Сейчас много говорят и пишут о важности последних поправок к Закону о государственном предприятии о прорыве в правах и возможностях трудовых коллективов. Об этом наш корреспондент Н. ЖЕЛНОРОВА беседует с первым заместителем директора Института экономики АН СССР доктором экономических наук Б. З. МИЛЬНЕРОМ.
- Борис Захарович, недавно ваш институт проводил обследование предприятий, работающих на хозрасчете. Что оно показало?
- Более 80% опрошенных не были удовлетворены содержанием Закона о госпредприятии, полагая, что он не давал возможности работать на условиях хозрасчета.
47,5% руководителей признали, что Закон нуждается в серьезных дополнениях (что, собственно, позже и произошло).
57,4% считали, что в коренной переделке нуждаются положения, регулирующие отношения предприятия с государством и с вышестоящими органами.
45,9% опрошенных вообще не отметили заметного расширения самостоятельности предприятий.
Более 80% руководителей, предприятия которых перешли на полный хозрасчет и самофинансирование, не считали это соответствующим действительности, а указывали на формальность такого положения.
45,7% опрошенных склонялись к мнению, что введены некоторые элементы реального хозрасчета, а около 30% вообще отрицали наличие этих механизмов на их предприятиях.
- Если эти данные касаются всей страны, то понятно, почему буксует перестройка. Ведь получился хозрасчет, да не тот. Дискредитирована хорошая идея. Но ведь сейчас к Закону о госпредприятии приняты существенные поправки.
- Эти поправки, носящие фундаментальный характер, пока полдела: удар пришелся по монополии министерств. Теперь очередь за монополией органов снабжения. Та торговля, которую они наивно именуют "оптовой", - это прежде всего лимитная система распределения ресурсов на местах. В связи с созданием концернов (например, "Энергомаша", "Технохима", "Квантэмпа") самым неповоротливым оказался, кажется, Госснаб, по вине которого на краю гибели стоят новые, перспективные структуры. Госснаб должен приспосабливаться к ним, а не наоборот.
- Насколько, на ваш взгляд, вообще глубоки поправки к Закону о предприятии? Или это снова косметический ремонт устаревающего Закона? Предприятия по-прежнему под диктатом ведомств, и пока еще ни один закон не дал возможности использовать им все свои права.
- Да, действительно. Предприятие вроде бы "имеет право", но "с разрешения министерства". Предприятию "дается возможность", но "по согласованию" с вышестоящим органом. Поправки к Закону как раз и бьют по этой пресловутой "разрешительности". Дана не декларация, а механизм действия: все, что в интересах дела, решается самим предприятием. Сняты многие "разрешения", бывшие исключительным правом и монополией "верха": выбор формы хозрасчета, выход из объединений, внешние связи...
- Какие возможности открываются для рождения новых производственных структур?
- Объединения добровольно могут преобразовываться в более крупные структуры: концерны, ассоциации, консорциумы, союзы. При переходе на аренду они могут и выходить из министерств. Но! Эти структуры должны находиться в хозрасчетной сфере, они не должны быть перекрашенными министерствами, даже в уменьшенном виде.
Знаете, организационные структуры всегда были прерогативой "верха": тот давал какие-то права, рычаги, однако не трогал то, что могло бы разрушить иерархию.
- Высказываются мнения полностью избавиться от министерской системы...
- Как говорили древние римляне, отличие теории от практики состоит в том, что в теории все возможно... На данном этапе, когда новый хозмеханизм не введен сполна, это может привести к хаосу. Нам надо, во-первых, иметь только то количество министерств, которое необходимо, во-вторых, это должны быть министерства нового типа, с иными функциями. На сессии их общее количество по базовым отраслям промышленности, строительству, транспорту, агропромышленному и оборонному комплексам сократилось с 52 до 32. Этот факт еще мало оценен. Хотя это не менее важный шаг, чем поправки к Закону. Эти два события должны сомкнуться: ослаблена сила министерств и усилена самостоятельность предприятий.
- Вот вы хвалите поправки. Какие же скрытые богатства таятся в них для предприятий?
- Очень важен отказ от планирования соотношения между зарплатой и производительностью труда. Это принципиальная вещь.
В чем тут дело? Производительность труда можно повышать, даже не увеличивая выпуск товарной продукции: за счет изменения цен, двойного счета, по чистой продукции мы считаем или по товарной и т. д. Здесь имеется очень много противоречий: производительность растет, а полки в магазинах пустые. Да и, в сущности говоря, производительность труда - вторичный показатель. Главное - это натуральная продукция, ликвидация дефицита.
- А как новое налогообложение отразится на выпуске товаров для народа?
- Сделана - как чрезвычайная мера - система налогов на рост фонда зарплаты. Здесь два плюса: прогрессивная шкала налогов, если зарплата растет за производственно- хозяйственную деятельность, не приводящую к реальным, конкретным конечным результатам, в которых кровно заинтересован потребитель. И резкое сокращение налогов, если фонд зарплаты растет за счет выпуска товаров народного потребления.
С прироста средств, направляемых на оплату труда, предприятия (объединения) уплачивают в государственный бюджет налог за счет средств фонда оплаты труда (фонды материального поощрения) по шкале ставок: свыше 3 до 5% - один рубль за каждый рубль прироста оплаты труда, свыше 5 до 7% - два рубля, свыше 7% - три рубля. Указанный порядок не применяется в отношении прироста средств, направляемых на оплату труда, вызванного увеличением производства товаров народного потребления и объема реализации услуг населению.
- Борис Захарович, а ведь эта шкала, судя по всему, опять ведет к нашей извечной уравниловке, боязни дать заработать человеку много?
- Все дело в том, что эта шкала призвана действовать как раз против уравниловки: стимулировать не всякий и часто бесполезный труд, а именно тот, который ведет к ликвидации разного рода дефицитов. Кто пойдет по этому пути, тот имеет серьезные льготы. Кроме того, вводится дифференциация ставок в прямой зависимости зарплаты от той или иной массы необходимых народу товаров и услуг.
Только так, обеспечивая сбалансированность текущих денежных доходов и расходов населения, можно одолеть инфляцию.
- Иногда кажется, что наши предприятия с их застывшей структурой не восприимчивы к новому, не приемлют своей внутренней перестройки. Дескать, видели все, переживем и этот этап.
- Действительно, внутренняя организация предприятия к реформе пока не повернута. Там еще немало экономистов- трансляторов, а сейчас нужны экономисты-аналитики. Вместо руководителей-исполнителей нужны деловые, предприимчивые, инициативные люди. Далее, у нас на предприятиях нет служб маркетинга. Мы не знаем, как работать с потребителем, каково соотношение долгосрочных и текущих потребностей, как их соотнести со стратегией самого предприятия и какой она должна быть. Негодны и информационные службы на предприятиях: они не знают, что делается у потребителей, за рубежом, у конкурентов. Это целый нетронутый пласт проблем. Сейчас переходный период. Здесь нужна хозяйственная мудрость, которая помогла бы преодолеть и робость руководителей к первым шагам.
- Не окажутся ли предприятия в вакууме - они перестроятся, а вокруг все останется в "главковском" исполнении?
- Многие функции бывших министерств тоже надо перевести на хозрасчет, создавая функциональные хозрасчетные объединения.
- Вы много раз бывали на крупных западных фирмах. Какой опыт приемлем для нас, особенно для борьбы с монополизмом?
- Недавно я был на крупном английском концерне - "Шелл". Это гигант, у него десятки миллиардов долларов оборота, но его все равно нельзя считать в полной мере монополией. Потому что у него нет жесткого управления сверху и идет конкуренция между компаниями внутри самого концерна. У него есть компании, находящиеся в Австралии, Голландии, Англии, Америке. Они конкурируют между собой и на мировом рынке. Что же их объединяет в концерне? Технологические броски, завоевание рынков, комбинирование ресурсов, а также финансовые операции. Их объединяет "холдинг", то есть совместная финансовая деятельность при раздельной производственной. Все эти компаний напрямую связаны со своими потребителями, а на верху этого концерна даже не знают, с кем конкретно, по каким вопросам они сотрудничают.
В нашей стране монополии вновь создаваемых концернов мы можем избежать и гибкой политикой государственных цен, и структурными изменениями, т. е. создавать вместо одного - несколько конкурирующих концернов, и конкурсными условиями формирования законов, и т. п.
К этому следовало бы добавить и то, что драматическое сокращение числа министерств вынуждает их строить свою работу по-другому. Появилась огромная свобода для предприятий: аренда, кооперативы, добровольные ассоциации...
- А как по-другому?
- Мы имеем 4500 объединений, огромное море мелких предприятий, которыми мы очень плохо и мало занимаемся. Кстати, проблема этих предприятий - одна из ключевых. Их 70-75% от общего числа предприятий, а выпускают они до 10% от общего объема продукции. Они позорно слабо технически оснащены, не имеют своей стратегии. Поправки к Закону дают нужную гибкость мелким производствам: они могут теперь делать в хозяйстве все то, что и крупные структуры.
Сейчас весь мир осознал, что "небольшое - это прекрасно", что это "проверка инициатив". Посмотрите, в США - 18 млн. мелких предприятий, из них 7 млн. - это семейные предприятия и 11 млн. имеют численность работающих от 20 человек и выше. Они так бурно развиваются, что в 1988 г. дали 60% всех новых рабочих мест в Америке.
Здесь очень важны горизонтальные связи: новые формы кооперации, территориальные союзы и товарищества, договорные отношения, внешнеторговые консорциумы. Кроме того, мелкие предприятия могут быть сателлитами крупных, работая с ними на долгосрочных договорах.
Развитие мелких предприятий - это и проблема занятости в малых городах, быстрой реакции на изменение потребительского спроса, легкой переналадки на новую продукцию, удовлетворения тех потребностей, которые не "улавливаются" большой индустрией.
- Не стоим ли мы перед новыми рокировками: сначала создавали крупные объединения, а теперь ударимся в мелкие?
- От крайностей, кампанейщины мы всегда несли большие потери. Нужно разумное, обоснованное сочетание того и другого.
В конечном счете мы должны иметь 300-350 концернов в разных отраслях промышленности. Многие из них будут межотраслевыми, территориальными, союзными. Они будут выпускать, по нашим расчетам, 40-50 % всей промышленной продукции. Сейчас целые отрасли перерастают в концерны. Например, промышленность строительных материалов распадается на четыре концерна, которые, работая на хозрасчете, заменяют министерства. Концерном становится газовая отрасль, промышленность по производству удобрений. На очереди и другие.
Экономическая жизнь должна быть подкреплена разнообразными организационными формами. Здесь все структуры хороши, лишь бы они вели к ликвидации не понятной ни одному здравому человеку дефицитной экономики.
В РЕШЕНИЯХ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ КЕЛЕЙНОСТИ. Не искать "стрелочников"