где до мифологических масштабов была раздута выдающаяся роль Сталина в революционном движении.
Сталину это явно было приятно, но умело составленный доклад был не единственным достижением Берии. Он проявил себя толковым и надёжным администратором, способным выполнить задание любой ценой. А Сталин ценил именно это точное выполнение его приказов.
Берия показал себя и преданным человеком - летом 1933 г., когда на отдыхавшего в Абхазии Сталина вроде бы было совершено покушение, Берия громко крикнул: "Защитим вождя!" - и прикрыл собой Сталина. А кто в него стрелял, так и осталось неизвестным, потому что человека, который лежал на берегу с ручным пулемётом, охранники растерзали.
Следов не оставлять
22 АВГУСТА 1938 г. Берия был утверждён первым заместителем наркома внутренних дел СССР и засел на Лубянке вникать в дела и разбираться с кадрами.
Три месяца Берия принимал дела на Лубянке, а 25 ноября 1938 г. был утверждён наркомом и провёл массовую чистку. В 1939 г. из органов госбезопасности были уволены 7372 человека (каждый пятый оперативный работник).
Считается, что с приходом Берии массовые ежовские репрессии прекратились и кое-кого даже выпустили из тюрем и лагерей. В 1939-м из лагерей было освобождено 223,6 тысячи человек, из колоний - 103,8 тысячи. Однако одновременно было арестовано 200 тысяч человек, не считая депортированных из западных областей Белоруссии и Украины после раздела Польши осенью 1939 г. Права Особого совещания при НКВД СССР, которое выносило внесудебные приговоры в тех случаях, когда не было никаких доказательств, по настоянию Берии были расширены.
И знаменитое указание Сталина разрешить пытать и избивать арестованных появилось в письменном виде не при Ежове, а при Берии.
Евгений Гнедин, бывший заведующий отделом печати НКИД, арестованный в мае 1939 г., прошёл через лагеря, выжил и оставил воспоминания.
"Через площадку парадной лестницы, через приёмную и обширный секретариат меня провели в кабинет кандидата в члены Политбюро, наркома внутренних дел Л. П. Берии.
В глубине комнаты находился письменный стол, за которым сидел Берия и беседовал с расположившимся против него Кобуловым. Меня поместили за стол рядом с Кобуловым, а слева, рядом со мной, - чего я сначала в волнении не заметил, - уселся какой-то лейтенант...
Кобулов официальным тоном доложил:
- Товарищ народный комиссар, подследственный Гнедин на первом допросе вёл себя дерзко, но он признал свои связи с врагами народа.
Я прервал Кобулова, сказав, что я не признавал никаких связей с врагами народа... Добавил, что преступником себя не признаю.
Кобулов со всей силой ударил меня кулаком в скулу, я качнулся влево и получил от сидевшего рядом лейтенанта удар в левую скулу. Удары следовали быстро один за другим. Кобулов и его помощник довольно долго обрабатывали мою голову - так боксёры работают с повешенным кожаным мячом. Берия сидел напротив и со спокойным любопытством наблюдал, ожидая, когда знакомый ему эксперимент даст должные результаты...
Убедившись, что у меня "замедленная реакция" на применённые ко мне "возбудители", Берия поднялся с места и приказал мне лечь на пол. Уже плохо понимая, что со мной происходит, я опустился на пол... Я лёг на спину.
- Не так! - сказал нетерпеливо кандидат в члены Политбюро Л. П. Берия.
Я лёг ногами к письменному столу наркома.
- Не так, - повторил Берия.
Я лёг головой к столу. Моя непонятливость раздражала, а может быть, и смутила Берию. Он приказал своим подручным меня перевернуть и вообще подготовить для следующего номера задуманной программы. Когда палачи (их уже было несколько) принялись за дело, Берия сказал:
- Следов не оставляйте!...
Они избивали меня дубинками по обнажённому телу. Мне почему-то казалось, что дубинки резиновые, во всяком случае, когда меня били по пяткам, что было особенно болезненно, я повторял про себя, может быть, чтобы сохранить ясность мыслей: "Меня бьют резиновыми дубинками по пяткам". Я кричал - и не только от боли, но наивно предполагая, что мои громкие вопли в кабинете наркома, близ приёмной, могут побудить палачей сократить операцию. Но они остановились, только когда устали".
Утешительный приз
В НАЧАЛЕ 1941 г. Берия был назначен заместителем главы правительства. Формально это было повышением, фактически же Сталин отстранял его от руководства системой госбезопасности. НКВД был разделён на два наркомата - госбезопасности и внутренних дел. Разведка, контрразведка, все оперативные отделы были переданы в НКГБ, который возглавил Всеволод Николаевич Меркулов.
Берия остался наркомом внутренних дел. В его хозяйство вошли милиция, пожарная охрана, пограничные, внутренние и конвойные войска, а также весь ГУЛАГ, превращённый в строительно-промышленную империю.
В качестве утешительного приза 30 января Берии было присвоено звание генерального комиссара государственной безопасности. Только три человека имели это звание - Ягода, Ежов и Берия.
30 сентября 1943 г. Берии присвоили звание Героя Социалистического Труда - за особые заслуги в области усиления производства вооружений и боеприпасов в трудных условиях военного времени. А 9 июля 1945 г. - звание Маршала Советского Союза.
"У нас в турме места много"
20 АВГУСТА 1945-го был создан специальный комитет при ГКО (потом при правительстве), на который возлагалось "руководство всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана". Председателем комитета назначили Берию.
По словам Байбакова, много лет возглавлявшего Госплан, с приходом Берии к руководству атомным проектом дело получило размах. Берия был мастер не только нажимать, торопить и подстёгивать людей, но и обеспечивать успех дела. Он смог снабдить учёных всем необходимым, доставать требуемое из-под земли.
А вот точка зрения профессора Наумова:
- В распоряжении Берии был свой ГУЛАГ. Мы до сих пор не можем получить сведения, сколько там было людей, и я понимаю почему. Не хотят раскрывать масштабы этой атомной империи. Сколько заключённых работали на урановых рудниках? Мы не знаем. Конечно, организаторская жилка у него была. Но нетрудно быть организатором, имея за спиной все финансы, всю промышленность и необъятные ресурсы. Всякий, кто занимался атомным проектом, знал, что его жизнь зависит от настроения Лаврентия Павловича. Сегодня он работает, паёк особый получает, а завтра его Берия в лагерную пыль превратит...
Академик Андрей Дмитриевич Сахаров вспоминал, что всеми атомными делами Берия занимался сам и даже Маленкова, который стал человеком номер два в стране, к ним не подпускал. Его подписи было достаточно, чтобы оформить любое принятое им решение как постановление ЦК и Совета министров. Никто не смел с ним спорить. Он внушал страх.
Сахаров до конца жизни помнил, как на одном совещании по атомным делам Берия обратился к чиновнику, который провалил производство нужного материала:
- Мы, большевики, когда хотим что-то сделать, закрываем глаза на всё остальное. Вы, Павлов, потеряли большевистскую остроту! Сейчас мы вас не будем наказывать. Мы надеемся, что вы исправите ошибку. Но имейте в виду, у нас в турме места много...
Берия говорил "турма" вместо "тюрьма", пишет Сахаров, и это звучало ещё страшнее. Человек, которому Берия это сказал, был в предынфарктном состоянии. Он знал, что Лаврентий Павлович может осуществить свою угрозу.
Он внушал страх всем, кто с ним соприкасался.
29 августа 1949 г. было взорвано первое советское ядерное устройство. На испытаниях Берия переживал, как и все остальные, понимая, что при неудачном исходе и его голова могла полететь.
Когда бомба взорвалась, Берия расцеловал Курчатова и Харитона и добавил:
- Было бы большое несчастье, если бы не вышло!
Все понимали, что он имеет в виду.
Когда радостный Берия, надеясь услышать слова благодарности, позвонил в Москву, чтобы доложить об успехе, Сталин сонным голосом ответил:
- Я уже знаю.
И повесил трубку. Берия долго потом пытался выяснить: кто же первым дозвонился до вождя?
Специальным постановлением ЦК и Совета министров "за организацию дела производства атомной энергии и успешное проведение испытания атомного оружия" Берии выражалась благодарность. Он получил орден Ленина и Сталинскую премию первой степени.
Первые реабилитации и оттепель
5 МАРТА 1953 года маршал Берия стал одним из руководителей страны - первый заместитель председателя Совета министров, член президиума ЦК партии, министр внутренних дел. А уже 26 июня он был арестован. У власти он находился 114 дней.
Став министром внутренних дел, Берия сразу образовал четыре группы: по проверке "дела врачей", "мегрельского дела", дела сотрудников МГБ, которых обвиняли в создании контрреволюционной сионистской организации, и дела арестованных работников Главного артиллерийского управления Военного министерства СССР. А потом ещё назначил комиссию, которая проверяла обвинения против руководства Военно-воздушных сил Советской армии и работников Министерства авиационной промышленности.
Группы быстро доложили, что все дела фальсифицированы. В приказе, подписанном Берией, говорилось: следствие проводилось бывшим Главным управлением контрразведки СМЕРШ Министерства вооружённых сил СССР необъективно и поверхностно.
Сразу после этого началась реабилитация видных военачальников, которых посадили после войны.
2 апреля Берия отправил в ЦК записку об обстоятельствах убийства художественного руководителя Государственного еврейского театра, народного артиста СССР Соломона Михайловича Михоэлса.
3 апреля по инициативе Берии президиум ЦК принял решение реабилитировать арестованных по делу "врачей-убийц".
4 апреля Берия подписал приказ по министерству "О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия".
В тот же день "Правда" напечатала сообщение МВД о реабилитации "врачей-убийц". Это произвело огромное впечатление на страну. Это было первое публичное признание в том, что органы госбезопасности совершают преступления. Напряжение в обществе разрядилось. Мрачная атмосфера, сгустившаяся в последние месяцы жизни Сталина, рассеялась. Именно в те дни появились ростки того, что потом, используя название известного романа Ильи Григорьевича Эренбурга, назовут "оттепелью".
После ареста Берии эти газетные сообщения товарищи по партийному руководству поставят Берии в вину: "дело врачей" надо было прекратить, но зачем об этом писать, подрывать авторитет партии и органов?
Окончание в следующем номере
Жизнь и смерть Генриха Ягоды