21 декабря Сталину исполнилось бы 127 лет. До сих пор остаётся одной из самых волнующих загадок истории, как обычный человек стал властелином, от которого зависела жизнь миллионов.
НАПОЛЕОН говорил по-французски с лёгким корсиканским акцентом. Гитлер говорил по-немецки с незначительным австрийским акцентом. Сталин говорил по-русски с сильным грузинским акцентом. В первых двух случаях акцент был недостатком, а в третьем - достоинством, дававшим преимущество уже на старте. Вождь большевиков Ленин мечтал не о русской революции, а о мировой, отводя России лишь роль растопки вселенского пожара, поэтому привлечение в свои ряды инородцев было для него стратегической задачей. А тут настоящий горец! И этого кавказца Ленин взял под свою сугубую опеку и говорил о нём: "Тут появился у нас чудесный грузин - засел и пишет". А этот чудесный грузин писал статью по национальному вопросу, которая, по интеллектуальным меркам идеологов диктатуры пролетариата, получилась очень ясной и доходчивой. Сталин вообще умел очень чётко излагать свои мысли, и, хотя они в основном были заимствованы у Маркса и Энгельса, это не снижало, а даже повышало его значение как пропагандиста. В 30-х так и говорили: "Ленин очень глубок, и в его сочинениях не сразу разберёшься, а Сталин пишет просто, и его легко читать".
Осторожность и терпение
НО ГЛАВНЫМ качеством Сталина, делающим его самым конкурентоспособным из политиков, борющихся за выживание, было чисто азиатское умение до времени не засвечиваться и терпеливо ждать своего часа. Его спокойствие и непритязательность нравились окружавшим его честолюбцам, и они принимали его за покладистого середнячка, которого можно не опасаться. Пользуясь такой репутацией, он провоцировал их на создание заговорщицких коалиций, отводя в них себе вторые роли, и их руками убирал своих соперников. Войдя в союз с Зиновьевым и Каменевым против Троцкого, он уравновешивал их яростные нападки на Льва Давидовича фразами вроде: "Надо всё-таки признать, что товарищ Троцкий имеет заслуги перед революцией". Когда же он с помощью Зиновьева и Каменева свалил Троцкого, то натравил на них Бухарина, а после того как этот "любимец партии" сделал своё дело, натравил на него Кирова, которого затем убил некий Николаев. Гибель Кирова Сталин использовал для разжигания паники по поводу угрозы социализму со стороны "врагов народа" и под этот шумок почти начисто вырубил всю "ленинскую гвардию", помнившую его ещё рядовым функционером, и явился стране в новом облике, став великим Сталиным.
Главное - поймать ветер
АВСТРИЙСКИЙ социалист Эрнст Фишер, несколько лет живший в Москве, в своей книге "Жизнь и смерть Иосифа Сталина" пишет, что это не Сталин взбирался на вершину власти, а народ выталкивал его на эту вершину, иногда против его желания.
То, что народ требовал от Сталина стать диктатором и навести в стране порядок, вполне правдоподобно и легкообъяснимо. Исповедуемый первой генерацией революционеров интернационализм вначале ассоциировался в сознании масс с величием России, выполняющей миссию освобождения угнетённого рабочего класса всего мира от эксплуататоров. Наши парни шли воевать, "чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать". Но к концу 20-х годов становилось всё очевиднее, что мировой революции не будет. А вот наше Отечество под лозунгами Интернационала превращалось в нечто непонятное, чуждое русскому духу, крикливое и неприличное. В трамвай садились совершенно голые люди с плакатом на груди "Долой стыд!". Идя домой с работы, жена могла зайти на 10 минут в загс и в одностороннем порядке развестись с ничего не подозревающим об этом мужем. Новорождённым давали какие-то дикие имена: либо из революционных сокращений, либо из перевёрнутых фамилий вождей (Октябрина, Даздраперма, Владилен и т. д.). Вдохновлённые словами Ленина "мы каждую кухарку научим управлять государством", неимоверно расплодившиеся активисты решали все вопросы на митингах и собраниях, затягивавшихся до ночи. И наш чуткий народ начал понимать, что теряет самое большое своё завоевание, потребовавшее тысячу лет подвигов, крови и пота, - русскую государственность. И поэтому готов был поклониться как спасителю нации всякому, кто её восстановит. Сталин уловил эту народную волю и отказался от мировой революции, объявив, что теоретически возможно построить социализм в одной отдельно взятой стране.
Его делом стало воссоздание Империи. Сталин значительно продвинулся в этом направлении: вернул офицерские погоны и генеральские звания, содействовал подъёму русского патриотизма, проявил благосклонность к Православной церкви, начал создавать советскую аристократию.
Сталин умер. А что с его делом?
ЕМУ осталось убрать последнее препятствие - идеологию марксизма, которая продолжила ставить перед нашим обществом утопическую цель построения коммунизма. Но убрать это препятствие, открыто порвав с ложью марксизма, он так и не смог - не хватило решительности. И это шизофреническое совмещение имперского государственного строительства с левацкой теоретической надстройкой стало для него личной трагедией, так и не преодолённой.
Говорят, учителя как-то нажаловались Сталину на поведение его сына. Отец снял ремень и стал вразумлять хулигана, приговаривая: "Ты думаешь, что ты Сталин? Знай, что даже я не Сталин. Сталин - он вон где..." И поднял палец к небу. Если этот рассказ - правда, то Иосиф Виссарионович действительно был гением, ибо понял разницу между героической личностью, на которую нация смотрела как на спасителя, и слабым человеческим существом, каковым он был на самом деле.
Наш народ опять ждёт того, кто, возложив руку на плуг, не будет оглядываться назад. Дождёмся ли?
Страх, который больше страха смерти