Проблему искусственного прерывания беременности можно рассматривать не только с медицинской или, скажем, демографической точки зрения. Как оказалось, по комплексу вопросов, связанных с абортами, можно изучать отечественную историю - или, по меньшей мере, динамику демократических и антидемократических процессов в российском обществе...
В ЦАРСКОЙ России искусственное прерывание беременности формально было разрешено лишь по медицинским показаниям. Однако, по воспоминаниям известного когда-то врача Н. Вигдорчика, в начале XX века в городской среде на аборт "смотрели как на нечто весьма доступное". В рабочих поселках по рукам ходили адреса врачей и акушерок, производивших эти операции "без всяких формальностей, по определенной таксе, не очень высокой".
ЛЬГОТЫ - ФАБРИЧНЫМ
ОФИЦИАЛЬНОЕ разрешение абортов большевистским правительством было провозглашено в ноябре 1920 г., за несколько месяцев до введения нэпа. Желающих сделать аборт в специальном медицинском учреждении - легально и на первых порах бесплатно - оказалось немало. В 1924 г. вышло даже постановление о формировании абортных комиссий, которые устанавливали очередь на производство операций. Преимуществами на аборт пользовались фабрично-заводские работницы.
На первый взгляд это плохо увязывалось с распространенными в то время взглядами о том, что именно пролетарки должны улучшать генофонд советского народа. Однако все объяснимо. Отрешившись на время от революционной фразеологии, власть повела себя вполне прагматически: ведь именно в рабочей среде были наиболее высокие показатели рождения внебрачных детей и наиболее низкие - использования контрацептивов.
И все же годы нэпа принесли с собой сильный всплеск рождаемости. Статистические данные четко свидетельствуют о том, что уровень последней в гораздо большей степени зависел от социально-экономической ситуации, чем от доступности избавления от нежелательной беременности. В российских городах в 1913 г. на 1000 человек родилось 37,2 младенца, в 1917 г. - 21,7, в 1920 г. - 13,7, а в 1923 г. (после разрешения абортов) - 35,3
Наметившаяся при нэпе тенденция подъема рождаемости резко сломалась на рубеже 30-х гг. В 1934 г. на каждую тысячу горожан появлялось в среднем лишь по 24,6 ребенка, а в Ленинграде и Москве - и того меньше: около 16. Прошедший в том же 1934 г. XVII съезд ВКП(б) - "съезд победителей" - получил известность" в частности, тем, что на нем И. Сталин лично высказал озабоченность несоответствием темпов роста народонаселения и "темпов строительства социализма".
АБОРТ КАК "ВРАГ НАРОДА"
ОПРЕДЕЛЕННЫЕ препятствия для искусственного прерывания беременности были установлены еще до этого заявления вождя. В 1926 г. были запрещены аборты впервые забеременевшим женщинам и делавшим операцию менее полугода назад. С 1930 г. в печати начинается мощная "антиабортная" кампания. Но решающий удар власть нанесла летом 1936 г.
Из постановления ЦИК и СНК СССР от 27 нюня 1936 г.:
"Только в условиях социализма... можно серьезно поставить борьбу с абортами, в том числе и путем запретительных законов... В этом отношении Советское правительство идет навстречу многочисленным заявлениям трудящихся женщин".
Отныне репрессиям подлежали как лица, побудившие женщину сделать аборт, так и медики, проведшие операцию. Самой женщине грозили сначала общественное порицание, затем - штраф. Кроме того, она должна была в анкетах утвердительно отвечать на вопрос: "Состояла ли под судом и следствием?" Это оборачивалось существенным ущемлением гражданских прав.
Внешне положение с рождаемостью улучшилось. Однако очевидными стали своеобразные "ножницы": так, в 1936 - 1038 гг. число легальных операций по прерыванию беременности (т. е. проводимых по медицинским показаниям) в среднем по стране уменьшилось в 3 раза, а число рождений увеличилось лишь в 2 раза! Нормой в советском обществе становились криминальные аборты.
В ранее секретных документах тех лет перечисляются методы совершения подпольных абортов при помощи спиц, крючков, катетеров, йодных спринцеваний, карандашей, гусиных перьев, мелких березовых чурок, резиновых валиков. Подобные "операции" неизбежно вели к осложнениям, а зачастую и смерти от сепсиса. Начиная с 1936 г. в милицейских сводках резко увеличивается и число фактов умерщвления детей младенческого возраста.
Еще один вид преступлений был связан с попытками скрыть следы неудачно сделанного криминального аборта. Хрестоматийным для отечественной криминалистики стал случай, происшедший в 1948 г., когда жители поселка Вырица Ленинградской области начали обнаруживать пакеты с частями человеческого тела. Следы привели к медсестре, производившей подпольные аборты и получавшей за это деньги и драгоценности. Шесть операций прошли относительно успешно, однако седьмая пациентка умерла на кухонном столе, служившем импровизированным гинекологическим креслом. Для сокрытия содеянного медсестра и ее муж, кочегар с железной дороги, расчленили труп... Голову убитой выбросили в реку Ижорку.
Закон о запрещении абортов стал неотъемлемой частью периода "большого террора". Вероятно, в будущем станет известно, во что он обошелся народу "первой страны социализма". Пока же историкам недоступна более или менее подробная статистика ни по числу убитых в младенчестве детей, ни по числу женщин, погибших или искалеченных при подпольных абортах, ни по числу медиков, взявшихся - из корысти или жалости - избавить от нежелательной беременности и очутившихся затем в тюрьмах и лагерях.
Кажется естественным, что в числе первых мероприятий хрущевской "оттепели" была и отмена в 1955 г. запрета на искусственное прерывание беременности. Однако здесь, как и во многом другом, свобода выбора для советской женщины оставалась ограниченной. За аборт россиянки расплачивались и деньгами (рабочие дни, проведенные в гинекологической клинике, не оплачивались), и унижениями, и физическими мучениями (обязательное обезболивание проводилось лишь при абортах, проводившихся по медицинским показаниям).
Ну а горбачевские времена могли бы войти в историю появлением в России множества центров, где прерывание беременности проводилось при любых сроках и при полном обезболивании. Правда, за большие деньги.
Наталья ЛЕВИНА, доктор исторических наук
В роддом или к повитухе?