ОН СКОНЧАЛСЯ в ночь с субботы на воскресенье в кабинете своей двухэтажной кооперативной квартиры в нью-йоркском районе Бруклин-Хайтс. Бродский давно и прочно занял место на вершине американского поэтического Олимпа, удостоившись всех мыслимых почестей и наград, в том числе в 1991 г. звания "поэта-лауреата" Америки, которое до него носили Роберт Пени Уоррен, Ричард Уилбур, Ховард Немеров и Марк Стрэнд.
Но в Америке за счет стихов не живут даже первые поэты страны, и Бродский, которому 24 мая исполнилось бы всего 56 лет, не составлял исключения. Он жил в основном за счет профессорской зарплаты. Бывший ленинградец, Бродский преподавал в 1973 - 1974 гг. в нью-йоркском Квинс-колледже, в 1974 - 1980 гг. - в Мичиганском университете и последние 15 лет - в Массачусетском женском колледже Маунт-Холиок, который он считал своим академическим "домом". Его эссе печатались в самых престижных журналах Америки, таких, как "Нью-Йоркер", "Нью-Йорк ревью оф букс", "Атлантик" и "Нью рипаблик". Бродский писал их по-английски, а потом они часто переводились на русский его другом профессором Дартмутского колледжа Львом Лосевым. Другой частью его деятельности были выступления. По словам Лосева, Бродский в среднем раз в месяц выступал где-то с поэтическими чтениями или лекциями.
Несколько сотен тысяч долларов принесли поэту в 1981 г. так называемая "премия гениев" Макартура и в 1987 г. - Нобелевская премия, однако последняя была в тот год не так уж велика в связи с временным падением курса нобелевских акций. К тому же с Бродского взыскали огромный налог, которого он не ожидал, и, как говорят его друзья, долго потом находился в сложных отношениях с американским налоговым управлением.
На английском было издано пять поэтических сборников и два томика эссе поэта. Последний - "О горе и разуме" - напечатан всего месяц назад. Но больших доходов они не приносили. К тому же Бродский не был экономен и, как замечает его друг писатель Юз Алешковский, живущий в Коннектикуте, "не купался в деньгах", хотя купил два года назад кооператив в Бруклин-Хайтс, где жил с молодой женой Марией (наполовину итальянкой и наполовину - по матери - русской дворянкой) и крохотной дочкой Анной-Александрой, и ездил в последнее время на "БМВ" 3-й серии (правда, подержанном и регулярно ломавшемся).
ПОСЛЕДНИЕ годы Бродский был совладельцем (вместе с танцовщиком Михаилом Барышниковым) манхэттенского ресторана "Русский самовар". Не соблюдая диет (как замечает его старый друг Каплан, не из-за жажды смерти, а скорее по бесшабашности), Бродский любил взять в "Самоваре" холодец, пельмени, сациви и гуся, то есть блюда, решительно не рекомендуемые сердечникам.
Бродский, выглядевший старше своих лет, давно страдал болезнью сердца и перенес два инфаркта, притом второй - прямо на столе во время операции. Эта операция с пересадкой сосудов сильно помогла: "После этого - здоров как бык, весел, женился, ребенка родил, - говорит Алешковский, но добавляет. - Все равно сердце-то, мотор, обветшало... Ухудшение началось два с половиной - три года назад: жаба, усталость, тяжело дышать. Я ему говорю: сделай операцию, раньше сядешь, раньше выйдешь..."
Бродский, однако, боялся операции. "Случай был уж очень серьезный, - говорит Каплан. - Все сосуды плохие". Между тем поэт продолжал курить. "Он курил, приводя в ужас своих врачей, - говорит Алешковский. - Я ему: побойся, побойся... Он говорит: я уже до восьми штук спустился, до семи... Он был такой курильщик..."
Бродский был не прочь выпить, хотя "никогда не бывал пьяным, один из редких людей, кто умел пить", говорит Каплан. Поэт предпочитал виски "Бушмилл" и самоварскую водку, настоянную на кинзе; на прошлый Новый год Каплан подарил ему фляжку этой настойки.
ПО СЛОВАМ Алешковского, у Бродского давно нашли стенокардию, а на той неделе он поведал писателю, что у него и ишемия. Лариса Каплан сообщает, что недавно поэт наконец дал согласие на операцию и ему уже подыскивали "специальных врачей", поскольку случай был очень нелегкий.
"Вчера с ним было все в порядке, - сказал мне Алешковский в воскресенье. - Сегодня мы ждали его в гости. Вчера он был веселый такой, даже эйфоричный". В субботу вечером у Бродского были гости. В час ночи Мария пошла спать, а он направился к себе в кабинет. "Утром кто-то позвонил по телефону, - рассказывает Алешковский со слов Марии. -Она пошла его звать, он лежал у двери в кабинет мертвый".
Круг почитателей поэзии в США узок, но влиятелен; некролог Бродского начинается в "Нью-Йорк таймс" на первой полосе, что редкая в этой газете честь.
Нью-Йорк
Вилли Токарев: Однажды в Америке 
В ДРУГИХ ИЗДАНИЯХ "АиФ" ЧИТАЙТЕ: (01.08.2000)