Осуществление решений партии - это предмет борьбы. Борьбы сил обновления против сил консерватизма.
Почему "не идет" экономическая реформа? Что необходимо предпринять, чтобы перемены, о которых так много говорим, наконец-то произошли?
Сегодня мы публикуем мнение директора Института экономики АН СССР академика Л. И. АБАЛКИНА, делегата XIX партийной конференции.
- Нас предостерегали, что действие реформы скажется не сразу, но все-таки ожидание благоприятных перемен было у каждого. Почему же первые всходы оказались такими слабыми и недружными?
Да, сегодня экономика страны находится в тяжелейшем состоянии. Такого у давно не было. Три удара были нанесены ей, которые она с трудом, но выдержала. Первый - Чернобыль. Чернобыль обошелся в 8 млрд. руб. - около 1,5% национального дохода страны. Далее. Начало нашей перестройки совпало с резким обострением ситуации на мировом рынке, с понижением цен на традиционные советские товары. За 2 года внешнеторговый оборот СССР сократился на 10%. Суммарно он упал со 143 млрд. руб. до 128 млрд. руб. То есть еще 2,5% национального дохода мы на этом потеряли. Естественно, это заставляет экономить на всем. Мы начинаем лихорадочно пытаться закрыть эти бреши, экономим на кофе, на потребительских товарах.
И еще. Начало пятилетки совпало с массовой борьбой с пьянством и алкоголизмом. Мера, которая была социально необходима, неотложна, решалась так, как мы привыкли решать многое - штурмом, натиском и рапортом о досрочном выполнении плана. В результате - план по сокращению продажи алкогольных напитков мы выполнили в "лучших традициях" - за 2 года. А ведь предполагалось равномерно сокращать производство и реализацию алкогольных напитков: на 10% ежегодно с таким расчетом, чтобы за 5 лет сократить вдвое. Постепенно создавая компенсацию в товарообороте, заменяя эти товары другими и организуя свободное время людей... Мы же за два года на 49% сократили объем производства, что тоже привело к колоссальной бреши.
Эти три фактора совпали по времени и уложились в два года, создав крайне напряженную ситуацию. Помимо наших субъективных ошибок, просчетов, добавим еще неумение регулировать эти процессы. Мы не выполнили план по национальному доходу, по розничному товарообороту, по платным услугам, по производительности общественного труда. Зато перевыполнили: по росту заработной платы, по оплате труда колхозникам, по выплатам из общественных фондов потребления и по группе А. Экономика продолжала развиваться в сложившемся экстенсивном режиме и обострила ситуацию на потребительском рынке. У нас замедлился оборот наличных денег, возникла проблема выдачи заработной платы. Иначе и быть не могло, поскольку росли денежные доходы, а план розничного товарооборота только в прошлом году не выполнен на 12,6 млрд. руб., то есть эта сумма не вернулась от населения в кассы. А деньги-то надо платить и в увеличивающемся масштабе! Вот ситуация, которая осложняет осуществление многих прогрессивных начинаний, создает нервозную обстановку.
- Складывается довольно стойкое впечатление, что в стране существуют две реформы: одна на бумаге - смелая, иной раз даже дерзкая, и другая - вялая, связанная по рукам и ногам - в жизни. Где теряется сила реформ? Полностью ли решения государственных органов основываются на рекомендациях науки?
- Действительно, то, что мы делаем на практике, очень непохоже на то, что записано. Классический пример - госзаказ. Госзаказ, примененный в 1988 году, не соответствует тем установкам, которые были определены июньским Пленумом. Когда мы критикуем госзаказ, то надо понимать, что мы критикуем: реальную практику 1988 года или принцип, заложенный при формировании этой системы?
В чем смысл госзаказа? Госзаказ - это прежде всего заказ, идущий от потребителя. Министерство не должно выдавать госзаказ своему предприятию. Заказчиком должен быть потребитель, но приоритетный потребитель, который защищает общегосударственный интерес, приоритетные потребности, и обладающий для этого правами и финансовыми ресурсами. Заказ, скажем, на производство сельхозтехники должен утверждать не Минсельхозтрактормаш, а потребитель этой продукции, агропром. Тогда уже возможны ответственность сторон и реальное соревнование.
Вообще положение очень сложное. Несмотря на то, что ученых-экономистов вроде слушают, привлекают к работе, тем не менее решение часто принимается вопреки нашим рекомендациям. Вот два примера. Совмин принимает решение о создании государственных промышленных объединений, не советуясь с учеными, не прислушиваясь к их замечаниям. А через полтора месяца отменяет это постановление. Об этом в печати сообщается тихо. Вводится новая система прогрессивного налога на кооперативы, принятая без совета с учеными-экономистами, а потом под напором общественного мнения, в том числе и критики со стороны экономистов, его через два месяца отменяют. Тоже тихо.
Сейчас ученых включают во всякие комиссии, группы подготовки документов, вроде все хорошо. Но наука там играет подсобные, вспомогательные роли и становится пристяжной к государственному аппарату.
- А что же можно сделать в рамках нашей политической системы? Ваши предложения?
- На мой взгляд, сейчас в рамках однопартийной системы надо создать механизм борьбы мнений, выдвижения и сопоставления альтернативных вариантов. Без этого нельзя работать. Если высшие политические органы получают один проект без вариантов, значит, политическое руководство находится целиком во власти аппарата. У руководства выбора-то нет. Оно может что-то покритиковать, поправить в деталях, но управляет им аппарат. Руководить можно, только имея возможность сравнивать, оценивать и выбирать варианты. Должны существовать альтернативные решения, а наука обязана выступать в роли оппонента. Положим, заслушиваются доклады о государственном плане или бюджете, тут же - содоклад отделения экономики АН СССР. А депутаты пусть думают, взвешивают.
- Сейчас многие видят основного врага перестройки исключительно в бюрократическом аппарате, который губит реформу. В чем его сила?
- В аппарате тоже есть люди, которые заботятся о благе нашего общества, хотят укрепления социализма. Но у них и свое понимание того, как и во имя чего это делать.
Сейчас аппарат управления сократили на 30 - 40%. Но что изменилось? По-моему, ничего, так что не в личностях дело. Если бы вопрос решался только кадровой сменой, то это было бы просто. Есть нечто такое в самой системе управления, что без взрыва этой системы, без ее ломки не обойтись. Я знал прекрасных директоров, которые требовали прав, самостоятельности, и видел их через полгода, когда они попадали в министерство. Это были совершенно другие люди. Но ведь нельзя так быстро измениться! В чем же дело? Волей-неволей они встраивались в существующую систему, а эта система "перекалывает" человека. Так что, не сломав этой системы, мы ничего не изменим.
Есть более или менее ясная стратегия, как и куда надо двигаться, но будет ли она выполнена или нет, обещать трудно. Трудно обещать через 3 года счастливую жизнь, тем более что пока борьба не завершена и вопрос "кто-кого?" еще не решен.
- Судя по вашим словам, именно в центральном аппарате находятся основные силы торможения.
- Я очень осторожно отношусь к газетным штампам: вот сидят в центральном аппарате бюрократы и все душат, а все остальные - молодцы. Мы сейчас столкнулись с тем, что колоссальное сопротивление реформам, перестройке идет снизу из-за инерции многих трудовых коллективов. Есть социальные анализы разных слоев и групп, которые показывают, что многие не заинтересованы в преобразовании, не желают менять стиль работы. И даже тогда, когда есть возможность заработать, они этого не хотят, их устраивает зарплата, работать иначе они и не собираются. Много противоречий происходит в сознании каждого из нас. Мы тоже несем в себе отпечаток прошлого. Но есть и стремление к переменам.
А если по крупному счету - сейчас идет борьба между силами обновления, теми, кто стремится придать нашему социалистическому обществу динамизм, современный облик, сделать его достойным и привлекательным во всем, и силами инерции и застоя, которые есть на всех уровнях. Эти силы придерживаются мнения, что то, что у нас было, - это и есть социализм. Дескать, пусть у нас будет меньше того или другого, зато всем поровну.
Нельзя говорить, что вся интеллигенция только "за" или только "против". Среди интеллигенции есть и консервативные силы. Разве можно сказать, что все писатели или все ученые "за"?
Нередко те, кто "против", возмущаются: "Куда вы ведете страну? Рано или поздно вам придется отвечать перед народом за реставрацию буржуазных порядков!". Идут и подметные письма.
- Наверное, нужен орган, контролирующий выполнение партийных решений. Иначе идеи перестройки могут быть раздроблены и по частям уничтожены.
- Конечно, любой процесс должен быть организован, должен иметь определенную структуру управления. Однако сейчас господствует система "разнотыка", существует совершенно противоречащий логике управления порядок, когда каждое звено этой структуры готовит изменения для самого себя. Скажем, Госснабу поручено готовить предложение о перестройке работы Госснаба, Министерству финансов - о коренном изменении финансовой деятельности в стране. Это противоречит логике управления. Существующая комиссия по перестройке вроде бы достаточно авторитетна, но она составлена путем механического объединения руководителей центральных экономических ведомств, где каждый защищает свои интересы, а принимаемые решения в лучшем случае являются результатом компромиссов между ведомствами. Эта система не может дать высоких результатов.
...Сейчас получилась совершенно другая система, чем та, к которой мы предполагали выйти. Как она себя поведет - далеко не ясно, будут свои проблемы, но без них не бывает развития. К тому же заложено совершенно новое, нетрадиционное понимание централизма, которого нет в жизни, за который надо еще бороться, ибо его нам на блюдечке с каемочкой никто не преподнесет. Ничего само собой не осуществляется. Не бывает так, что вот сидят умные дяди, все делают, создают условия, а мы пожинаем плоды этого труда. Что сами посеем, то и пожнем.
ПЕРЕСТРОЙКА В ЭКОНОМИКЕ. План или рынок?