Без комментариев
"Каждая третья российская семья через свою домашнюю историю знает, что такое тюрьма, этап и ссылка".
Каждый день население видит в телевизоре президента. Вот он журит министров, стращает губернаторов. Вот принимает зарубежных гостей, раздаёт награды. Умён, находчив, твёрд...
НО В ЕЖЕДНЕВНОЙ жизни мы сталкиваемся не с обитателями Кремля, а с улицей: милиционерами, гаишниками, чиновниками, майорами из военкомата, работягами, спешащими к метро, уличными попрошайками, торговцами, бомжами, гадалками. И именно по ним, а не по тому, как улыбнулся В. Путин г-же Меркель, мы судим о нашей жизни.
В какой же стране мы живём? В той, где много улыбок, наград, обещаний. Или в той, где ухаб на ухабе, облезлые стены подъездов, поборы на каждом шагу, замёрзшие батареи, мат-перемат в подворотне и где, несмотря на ХХI век, почти половина граждан верит в дьявола и ведьм и не верит друг другу? Как называется эта страна?
Большая зона
НА ДНЯХ нам напомнили как. По телевизору прошёл сериал "Зона" и начался фильм "В круге первом" по А. Солженицыну. Первое желание было - выключить, отвернуться. Столь травмирующими были сцены арестов, доносов, милицейского насилия, людской злобы, жадности, погибели совести и души.
Но вдруг с ужасом подумалось: Господи, да ведь это же не о зоне и не о кругах тоталитарного ада! Это о нас, о России. О нашей жизни. И что менты с озверелыми лицами, и паханы, подбадривающие себя чифирём; и братки, готовые исполнить "заказуху" за пачку баксов; и мужик, поджигающий из зависти хату односельчанина; и мать, убившая ребёнка; и солдат, искалеченный в Челябинском танковом училище, и те, кто покрывал это злодеяние, - всё это мы, наши соседи, знакомые, иногда друзья... Это мы, одичавшие от водки, нищеты, от вросшего, как наколка в кожу, бесправия... Что зона - это не маленький, спрятанный за железные ворота мирок, а сама наша жизнь. Жизнь, исковерканная 70 годами коммунистической каторги и лжи, из которой мы не можем выползти до сих пор, несмотря на то что на улице уже другой строй, другая власть, другие лидеры. Но самое страшное - это то, что зона живёт внутри нас, в нашей памяти, страхах, нашей обезображенной и обезбоженной душе.
В круге первом
ЗОНА поселилась в нас со времён большевистского террора 1918-1919 годов, со времён продотрядов 20-х, раскулачивания и коллективизации 30-х, штрафбатов 40-х, "шарашек" 50-х. С тех времён, когда "новые люди" в кожаных куртках оскверняли захоронения русских святых, а сталинские полководцы для сохранения танков посылали на минные поля ополченцев и молоденьких солдат. Когда за спиной шедших в атаку бойцов шли заградительные отряды НКВД. Когда в победный 1945 год вернувшихся из нацистских лагерей красноармейцев объявляли предателями. А вчерашних героев - врагами народа.
У нас каждая третья семья через свою домашнюю историю знает, что такое тюрьма, этап, ссылка, допрос, расстрел. Писатель Валентин Катаев рассказывал автору этих строк, как в знаменитом писательском доме в Лаврушинском переулке он просыпался от стука лифтовой двери и со страхом соображал, кого из знакомых писателей взяли на рассвете.
Закон зоны
45 ЛЕТ назад холодной осенней ночью забальзамированное тело Сталина, переложенное в простой сосновый гроб, тихо вынесли из Мавзолея. Многим казалось, что зона и ГУЛАГ кончились, что страхам пришёл конец. А он всё ещё гложет наши сердца. Мы до сих пор боимся сказать себе всю правду о пережитых годах, о злодеяниях властей. Какой ценой доставались победы в тылу и на войне? Насколько истощены жизненные силы нации? Прошедший страшную школу страха и насилия народ никак не научится требовать от властей правды и справедливости. Мы всё ещё соблюдаем главное правило зоны - "не высовываться", "не качать права". Терпи, молчи, хлебай баланду...
Терпим милицию, которая, по мнению социологов, становится частью криминального сообщества. По подсчётам службы внутренней безопасности МВД, только за 9 месяцев 2005 г. к уголовной и дисциплинарной ответственности привлечены свыше 20 000 милиционеров. Как назвать страну, где 70% населения боятся тех, кто призван нас защищать?
Терпим продажные суды и продажных депутатов. Страна до сих пор живёт по неписаному правилу шефа жандармского отделения императорской канцелярии гр. А. Бенкендорфа: "Законы пишутся для подчинённых, а не для начальства..."
Мы терпим собственные пороки и даже умиляемся им. Россия устала от водки. 60% населения требуют антиалкогольной кампании. А реклама при попустительстве депутатов и городских властей навязывает нам хвалёные "стандарты" и "размеры": пей больше! пей веселей! Москвичи стерпели, что в столице было закрыто около 1000 детских садов. Терпят депутатов, которые в угоду "строителям" пробивают закон о принудительном отселении неимущих из центра на окраины. И наконец, мы терпим правительство, которое считает, что людям можно впарить любую "монетизацию", любые Правила дорожного движения, любые тарифы ЖКХ. Наше терпение - это наш окаменевший страх, наш ужас перед властью.
В СТРАНЕ идёт большая реконструкция. Свозят в запасники фальшивые декорации "развитого социализма". Пытаются заложить фундамент капитализма "с социальным лицом". Но главная стройка России, которую А. Солженицын называет "сбережением народа", только начинается. Объявлено наконец о социальных программах.
Но, чтобы преуспеть в "сбережении" душ, одних денег и нефти мало. Чтобы выйти из зоны, народ и власть должны научиться понимать друг друга. Власть должна научиться жить не по лжи, подчиняться общим законам, а народ - уважать себя, знать свои права и отстаивать их.
Полтора века назад А. Герцен говорил: "Чтобы Россия могла стать свободной, нужно как минимум два непоротых поколения". Вырастили ли мы хотя бы одно? Или будущие свободные люди свободной России ещё только "в пробирке"? Будем надеяться, верить. И повторять слова одного из русских святых: "Выше закона может быть только любовь, выше правосудия - только милость, выше справедливости - только прощение".