В свое время наши и иностранные журналисты были удивлены доступностью пресс-секретаря президента СССР В. ИГНАТЕНКО. Ему можно было позвонить по телефону, задать вопрос на регулярных брифингах. Его появление на экранах телевизоров как человека, трактующего политику президента, вызвало шок, так как за долгие годы работы нашего телевидения и существования советской власти мы привыкли, что этим занимаются лишь политики, которые будто сошли с "иконостаса" Политбюро. Сейчас Игнатенко возглавляет ИТАР-ТАСС. Предлагаем вниманию читателя беседу с ним.
- Год назад вы пришли в ТАСС из президентского "дворца". Наверное, есть что вспомнить? Или не хочется вспоминать?
- Я проработал у Горбачева год и один месяц. До предложенной мне должности я возглавлял редакцию журнала "Новое время". Если помните, тогда этот журнал, так же как и ваша газета, числился в ряду оппозиционных к власти. И вдруг мне от Горбачева такое предложение...
- В отличие от многих коллег, чьи лики мы видим на экранах и чьи голоса слышим по радиоприемникам, у вас не было крупных "проколов". Как этого удалось добиться?
- Проколов-то не было, но острые моменты случались. Самым тяжелым я считаю для себя 13 января 1991 г. - прибалтийские события. Очень острыми были персидский кризис, выход статьи Солженицына "Как нам обустроить Россию" и танки в марте во время заседания Верховного Совета страны. Мне тогда подсунули с Лубянки толстенную папку с рекомендациями - что говорить журналистам. У нас с Горбачевым по этому поводу состоялся очень тяжелый разговор. Михаил Сергеевич в конце концов сказал: "Действуй, как считаешь нужным..." Мне кажется, он уже тогда не очень доверял этим "папкам" от Крючкова.
- Говоря о вас в этот период, как-то не получается обойти образ вашего тогдашнего шефа - М. Горбачева. Скажите, он тогда действительно всего боялся или его просто пугали, как сейчас, возможно, Б. Ельцина?
- Все очень знакомо повторяется. Если человеку каждый день приносят папки с надписью "вскрыть лично" и там написано о каком-то возможном штурме кремлевской стены скалолазами, о том, что из Твери подтягиваются какие-то боевые дружины, а из лесов выходят специальные террористические группы, то станет не по себе. Учтите, что это каждый день, иногда и по нескольку раз на день. То же самое с Горбачевым делали во время Сумгаита; его полностью дезинформировали по литовским событиям. Нас, кто возражал против такого прессинга, было очень мало.
Горбачев подчас, будто не замечая грифа "вскрыть лично", отправлял пакеты Яковлеву, Бакатину, Примакову или иной раз мне.
Но вот то, что доверял людям, в которых зло, подозрительность (это чувствовалось с первого взгляда) перевешивали все остальное, - удивительно и печально.
- Недавно "Куранты" опубликовали материал о том вашем "вкладе" в трилогию Брежнева. А вы по этому поводу нигде ничего не сказали.
- Мне есть что сказать. Но я это понимал как работу и, так же, как огромный коллектив, который занимался ею, не считаю себя вправе называться автором вещи, которую подписал другой человек. С самого начала это должно было выйти в виде заметок в "Новом мире" у С. Наровчатова. Но когда рукопись вышла, то зажила собственной жизнью. В конечном итоге это трагедия для Брежнева. Он был выставлен на посмешище. И виноват в этом прежде всего Суслов, который из маленькой публикации в "Новом мире" раздул грандиозное произведение. Что касается меня, то Брежнева я даже не видел ни разу.
- Но и вы тоже не были обойдены вниманием. Вам ведь вручили Ленинскую премию.
- Премию я получил за фильм. Задолго до мемуаров Генсека. Я люблю заниматься документалистикой. Но когда на этот фильм, кстати, у меня есть и другие ленты, стали гонять студентов и школьников, я пришел в ужас. А награда премией больше говорила о тех, кто награждает, а не о тех, кого награждают. Это не Союз журналистов решил, а ЦК. Я в тот же день пошел и перевел деньги (1784 рэ) в Детский фонд.
Вот вы говорили о том, что меня не любят те, кто был хозяином на Старой площади. Я понимаю, что могу раздражать людей тем, что не дал сломать себе хребет. Если бы я сейчас лежал в грязи, собирал бутылки, как один из авторов подобных произведений, то все были бы счастливы. Меня прогнали из ЦК в свое время за то, что я не так одевался, не то говорил, не в тот лифт заходил, секретарша у меня была не такая, как у всех, и не с теми, с кем надо, дружил. Мне просто сообщили об увольнении по телефону и "кинули" на журнал, где работали или кагэбешники, или невыездные журналисты. К огромной радости, в "Новом времени" оказалась прекрасная молодежь, да и ветераны меня очень тепло приняли. Я подумал, что это для меня просто счастье - я могу с ними поднять журнал. Из всего аппарата ЦК я перед "вылетом" зашел попрощаться лишь к А. Яковлеву.
- Говорят, вы были дружны с Фалиным.
- Мы были коллегами. Но он тоже был отлучен от ЦК, и я даже могу сказать, что именно послужило тому причиной. Это, между прочим, сенсация своего рода. Он первый написал записку о Катыни, потребовал самого серьезного и покаянного к этому отношения. Этим он просто подписал себе приговор. И хотя ему по статусу были положены кремлевская поликлиника, столовая, его лишили и этого. Я сам написал постановление ЦК о сохранении за ним этих привилегий и обегал всех, кого надо было обегать. Это было воспринято как политическое хулиганство. Но не нашлось ни одного секретаря, который бы отказал в подписи.
- Неужели вас после всех этих событий оставили в покое ?
- Трудно сказать. Когда я уже работал у Горбачева, мне в почтовый ящик стали сыпаться письма с угрозами. От кого они исходили, я не знаю, но боялся, что дойдет до жены. Потом все же дошло. Пришлось даже проинформировать Горбачева. Он меня понял, поняла и Раиса Максимовна. Она успокаивала мою жену.
Были и провокации. Они нередко исходили даже от иностранцев - предлагали взятки за встречу с президентом. Я относился к этому с шуткой. Но все фиксировалось у Крючкова. А поскольку этот человек вообще, думается, никого порядочным не считал, то мы все были объектами его наблюдения. Это было очень популярно: мы, мол, не боремся с инакомыслием, но они же все уголовники: Синявский, Юрий Орлов, Сахаров...
Сейчас те джентльмены вновь всем раздают свои оценки. Раньше вызывали на допрос, били, сажали. До путча достаточно было узнать, когда ты вернешься домой, подослать группу "хулиганов" - и тебя изметелят так, как ни один энкавэдэшный следователь не сделал бы.
- Как же вы попали на свой нынешний пост? Говорят, вас назначил Горбачев. Он вас спасал от расправы, предчувствуя свой уход, или избавлялся от вас?
- Горбачев свой уход не предчувствовал. Он вообще считал себя всесильным. Не верил, что его могли прослушивать. Думал, что росчерком пера остановит любые события. И иногда даже ставил подписи, излишне доверяясь тем, кто готовил тот или иной документ. Помните скандал вокруг руководства "Известий"? А ведь это Горбачеву тогда просто подсунули от Лукьянова нужную бумажку, и он ее подписал.
От меня же Горбачев не избавлялся, но все же я думаю, что не очень приятно каждый день видеть около себя человека, явившегося невольным свидетелем его последней трагедии. И потом, мое назначение в ИТАР-ТАСС - для меня новое журналистское направление.
- Не очень-то легкое направление. Не знаешь, кому угодить.
- А никому не надо угождать. Например, приходит заметка из Армении, возмущен Азербайджан, приходит из Азербайджана, недовольны в Ереване. А на днях мне звонят: "У вас около ТАСС стоит машина, нашпигованная взрывчаткой." Проверили. Мин нет. Но тоже ведь кто-то наслаждается нашим "испугом". Кому-то, значит, не "угодили". Все относятся к ТАСС как к орудию идеологического воздействия. Но сейчас это не так. Мы просто информационная служба.
- И все же большой скандал наделало сообщение о бывшем работнике КГБ Кеворкове, ныне возглавляющем отделение ТАСС в Германии и Австрии.
- Тут надо разобраться. Он действительно в прошлом генерал, работал у Андропова. Но он один из самых крупных наших германистов. Его уважают видные политики Германии. Мы проводили сокращения наших зарубежных отделений и сотрудников, работающих там. Под это подпали двое из отделения Кеворкова. Они и пустили по миру утку. Иностранцы из других агентств мне говорили, что за такой номер у них выгоняют с волчьим билетом.
- В народе говорят, что ТАСС всегда был "крышей" спецслужб. А сейчас как обстоит дело?
- Всегда здесь делилось на "них" и "нас". Мне даже кажется, что эти люди вообще плохо свои обязанности выполняли там, где они работали. Когда я пришел, то прежде всего отменил все анкеты. Это вызвало, конечно, шок. Потом я расформировал службу ОЗП (особо закрытая почта), которая просто собирала досье на политических деятелей, по-своему эти досье" обрабатывала. Первый документ, который поступил ко мне от них, был донос на Шеварднадзе.
С моим приходом все эти люди как-то сами собой испарились. Да и сокращения прошли значительные. Меня в этом вопросе поддержали и в Министерстве безопасности, и в других ведомствах.
- На "ковер" вас вызывают, телефон от "указявок" разрывается?
- Нет. Очень показательный пример - за все время я лишь раз говорил по телефону с Б. Ельциным, когда он поздравил меня с назначением. Это было в сентябре прошлого года.
ИЗ КОМПЕТЕНТНЫХ ИСТОЧНИКОВ. В тени "первых"