Уже второй год многие предприятия страны работают на хозрасчете. В свое время он объявлялся едва ли не панацеей для избавления от хронического дефицита, неповоротливости производителей и их отчужденности от потребителей. Однако положение с выпуском товаров меняется в лучшую сторону медленнее, чем предполагалось. Почему? "Виноват" ли хозрасчет? Как исправить положение?
Наш корреспондент Н. ЖЕЛНОРОВА попросила ответить на эти вопросы председателя Научного совета АН СССР по проблемам хозрасчета и самофинансирования предприятий, члена-корреспондента АН СССР П. Г. БУНИЧА.
БУНИЧ. Разработаны три закона - о госпредприятии, кооперации и индивидуальной трудовой деятельности (ИТД), где в основе всего - именно хозрасчет. В Законе о кооперации его механизм таков, что в дополнительной подгонке кооперативы не нуждаются.
ИТД - те же кооперативы, только в расчете на одного человека. И у них работоспособный закон. В Законе о госпредприятии провозглашены две модели хозрасчета. Но обе модели далеко не совершенны. Практически все предприятия "испробовали" первую модель, и положительных результатов это почти не дало. Теперь стали с эйфорией относиться ко второй модели, считая ее лучшей. Но если разобраться, то надо признать, что здесь "хрен редьки не слаще". Почему?
Возьмем тот "пирог", который остается предприятию после уплаты дифференцированных отчислений в бюджет, платы за фонды. При первой модели, допустим, 60% этого пирога составляет фонд оплаты труда. Остаток - это фонды развития и поощрения. Вторая модель: пирог тот же. Рекомендующие инстанции велят: сначала образуйте фонды стимулирования (норматив - 40%). А что в остатке? Те же 60%. Здесь происходит рокировка, которая ничего не меняет. Люди не разобрались, что и при второй модели у них будет не остаточный, как надеялись, а такой, как и при первой модели, фонд зарплаты.
КОРР. А откуда взялся норматив зарплаты - 60% при первой и столько же, как вытекает, при второй?
БУНИЧ. Из базовой зарплаты. То есть коллектив по-прежнему (и это при хозрасчете!) не зарабатывает свою оплату! Ему оставляют то, что было, добавляя в лучшем случае маленький прирост - за выполнение увеличенного плана, который, по существу, не меняет дела. Кто сколько имел, тот столько и получит. А разве всегда раньше больше имел тот, кто больше работал?
Но нам же не это надо! Нам надо перестать платить людям прошлогоднюю зарплату!
Кто в выгодном положении: у кого высокие планы или у кого низкие? Ответ очевиден. Куда ведут эти модели? Они ведут не вперед, а назад.
КОРР. Как же вы, ученый, не заметили этого раньше, при выработке закона?
БУНИЧ. Мы критиковали это еще до принятия закона. Говорили, что зарплата ни в коем случае не должна определяться прошлым.
Могут ли сейчас эти модели изменить в лучшую сторону ситуацию? Не могут. В принципе, это то, что было до закона. В этом я нахожу объяснение тому, что госсектор не работает так, как необходимо.
Если раньше кооперация была неконкурентоспособна, то теперь неконкурентоспособен госсектор. Здесь возникает чрезвычайно опасное явление. И немалую роль при этом играют деньги. У нас в хозяйстве сейчас "гуляют" живые и мертвые рубли. В кооперации - в основном живые, в госсекторе - только мертвые.
КОРР. Под "мертвыми" вы подразумеваете безналичные и те, что не обеспечены товаром?
БУНИЧ. Я имею в виду не безналичные, а "безразличные" деньги. Признаемся, что сейчас кооперация "грабит" госсектор. И госсектор с большим удовольствием ей "отдается". В госсекторе зарабатывают 200 руб., но далеко не все там "вкалывают", а в кооперации, конечно, не за 200, а за 600, но работают намного больше. Многие перебегают в кооперацию, разумеется, кто имеет еще охоту и силу бегать.
Это не единственная перекачка национального богатства из госсектора в кооперативы. Я знаю кооператив, который предложил госпредприятию перевести его на аренду. И нагло запросил за это 50 тыс. руб. Хотя за это вполне хватило бы и 500 руб. Но охота ли работникам госсектора изучать документы, инструкции, пробивать дело в инстанциях, ломать себе голову? Госпредприятию легче заплатить огромную сумму, чем шевелиться. Почему? Потому, что эти деньги - не из своего, а из государственного кармана, даже не из фонда зарплаты, а из фонда развития производства, который совсем не так жалко. Кооператив бы ни за что таких бы денег не дал. Вот вам живые и мертвые деньги! И это не все.
Госсектор, а также государственная потребкооперация с удовольствием уступают свои позиции, сдавая производство и магазины в аренду. Берут за это гроши: за землю, как правило, ничего или символические суммы, за помещения - еще меньше. Ограничиваются амортизацией, забывают об арендной прибыли. А что при этом госсектор теряет? На первый взгляд, только одно - ему уменьшают план, т. е. снижают напряжение работы. Но проданное кооперативами засчитывается в отчеты госмагазинов и кафе. Вот уж чудо!
Госсектор не только сбрасывает с себя торговлю, но и передает кооперативам свои связи, транспорт. Тем остается повышать цены и делиться с арендодателями доходами.
Ко мне пришел один директор из госсектора и говорит: я делаю маечки, они (кооперативы) пишут на ней короткое слово и берут за это в несколько раз дороже. Он возмущается. Вы представляете? А кто ему мешает написать это же слово (или даже еще что-то добавить туда)? А ему не-ин-те-рес-но! Он его и не будет писать.
Если дело пойдет дальше так, госсектор будет продолжать спать. Происходит не рост конкуренции между государственными и кооперативными предприятиями, а уход госсектора из борьбы. Со всеми этими деформациями и обманами пытается бороться ОБХСС, вводятся запреты на рост цен, сокращаются списки товаров, которые разрешается продавать кооперации. Но все это не может быть главным. Главное - ввести в госсекторе такой хозрасчет, когда он сам не переплатит ни копейки, выйдет на арену конкуренции и нередко окажется победителем. Надо также форсировать кооперативное движение, чтобы и в нем началась конкуренция.
КОРР. А что происходит с сырьем! Люди, видя нехватку чего-то, считают, что все выгребли кооператоры. Насколько это верно?
БУНИЧ. Госсектор всегда стремится взять сырье у государства сверх необходимого, для запаса, а теперь старается выпросить еще больше, чтобы в дальнейшем продать его кооперации. Получив сырье, предприятие через некоторое время объявляет, что оно оказалось ненужным, что за полную цену никто не хочет его покупать и, чем зарывать его в землю, лучше продать в 2 - 3 раза дешевле - даже по сравнению с невысокими оптовыми ценами. Словом, кооператоры знают, где что продают и как это купить.
Здесь, кстати, тоже могут быть взятки. Вот так: взятка "работает", а система самого госсектора не работает. Или вернее: работает на кооперацию. Теневая экономика действует вовсю и процветает, а главная - бездействует. Так что пора, пока не поздно, спохватиться и прежде всего оживить госсектор (пока он не распался, так как ему сейчас еще есть куда распадаться), распространив и на него многое из Закона о кооперации.
КОРР. Что бы это дало госсектору?
БУНИЧ. Очень многое. Оно разбудило бы, развязало руки госсектору. Вот ваш пирог, а дальше делите его не по базе прошлого года, не одинаково всем - "за план", а как вам самим выгодно. Это же странная, нелепая ситуация, когда люди на убыточном предприятии много получают только потому, что у них в прошлом году было много, хотя нынче они работали ни шатко ни валко. Если же будет безнормативная модель - положение улучшится.
КОРР. Что такое безнормативная?
БУНИЧ. Как бы кооперативная. Заплати налог государству, вычти материальные затраты - и больше ничего. Все остальные фонды (зарплаты, материального поощрения, социального развития, риска и пр.) создавай по своему усмотрению.
Но чиновники боятся, что тогда у кого-то будет очень большая зарплата, хотя нелепо думать, что предприятия "загонят" весь хозрасчетный доход в фонд зарплаты. Я, наоборот, знаю тех, кто переводит фонд поощрения в фонд социального развития. Деньги, дескать, сейчас не на что потратить, а жилье построим. Люди очень хорошо прикидывают свои интересы.
Чтобы подстраховать фонды развития, целесообразно подключить к распределению хозрасчетного дохода особый механизм налогов: фонды зарплаты облагать налогом, фонды социального развития облагать умереннее, а фонды развития - вовсе не подрезать. Тогда, начиная с какого-то уровня зарплаты, станет выгодным увеличивать не ее, а фонд развития - основу воспроизводства и увеличения оплаты труда завтра.
А соотношение роста производительности и средней зарплаты, которое вводится сейчас, будет гнуть к земле так, что у людей не проснется заинтересованность лучше работать.
КОРР. Вы уповаете на Закон о кооперации, но сами привели немало примеров, свидетельствующих о "грабительском" характере кооперативов. А цены?!
БУНИЧ. Нельзя обвинять кооперацию, что цены растут. Растут они больше не в кооперации, а в госсекторе. Мы уколов кооперации можем и не почувствовать из-за ее ничтожного удельного веса, а вот госсектора - ощущаем постоянно. С 1960 г. рубль "помельчал" в 2,5 раза - так сообщают официальные ведомства. Не исключено, что он стал еще легче. Знаете острят в народе, каков курс обмена между фунтом, долларом и рублем? Фунт рублей равен одному доллару.
КОРР. Нет ли опасности, что при безнормативном хозрасчете заработки возрастут настолько, что усилится и без того большая диспропорция между деньгами и товарами?
БУНИЧ. Это многих пугает. И, пожалуй, служит главным аргументом против безнормативного хозрасчета. Без хозрасчета - пропорции действительно легче соблюдать (хотя и тут идут провалы), но их не из чего и строить. Так что альтернативы хозрасчету нет. Только интерес поднимает производство. В нем корень добра.