Какими качествами должен сегодня обладать дипломат? В чем проявляется динамизм советской внешней политики?
На эти и другие вопросы читателей ответил в беседе с нашим корреспондентом А. Мещерским начальник Управления по проблемам ограничения вооружений и разоружения МИД СССР В. П. КАРПОВ.
КОРР. Наша пресса не так часто пишет о работе советских дипломатов, и, может быть, поэтому кое у кого сложилось представление, что работа дипломата - это в основном дипломатические приемы, этакая легкая, беззаботная жизнь... Но ведь труд дипломата не так прост, как это может показаться непосвященному. Что вы могли бы сказать - как участник многих серьезных переговоров - об этой стороне вашей деятельности?
КАРПОВ. Прежде всего хотелось бы сказать, что работа дипломата вовсе не состоит лишь из приемов или, скажем, увеселительных прогулок по Женевскому озеру. Это напряженный труд, требующий глубокого знания предмета, четкого понимания интересов Советского государства, его политики. Без точного представления о системе современных международных отношений, о пружинах, приводящих ее в действие, о корнях политики ведущих мировых государств и влиятельных движений, без хорошего знания страны пребывания дипломат не в состоянии выполнять свои функции.
Вторая половина XX века давно уже отменила образ дипломата во фраке с белой бабочкой, который ходил на приемы и в этом видел чуть ли не главную свою функцию. Приемы? Конечно, бывают. Но сейчас даже эти приемы, завтраки, обеды, по существу, становятся частью работы. Они дают возможность в непринужденной обстановке обговорить деловые проблемы, обсудить их с партнерами по переговорам или с дипломатическими представителями той или иной страны, где работает дипломат.
Могу сказать читателям "Аргументов и фактов", что работа дипломатов, занятых на переговорах, прежде всего состоит в тщательной проработке тех документов, подготовка которых им поручена. Например, на женевских переговорах между СССР и США речь идет о подготовке документов по ядерным и космическим вооружениям, непосредственно затрагивающих такие важные вопросы, как безопасность и Советского Союза, и Соединенных Штатов.
И здесь требуется не только аккуратность, осмотрительность, внимательность, четкий учет всех аспектов проблем - важно не упустить даже малейших деталей, каждая из которых может иметь существенное значение при реализации договора или соглашения. Поэтому переговоры - это искусство, которое в то же время строится на солидной научной основе с привлечением экспертного обоснования разрабатываемых решений. Когда речь идет о ракетах, бомбардировщиках, электронике, космических объектах, об их запуске в космос или о запрещении их вывода в космос, без знания предмета нельзя вести серьезный разговор. Ведение переговоров сейчас является исключительно сложным производственным процессом, продуктом которого являются согласованные документы.
КОРР. Насколько возможен элемент творчества у непосредственных участников переговоров? Не становятся ли они лишь исполнителями, которые только подчиняются инструкциям, спущенным сверху? Или же бывают моменты, когда они должны взять на себя ответственность за принятие тех или иных решений?
КАРПОВ. Конечно, здесь не может быть самодеятельности. Есть инструкции, которые утверждаются в центре, и делегация, естественно, обязана этими инструкциями руководствоваться. Но руководствоваться творчески. Без этого - невозможно проводить в жизнь утвержденную линию. Ведь обстановка на переговорах складывается из многих факторов, из многих элементов. Не всегда детали можно предусмотреть заранее. И здесь у наших представителей есть возможность проявить творческий подход и прийти к тем или иным конкретным решениям, исходя из общей установки.
КОРР. Переговоры, таким образом, представляют собой не только сложный процесс согласования позиций, но и своего рода соперничество интеллектов с той и другой стороны. Что вы можете сказать о людях, сидящих на переговорах в Женеве по ту сторону стола?
КАРПОВ. Безусловно, американская сторона представлена людьми квалифицированными, знающими. И вообще, нельзя строить переговоры на предпосылке, что мы умнее, а наши партнеры - простаки. Опыт ведения переговоров подтверждает, что мы всегда должны подходить к партнерам по переговорам, исходя из того, что они, во всяком случае, знают не меньше нас и разбираются в этих вопросах не хуже нас. Только тогда можно взять правильный тон и не поддаваться желанию перехитрить своего партнера. Да это на переговорах практически и невозможно, поскольку, прежде чем переговоры пройдут все стадии, такая хитрость становится очевидной. Поэтому исходить надо из взаимного учета интересов сторон. Это главный принцип переговоров.
КОРР. Вторую группу вопросов читателей можно свести к следующему: насколько последовательны мы в проведении политики ограничения вооружений? "Радиоголоса", как известно, подбрасывают идею, что Советский Союз якобы несет ответственность за размещение ракет средней дальности в Европе, а теперь предлагает эти ракеты убрать, исправляя тем самым свою же ошибку.
КАРПОВ. В том, что касается последовательности, надо сказать, что в главных направлениях наша политика на ограничение гонки вооружения, на ее свертывание, на переход к сокращению вооружений - это политика принципиальная и последовательная.
Сразу же после создания Организации Объединенных Наций мы поставили вопрос о новой системе международных отношений, которая исключала бы гонку вооружений, исключала войны.
Но Соединенные Штаты, как известно, сразу после-, войны начали осуществлять широкую программу создания ядерного оружия и средств доставки. Было создано более 2 тыс. стратегических бомбардировщиков с ядерными бомбами на борту. Эта армада, которой у Советского Союза никогда не было и которую он не собирался строить, задумывалась и как средство давления на Советский Союз, и как средство ведения войны.
Мы не стали соревноваться в гонке бомбардировщиков. Мы занимались другим: нам надо было восстанавливать экономику, разрушенную войной. Но мы нашли способ компенсировать этот мощный ядерный потенциал США - мы создали наш ракетный потенциал, который в то время оградил нас от возможности ядерного нападения. Именно с помощью ракетного потенциала был достигнут военно-стратегический паритет с США.
Что же касается ракет средней дальности СС-20, то мы действительно начали размещать их в 70-х годах. И размещали для замены более старых ракет средней дальности, которые у нас в количестве 600 штук существовали еще начиная с конца 50-х годов. Отмечу, что это была часть того самого ракетного потенциала, который мы создали в ответ на формирование Соединенными Штатами своего, сначала бомбардировочного потенциала, а потом и ракетного. Время шло. и наши ракеты, размещенные в европейской части СССР, естественно, поизносились. И им была подготовлена замена в виде других, более современных ракет СС-20, каждая из которых обладает уже не одной, а тремя боеголовками, но с гораздо меньшей мощностью. Даже если взять суммарную мощность трех боеголовок ракеты СС-20, то она меньше, чем мощность одной боеголовки ракеты СС-4 или СС-5, которые заменялись ракетами СС-20. Так что мы не занимались наращиванием потенциала ракет средней дальности, а производили замену уже имевшихся 600 ракет, с тем чтобы сохранить потенциал противодействия ядерным средствам НАТО, в том числе и тем, которые расположены в Европе на американских базах, а также английским и французским ядерным средствам.
Когда говорят, что размещение в Европе ракет "Першинг-2" и американских крылатых ракет есть ответ на ракеты СС-20, то я просто не могу принять эти утверждения, хотя бы потому, что ракеты "Першинг-2" и крылатые ракеты создавались задолго до того, как мы начали заменять наши старые ракеты СС-4 и СС-5 ракетами СС-20. Характерно, что бывший главнокомандующий вооруженными силами НАТО в Европе генерал Роджерс еще в прошлом году в порыве откровенности сказал одному из журналистов, что США все равно разместили бы в Европе "Першинги-2" и крылатые ракеты, независимо от того, были бы у русских ракеты СС-20 или нет. Так что это часть общего курса НАТО, курса, связанного с концепцией устрашения.
Наше же предложение о ликвидации ракет средней дальности в Европе - это выражение последовательной линии на уменьшение ядерного противостояния.
Советский Союз выдвинул предложение отделить решение вопроса о ракетах средней дальности от вопросов ядерно-космических вооружений после Московского форума, в связи с которым к нам с такой просьбой обращались многие общественные и государственные деятели. И мы пошли им навстречу.
КОРР. Вы затронули следующую группу вопросов наших читателей: почему мы то "завязываем" пакет наших предложений, то его "развязываем"? Что это, тактика при сохранении нашей стратегической линии?
КАРПОВ. В Рейкьявике, когда М. С. Горбачев обсуждал с президентом Р. Рейганом проблему сокращения и - в более далекой перспективе - ликвидации ядерного оружия, то выявилась реальная возможность продвижения на этом направлении. Несмотря на свои колебания, президент США в целом все-таки проявил достаточный интерес к тому, чтобы всерьез обсудить возможности глубоких сокращений ядерного оружия, и поэтому, с учетом результатов обсуждения в Рейкьявике, нами была выдвинута программа одновременного комплексного продвижения по главным направлениям: предотвращение гонки вооружений в космосе, обеспечение 50-процентного сокращения стратегических наступательных вооружений СССР и США, ликвидация в Европе американских и советских ракет средней дальности.
Эта программа учитывала то, что в Рейкьявике нам удалось как бы приоткрыть дверь в безъядерный мир, и она представлялась нам достаточно реалистичной. Но надо сказать, что в течение последующих месяцев обнаружилось, что США не готовы к такому комплексному решению.
Время шло. Тенденция возвращения к дорейкьявикскому состоянию, которое М. С. Горбачев не раз характеризовал как пропахшее нафталином, обнаруживалась все заметнее, и женевские переговоры вернулись к тому состоянию застоя, в котором они находились до Рейкьявика. Нужен был новый импульс. Вот мы и прикинули, что таким новым импульсом могло бы стать выделение проблемы ракет средней дальности из пакета.
Теперь вокруг этого предложения идут жаркие дебаты. Ясно, что его решение имело бы большое значение и само по себе, поскольку явилось бы первым реальным шагом с начала ядерной эры по сокращению ядерного оружия, а также стимулом к тому, чтобы поставить в практической плоскости вопрос и о других мерах по сокращению ядерного оружия, да и не только ядерного.
Окончание следует.
Для контроля за выполнением Договора РСД - РМД подготовлено 400 советских инспекторов. Май 1988-го: надежды на мир и обновление