13 июня 1988 г. пленум Верховного суда СССР отменил приговоры Зиновьеву и Каменеву, невинно осужденным в 1936 г.
Продолжаем рассказ о том, почему не была выполнена рекомендация В. И. Ленина из "Письма к съезду". Начало - в "АиФ", N 24, 1988.
КРИТИКА "ТРОЙКИ"
С критикой деятельности "тройки" (Сталина, Зиновьева, Каменева) на XII, XIII, XIV съездах партии, других ее форумах выступали Бухарин, Рыков, Косиор, Осинский, Лутовинов, Рудзутак и др.
В центре их внимания оказалось стремление оспорить, во-первых, проводимую "тройкой" групповую политику; во-вторых, ее склонность к зажиму внутрипартийной демократии, использованию главным образом бюрократических методов руководства; в-третьих, откровенную нетерпимость к любым критическим замечаниям в свой адрес, каждое из которых членами "тройки" представлялось не иначе как в виде тенденции к фракционности, покушения на принцип единства партийных рядов.
Вот что говорил на XII съезде замнаркомзем Н. Осинский. Прежде всего он опроверг попытки Зиновьева навесить на него ярлык "раскольника", якобы стремившегося устранить из ЦК "тройку", и затем отметил: "В своих предсъездовских статьях т. Зиновьев выступил именно таким образом, как может выступать только некий "жрец" (намек на определение Сталиным кабинетных работников - Авт.)... не отвечая деловым порядком решительно ни на что".
Сравнивая масштабы личности Зиновьева и Ленина, методы их подхода к товарищам по партии, Осинский заключал: "Когда меня Ленин... по-отечески "сечет", то я, товарищи, не обижаюсь... это делает мой духовный отец, человек, ниже которого я ростом, если брать мерилом рост человеческий, по крайней мере на два аршина... Но когда пытается говорить ленинским языком т. Зиновьев, то я говорю себе: не верь глазам своим... И я считаю, что такие люди, как Зиновьев, не имеют права так поступать".
На XII съезде, выслушав выступление Осинского, Сталин тут же попытался осадить его: "Я не могу пройти мимо... выходки тов. Осинского... в отношении тов. Зиновьева. Он похвалил т. Сталина, похвалил т. Каменева и лягнул т. Зиновьева, решив, что пока достаточно отстранить одного, а потом дойдет очередь и до других. Он взял курс на разложение того ядра, которое создалось внутри ЦК за годы работы". И Сталин, чтобы другим неповадно было критиковать это ядро, тут же резко осудил "атаки против того или иного члена ядра нашего ЦК".
Сталин рассчитал точно: чтобы удержаться наверху, надо сохранять "тройку" не только от критики остальных членов ЦК, но и от нападок главного противника - Троцкого.
ДИСКУССИЯ - 1923 ГОДА
Негативными аспектами в деятельности "тройки" тут же поспешили воспользоваться Троцкий и его сторонники. Они попытались использовать отмеченные просчеты как повод для развязывания внутрипартийной дискуссии осенью 1923 г.
В письме Троцкого в ЦК и ЦКК от 8 октября 1923 г. говорилось: "Тот режим, который в основном сложился уже до XII съезда, а после него получил окончательное закрепление и оформление, гораздо дальше от рабочей демократии, чем режим самых жестоких периодов военного коммунизма". Возлагая за это ответственность на "старую гвардию" в лице "тройки", Троцкий противопоставил младшее поколение партии старшему. В распространенной накануне XIII партконференции (январь 1924 г.) брошюре "Новый курс" он заявил: "Молодежь - вернейший барометр партии", тогда как старшее поколение, подобно лидерам оппортунистического II Интернационала, близко к "перерождению".
Выступлению Троцкого предшествовали два важнейших обстоятельства, без которых невозможно даже, приблизительно что-либо понять в характере внутрипартийной борьбы того периода.
Первое обстоятельство - "Письмо к съезду" Ленина, и в частности те его заметки, которые были продиктованы 24 - 25 декабря 1922 г. М. Володичевой и 4 января 1923 г. Л. Фотиевой, с характеристикой личных качеств членов ЦК РКП(б).
Сталин, отмечалось в "Письме", "слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.".
Троцкий, по словам Ленина, "отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела".
Далее Ленин отмечает, что не хочет характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Но тут же не может удержаться от следующего замечания: "Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому".
Эта лаконичная, но чрезвычайно емкая по содержанию характеристика членов Политбюро свидетельствовала о давно выношенном, на мой взгляд, решенном для Ленина вопросе. Она говорила о том, что ни одного из них Ленин не считал своим преемником.
Как выяснилось, содержание "Письма к съезду", которое Ленин завещал хранить в полнейшей тайне до самой его смерти, через Фотиеву стало известно тем деятелям ЦК, о которых шла речь в письме, гораздо раньше, еще в декабре 1922 г.
Это, естественно, не могло не повлиять и на сам характер взаимоотношений между указанными деятелями партии. Никто из них не был заинтересован ни в том, чтобы вступать в борьбу между собой на платформе ленинского письма, ни в том, чтобы оно вообще стало известно в широких партийных кругах.
Именно этим объясняется тот факт, что, когда после смерти Ленина Н. К. Крупская 18 мая 1924 г., т. е. за несколько дней до открытия XIII съезда, передала ленинские записки в Центральный Комитет, состоявшийся 21 мая Пленум ЦК принял следующее постановление: "Перенести оглашение зачитанных документов, согласно воле Владимира Ильича, на съезд, произведя оглашение по делегациям и установив, что документы эти воспроизведению не подлежат, и оглашение по делегациям производится членами комиссии по приему бумаг Ильича".
В соответствии с этим постановлением и по решению президиума XIII съезда "Письмо к съезду", где шла речь о внутрипартийных вопросах, и в частности о личных характеристиках членов ЦК, было оглашено по делегациям. Причем, как правило, оглашал Зиновьев, а Каменев давал соответствующие пояснения. Съезд, как известно, оставил Сталина в должности генсека, несмотря на заявление с просьбой освободить от занимаемой должности.
Так вторично в истории партии не было выполнено требование Ленина по организационному вопросу. Первый раз, как помнит читатель, Ленин ставил вопрос об исключении из партии в октябре 1917 г. Зиновьева и Каменева и второй - о перемещении Сталина с поста генсека. Так Зиновьев и Каменев помогли Сталину сохранить свои позиции.
Второе обстоятельство - совещание в Кисловодске.
Стенограммы этого совещания, состоявшегося по инициативе Зиновьева, не велось. Широкому кругу партийцев о нем стало известно лишь два года спустя - в декабре 1925 г., на XIV съезде ВКП(б). На съезде о совещании рассказывали Зиновьев, Сталин и Ворошилов.
Совещание проходило в одном из гротов близ Кисловодска, отчего и получило название "пещерного". Для участия в нем пригласили ряд деятелей партии, находившихся на отдыхе, а часть вызвали из Ростова. Среди участников совещания были Зиновьев, Лашевич, Бухарин, Фрунзе, Ворошилов, Орджоникидзе, Евдокимов и др. Троцкий и Сталин отсутствовали.
По поводу повестки дня совещания можно отметить следующее. В изложении Зиновьева, "дело шло о том, как нам наладить работу впредь до восстановления здоровья Владимира Ильича... Все участники совещания понимали, и всем им одинаково было ясно, что Секретариат при Владимире Ильиче - это одно, а Секретариат без Владимира Ильича - это совершенно другое. При Владимире Ильиче кто бы ни был секретарем (Генеральным. - Авт.), кто бы ни был в Секретариате, все равно и тот, и другой играли бы ограниченную, служебную роль... Без Владимира Ильича стало всем ясно, что Секретариат ЦК должен приобрести абсолютно решающее значение". (А во главе Секретариата уже стоял Сталин).
В связи с этим, отмечал Зиновьев, "...у Бухарина возникла идея, которая изложена в письме Сталину: политизировать Секретариат, создав нечто вроде "малого Политбюро" из 2 - 3 членов Политбюро. В их числе называли: Сталина, Троцкого, меня или Каменева или Бухарина". Однако эта идея не прошла. "Ворошилов возражал, - рассказывал Зиновьев. - Поручили Орджоникидзе как другу Сталина ехать в Москву и тому объяснить ситуацию. Было и письмо". После чего Зиновьев заявил: "Говорят, мол, здесь начало склоки или интриганства и т. д., никаких этих элементов здесь не было ни на йоту. Были большие споры".
Тут Зиновьев покривил душой: интрига здесь была, и направлялась она против Сталина.
Чем ответил Сталин? Он, по словам Зиновьева, прислал телеграмму "грубовато- дружеского тона: мол, дескать, вы, ребята, что-то путаете, я скоро приеду, и тогда поговорим". В изложении самого Сталина этот эпизод имел следующую редакцию: "На вопрос, заданный мне в письменной форме из Кисловодска, - рассказывал Сталин на XIV съезде, - я ответил отрицательно, заявил, что, если товарищи настаивают, я готов очистить место без шума, без дискуссии, открытой или скрытой, и без требования гарантий прав меньшинства".
Тем не менее, несмотря на такой легковесный тон отказа от поста генсека, Сталин отнесся к происходившему крайне серьезно. Он тут же поспешил в Кисловодск. И тогда, по словам Зиновьева, "опять в "пещере" или в другом месте - состоялось несколько разговоров". Решили Секретариата не трогать, ввести в Оргбюро трех членов Политбюро.
Это предложение Сталина приняли. В Оргбюро ввели Троцкого, Бухарина и Зиновьева. "Я - продолжал рассказ Зиновьев, - посетил заседание Оргбюро, кажется, один или два раза. Тт. Бухарин и Троцкий как будто не были ни разу. Из этого ничего не вышло. И эта попытка оказалась ни к чему".
План ограничить власть Сталина провалился. Однако существование "тройки", хотя по ее статусу был нанесен весьма сильный удар, было продолжено. Главная причина, как уже отмечалось, - отпор выступлению Троцкого осенью 1923 г.
В противопоставлении Троцким молодого поколения партии ее старым кадрам, стоявшим, по его мнению, на грани "перерождения", выразилось не только стремление к сведению личных счетов с "тройкой", но и попытка противопоставить партию ее аппарату. Борьба троцкистов против партийного аппарата, "аппаратчиков" фактически оказалась рецидивом прежней борьбы Троцкого против Ленина и большевистской партийности: в 1904 - 1905 гг. - против "комитетчиков" и "комитетчины", в 1912 - 1914 гг. (Августовский блок) - против решений Пражской конференции, исключившей ликвидаторов, впередовцев и троцкистов из рядов большевистской партии.
Этим обстоятельством тут же воспользовались Зиновьев и Каменев. Борьба с Троцким на этой основе их вполне устраивала, так как в дооктябрьский период они были рядом с Лениным и действовали, пусть не всегда последовательно, против раскольнической политики Троцкого и его немногочисленных сторонников. Поэтому не случайно в ходе дискуссии 1923 г. они первыми обратились к дооктябрьскому прошлому Троцкого.
Обвиняя Троцкого в меньшевизме, Зиновьев и Каменев, по их мнению, приобретали удобный предлог, чтобы попытаться заставить партию забыть об их собственном оппортунизме в октябре-ноябре 1917 г. И как в то время Ленин требовал их исключения из партии, так в 1923 г. они потребовали исключить Троцкого из РКП(б).
Однако большинство Политбюро во главе со Сталиным не пошло на этот шаг. В октябре 1923 г. Политбюро и Президиумом ЦКК было принято решение о возможности сотрудничества с Троцким, несмотря на его фракционное выступление, с тем чтобы таким образом попытаться выправить его ошибочную линию. Это решение утвердила состоявшаяся в январе 1924 г. XIII партийная конференция.
Это решение означало, что Сталин гораздо быстрее Зиновьева и Каменева сумел сориентироваться в сложившейся обстановке, оценить резкую смену настроений в руководящей группе Политбюро и ЦК партии, уловив значительный рост оппозиционных настроений не только в отношении Троцкого, но и самой "тройки". Этим объясняется то, что он не поддержал требование Зиновьева и Каменева об исключении Троцкого. "Мы не согласились с Зиновьевым и Каменевым потому, что знали, что политика отсечения чревата опасностями для партии, - объяснял позднее свою позицию Сталин, - что метод отсечения, метод пускания крови - а они требовали крови - опасен, заразителен: сегодня одного отсекли, завтра другого, послезавтра третьего, - кто же у нас останется в партии?"
Это не значило, что сам Сталин не пользовался "методом отсечения и пускания крови", особенно впоследствии, для укрепления своих позиций в партии. Просто, критикуя этот метод в тот момент, Сталин рассчитал: в борьбе за власть лучше столкнуть Зиновьева и Каменева с Троцким (о разногласиях и соперничестве Сталина и Троцкого знали многие).
Выступив против предложения Зиновьева и Каменева, Сталин тем самым отводил недовольство других руководителей партии действиями "тройки" от себя лично, направлял это недовольство на двух других ее членов. Им же он адресовал и идею о дальнейшем отстранении от руководства партии, помимо Троцкого, и других партийных деятелей. Характеризуя позицию Зиновьева и Каменева в Кисловодске, в ходе дискуссии 1923 г. в целом, Сталин ставил вопрос: "Каков смысл этой платформы? Что это значит?" И отвечал: "Это значит руководить партией без Калинина, без Молотова. Из этой платформы ничего не вышло, не только потому, что она была в то время беспринципной, но и потому, что без указанных мной товарищей руководить партией в данный момент невозможно". Сталин ясно давал понять, что он уже больше не отождествлял себя с деятельностью Зиновьева и Каменева, всецело солидаризировался с позицией большинства Политбюро и ЦК, которое считало, что наряду с Троцким все большую угрозу единству партии приобретала особая позиция Зиновьева и Каменева, по сути сводившаяся к едва скрываемым попыткам укрепить свое положение за счет отстранения других ее деятелей.
РАСПАД "ТРОЙКИ"
Продолжая наступление, Сталин нанес по Зиновьеву и Каменеву еще один удар в докладе "Об итогах XIII съезда РКП(б)", с которым он выступил 17 июня 1924 г. на курсах секретарей укомов при ЦК РКП(б).
Говоря о теории вообще и пропаганде ленинизма в частности, Сталин в качестве примера искажения взглядов Ленина, без согласования с Политбюро, привел выражение Каменева о том, что очередным лозунгом партии является превращение "России нэпмановской" в Россию социалистическую (у Ленина, как известно, речь шла о "России нэповской", что, конечно же, не одно и то же). И здесь же в докладе, не называя Зиновьева по фамилии, Сталин подверг критике его идею о диктатуре партии.
Свой доклад, опять-таки без согласования с Политбюро, Сталин через Бухарина как главного редактора "Правды", опубликовал в ЦО партии 19 и 20 июня. Разразился скандал. Такого в практике работы Политбюро еще не было. Зиновьев и Каменев обратились в Политбюро с жалобой на самочинные действия Сталина. Тут же состоялось расширенное заседание Политбюро с участием и членов ЦК. По словам Зиновьева, "15 - 17 большевиков-ленинцев на Политбюро признали выступление Сталина ошибочным".
Это решение Политбюро оказалось пирровой победой Зиновьева и Каменева в борьбе против Сталина за лидерство в партии. Несмотря на осуждение, инициатива прочно перешла в руки Сталина и его сторонников. Это подтвердилось и в ходе развернувшейся осенью 1924 г. новой дискуссии в партии с троцкистами.
Троцкий выступил со статьей "Уроки Октября", в которой попытался не просто переписать историю партии, в частности периода подготовки и совершения Октябрьской революции, но и подменить ленинизм троцкизмом. При этом Троцкий особый удар направил по Зиновьеву и Каменеву, стремясь взять у них реванш за поражение в предыдущей дискуссии. Он попытался оспорить выдвинутые против него обвинения в меньшевизме, для чего вновь напомнил всей партии о штрейкбрехерской позиции Зиновьева и Каменева в канун Октябрьского восстания. Причем Троцкий открыто заявил, что, раз они "сдрейфили" в самый ответственный момент революции, значит, "сдрейфят" и сейчас, в 1924 г. Поэтому им не может быть никакого доверия.
Зиновьев и Каменев ответили тем же. И так же, как в период дискуссии 1923 г., повели борьбу против Троцкого, заявляя о своей верности ленинизму. "Теперь решается вопрос, что такое РКП 1924 г. - писал Зиновьев. - В 1903 г. он решался отношением к I п. Устава, а в 1924 г. - отношением к Троцкому, к троцкизму... Кто хочет теперь партию в союзе с Троцким, в сотрудничестве с тем троцкизмом, который откровенно выступает против большевизма, тот отступает от основ ленинизма".
Троцкисты и на этот раз потерпели поражение. Причем особенно ощутимый урон им был нанесен в Ленинградской партийной организации.
Воспользовавшись ситуацией, Зиновьев в конце 1924 г. на пленуме Ленинградского губкома внес предложение об исключении Троцкого из партии. Предложение было принято. Однако в ЦК оно не прошло.
Борьба по поводу Троцкого продолжалась и дальше. Дело дошло до того, что Зиновьев и Каменев потребовали взять Троцкого под стражу. В разговоре с Г. И. Петровским Зиновьев в следующих выражениях отзывался о Троцком: "Зачем вы (т. е. большинство членов ЦК. - Авт.) эту дохлую собаку будете держать в Политбюро. От нее смердит, работать нельзя в Политбюро".
Вопрос о судьбе Троцкого решался на январском (1925 г.) Пленуме ЦК ВКП(б). "...Ленинградцы вместе с Каменевым потребовали немедленного исключения Троцкого из Политбюро, - рассказывал Сталин, - мы не согласились и с этим предложением оппозиции, получили большинство в ЦК и ограничились снятием Троцкого с поста наркомвоена".
Сам Троцкий на Пленуме не присутствовал, сославшись на болезнь. В заявлении в ЦК от 15 января 1925 г. он писал, что не выступал и не сказал ничего в свое оправдание потому, что не хотел углублять полемику и обострять вопрос. Пленум решительно осудил антиленинскую статью Троцкого "Уроки Октября".
В рассказе Сталина о развернувшейся на Пленуме борьбе отсутствовала одна ее существенная деталь - предложение Каменева назначить вместо Троцкого на пост наркомвоена и председателя Реввоенсовета республики самого Сталина. Большинство участников Пленума отклонило предложение Каменева. Наркомвоеном и председателем РВСР был назначен М. В. Фрунзе.
Январский (1925 г.) Пленум стал лебединой песней "тройки". Он свидетельствовал о ее окончательном распаде.
Отстранение Троцкого с ключевого поста в Советском государстве, отказ поддержать предложение Зиновьева и Каменева свидетельствовали о поражении антисталинской фракции в ВКП(б). Позиции Сталина и его сторонников укрепились.
Их не смогли поколебать и попытки Зиновьева и Каменева, выразивших несогласие с мягким, по их мнению, решением январского Пленума в отношении Троцкого, обвинить большинство ЦК и лично Сталина в примиренческом отношении к троцкизму и под этим предлогом изменить состав Политбюро, Оргбюро и Секретариата. Подобные действия явились лишним подтверждением их стремления к проведению "политики комбинаций".
Борьбу против оппозиционных формирований в партии возглавил Сталин и поддержавшие его Бухарин, Рыков, Дзержинский, Рудзутак и другие деятели партии. С этого момента деятельность Сталина в сознании большинства членов партии стала ассоциироваться с проведением линии на построение социализма в СССР. Поэтому ни Троцкий, ни Зиновьев, ни Каменев не смогли составить Сталину серьезной конкуренции в оспаривании занимавшегося им поста генсека.
КТО ЕЩЕ?
Но тогда, может быть, существовал кто-либо помимо них, кто бы смог реально претендовать на этот пост в 20-е годы? В советской печати сегодня называется немало фамилий таких деятелей партии. Среди них фигурируют Рудзутак, Фрунзе и даже Дзержинский. Насколько вероятной была эта альтернатива Сталину?
Документов, подтверждавших бы претензии на пост генсека со стороны названных лиц, пока не обнаружено. У сторонников этой альтернативы не сходятся концы с концами и с точки зрения логики развития внутрипартийных отношений того периода. Ни один из называемых деятелей не высказывался против кандидатуры Сталина на пост генсека ни на XIII, ни на XIV, ни даже на XV съездах партии. Хотя, видимо, было бы преждевременным отметать саму гипотетическую возможность замены Сталина кем-либо другим.
Н. ВАСЕЦКИЙ, доктор исторических наук.
ИСТОРИЯ В ЛИЦАХ. Об окружении Сталина