Полковник в отставке Сухачев Василий Алексеевич, с тех пор как не стало 9 августа 2000 года его жены, не перестает плакать ни днем ни ночью. При этом он казнит себя за то, что позволил отправить жену в 68-ю городскую больницу Москвы.
Предыстория
У МОЕЙ жены есть старшая сестра, ей скоро 79 лет, так вот у нее очень нехороший глаз, в народе это называют "глазливость". Ее младший сын, которого она без меры хвалила, умер в 34 года. Старший, ему сейчас 52 года, совершенно больной человек. Была еще одна сестра, средняя, которая жила в Моздоке. Как-то старшая решила проведать ее и при встрече сказала: "Чего это ты так сильно располнела?" После таких слов средняя сестра буквально в считанные дни превратилась в спичку и умерла, как потом выяснилось, от скоротечного рака.
В июле 1999 года старшая сестра, которая живет в Луганске, решила и нас навестить. Не от большой, конечно, любви, а чтобы не пропала льгота на бесплатный проезд по железной дороге, на которую она имеет право как участница войны. Жена моя не хотела, чтобы та приезжала и, когда старшая сестра в октябре 99-го года написала, что решила не приезжать, так как в Москве взрывают дома, вздохнула с облегчением: слава Богу, отвязалась. В самом деле, какие гости? Возраст уже не тот гостей принимать. Однако в марте 2000 года та снова написала, что приедет. Я помню, на кухню захожу, а жена письмо читает, и ее всю колотит. Короче, 11 июля приехала она к нам. И стоило ей только порог переступить, у меня ни с того ни с сего сковало шею, даже не мог несколько дней умываться, а жена и вовсе сникла: в правом боку закололо, желудок заболел, голова, да еще и температура поднялась. А жена моя сама была медиком, к врачам не любила обращаться и таблетки принимать не любила, лечилась народными средствами: травами, настоями. А тут ей все хуже и хуже становится, и в конце концов уговорил я ее обратиться в поликлинику.
Внезапная смерть
ПОМНЮ, пригласили меня в кабинет, там уже находились терапевт, хирург, еще кто-то, и говорят: "Сейчас мы вашу Веру Ивановну отправим в больницу. У нее острый холецистит, воспаление желчного пузыря". Спускаясь к машине, жена меня утешала: "Ты, главное, не волнуйся, поезжай потихоньку домой, а я тебе вечером позвоню". И ее увезли. Было это 9 августа 2000 года, в седьмом часу вечера. До 12 часов ночи я ждал звонка, но так и не дождался. Еще подумал тогда, что, наверное, поставили капельницу, вот она и не смогла позвонить. А в 7 часов утра раздался звонок: "Ваша жена, Сухачева Вера Ивановна, сегодня ночью умерла от обширного инсульта головного мозга". Я закричал, телефонную трубку выронил, слезы ручьем текут...
Потом уже, когда жену похоронили, кто-то из знакомых, кстати, врач, мне сказал: "Многие считают, что инсульт - это раз, и готово. Ничего подобного. От инсульта мгновенно не умирают". Поскольку моя жена была медиком, у нее очень много осталось знакомых врачей. И вот сначала один, потом другой, третий мне говорили: "Очень странная смерть, тут явно что-то не так..." И я стал хлопотать, чтобы узнать истинную причину смерти. Нет, не для того, чтобы кого-то наказали, человека все равно не вернешь, а для того, чтобы узнать правду о смерти любимой и единственной женщины.
"Тайны мадридского двора"
НАЧАЛ с больницы. Вернее, с морга. Прошу дать мне копию протокола вскрытия. "Нет, - отвечают, - не можем вам ее дать". - "Ну, дайте тогда прочитать". - "И прочитать не дадим. Можем только сказать, что ваша жена была в любом случае обречена". - "Как это обречена? Она до последнего дня на даче работала, на своих ногах спустилась к машине "скорой помощи"... Не верю я вам. А если все так, как вы говорите, то почему же вы боитесь дать мне прочитать протокол?".
Пошел к главному врачу больницы. Секретарша сразу меня отфутболила к заму по лечебной части. Та объяснила, что частным лицам копии не выдаются. А выдаются по официальным запросам учреждений, в том числе и поликлиник. Тогда я пришел к начальнику 2-го терапевтического отделения поликлиники Министерства обороны, откуда жену направили в больницу, и он дал команду сделать запрос. Прошло три месяца, но больница не давала никакого ответа. Дальше события развивались, как в дешевом шпионском боевике. В поликлинике мне выдали копию запроса, и я сам поехал с ним в 68-ю больницу. Нет, говорят, вы частное лицо, пусть приедет кто-нибудь из медиков. Хорошо, на следующий день в больницу поехал сам начальник отделения, полковник. Вернулся и говорит: "Знаете, мне на руки копию тоже не дали, но при мне протокол отпечатали на машинке, при мне его запечатали в конверт, и девушка понесла конверт на почту". - "Почему на машинке? Почему не сделали ксерокопию? Как я могу быть уверен, что они там отсебятину не впечатали?" В общем, их машинописной копии я тоже не поверил. Единственная полезная информация, которую я там узнал, - это номер истории болезни. Позвонил в архив больницы: могу ли я ознакомиться с историей болезни жены? Мне говорят: "Приезжайте". Приехал, но не успел войти, как на меня накинулись сразу несколько работниц: "Вы зачем приехали? Вам же сказали, что не надо приезжать, все равно никто историю болезни не даст..." Но я же не глухой и не сумасшедший, я же ясно слышал, что мне сказали: приезжайте. Повели меня к заведующей архивом. Та полистала историю болезни и говорит: "Вашей жене делали интенсивную терапию, ей дали сразу 8 препаратов". Прошу дать мне посмотреть. "Нет, вам нельзя". - "Ну, хорошо, если мне не хотите дать, тогда следователю дадите". Тогда она швыряет мне историю и заявляет: "Нате, пять минут вам даю". А что такое пять минут? Я за пять минут два раза моргнуть не успею. К тому же разве почерк врачей разберешь так просто? Только одно понял: в 21.45 у жены наступила кома, а в 22.30 она умерла. Понимаете, меня, всех наших знакомых врачей шокирует вот эта скоропостижность. Всего четыре часа жена находилась в больнице и... И при чем здесь острый холецистит, с которым ее привезли в больницу?
Уважаемый Василий Алексеевич!
Комитет здравоохранения Москвы рассмотрел Вашу жалобу на качество оказания медицинской помощи Вашей супруге Сухачевой В. И. в ГКБ N 68 и сообщает следующее. По фактам, изложенным в Вашем письме, проведено служебное расследование, в ходе которого установлено:
1. Госпитализация Сухачевой В. И. в стационар была обоснованна.
2. За время нахождения в ГКБ N 68 медицинская помощь оказывалась ей своевременно и в полном объеме, согласно существующим стандартам.
3. Нарушений по оформлению медицинской документации и тактике ведения больной не выявлено.
4. Патолого-анатомическое вскрытие Сухачевой В. И. проведено обоснованно в связи с необходимостью установления причины ее смерти, правильности прижизненного диагноза и лечения.
5. На основании данных вскрытия установлено, что Сухачева В. И. длительное время страдала злокачественным заболеванием крови с метастазами, а непосредственной причиной смерти больной явилось кровоизлияние в головной мозг.
На основании вышеизложенного считаем Вашу жалобу необоснованной, приносим свои искренние соболезнования в связи с Вашим горем.
С уважением, заместитель председателя Комитета здравоохранения И. А. ЛЕШКЕВИЧ
Зам. главного врача по лечебной части 68-й больницы Валентина Викторовна БОРОДИНА
- Валентина Викторовна, не могли бы вы помочь разыскать соседку по палате покойной Сухачевой?
- Зачем?
- Муж хочет узнать о последних минутах жизни жены.
- Нет, это не реально.
- Отчего же?
- Вы меня извините, но вы занимаетесь не тем делом, которым бы вам надо заниматься. Тяжелейшее состояние было у женщины, тяжелейшая болезнь, от которой она поправиться не могла, а вы ищете неизвестно что. Я понимаю, врачи тоже люди, бывает, совершают ошибки, бывает, чего-то недосмотрят, бывает, неправильно назначают лечение, но тут же нечего искать.
- Работа у меня такая - помогать отчаявшимся людям.
- Но работа-то должна быть рациональной и логичной, а вы тратите свое и чужое время неизвестно на что. Комитет здравоохранения рассмотрел эту историю, рассмотрел протокол вскрытия, дал Сухачеву ответ, а вы сейчас заново, не будучи медиком, начинаете заниматься такими вещами.
Пресс-секретарь Комитета здравоохранения Москвы Любовь Георгиевна ЖОМОВА
- Никакой тайны ни из чего мы не делаем. Ближайшим родственникам всегда даем для ознакомления все документы. По закону как сам пациент имеет право все знать о своей болезни, так и его ближайшие родственники.
Сухачеву была предоставлена возможность ознакомиться с историей болезни его жены. Но если у него все равно остаются сомнения в правильности действия врачей, он может обратиться в суд.
- Любовь Георгиевна, за пять минут, которые Сухачеву дали подержать в руках историю болезни, разобрать что-либо трудно, к тому же вы лучше, чем кто-либо, представляете себе, какими каракулями пишут наши врачи. Может ли Сухачев прийти в больницу вместе со своим знакомым врачом, чтобы тот прочитал ему, что написано в истории болезни?
- Видите ли, в чем дело, когда человек говорит, что у его жены в 72 года не было атеросклероза...
- Я задал вам вопрос совсем о другом.
- Нет, я вам говорю, что человек уже на определенной стадии находится. И вообще, в чем смысл чтения истории болезни?
- В том, чтобы у человека не осталось никаких подозрений.
- Пусть обращается в суд.
- Но вы только что сказали, что ближайшие родственники имеют право знакомиться с документами...
- Имеют. Но он их уже читал. Все, кто его консультирует, тоже считают, что у 72-летней женщины не было атеросклероза. О чем вообще говорить? Пусть обращается в суд.
- Но он не хочет ни на кого жаловаться. И я думаю, если бы с ним в больнице обошлись почеловечески, постарались бы понять человека, пережившего тяжелейшее горе...
- Вы хотите нас в чем-то обвинить?
- Я хочу получить ответ на свой вопрос. Повторяю его: почему нельзя, чтобы знакомый врач прочитал Сухачеву, что написано в истории болезни его жены? Неужели от этого рухнут устои 68-й больницы?
- Понимаете, человек, который утверждает, что у 72-летней женщины не было атеросклероза...
- Все ясно, Любовь Георгиевна. Спасибо вам.
- А вы лично в чем заинтересованы? В публикации? В том, чтобы обвинить врачей? Мне не понятно, чего вы добиваетесь.
- Я заинтересован в том, чтобы получить ответ на конкретно заданный вопрос. Повторить вам его еще раз?
От редакции:
ДАННОЙ публикацией мы ни в коей мере не хотим бросить тень на врачей 68-й больницы. Скорее всего это честные, добросовестные работники, еще не забывшие клятву Гиппократа. Мы хотим лишь понять: почему, если у человека, пережившего страшное горе - потерю любимой жены, - возникли подозрения, пускай и необоснованные, нельзя спокойно и доброжелательно эти подозрения развеять? Зачем всеми силами стараться сделать так, чтобы он все более и более укреплялся в мысли, что подозрения его выросли не на пустом месте? Для чего нужен весь этот бюрократизм? Или же все-таки в бумагах, которые так тщательно скрывают, есть какой-то криминал? Может, в самом деле произошла врачебная ошибка и женщине дали лекарство, которое ей было противопоказано, или сделали не тот укол, а может быть, человеку, который никогда не принимал таблетки, нельзя было одновременно давать 8 препаратов? Простите, дорогие врачи, нам очень хочется верить, что вы все сделали правильно, но своими неуклюжими играми в "тайны мадридского двора" вы сами подготовили почву для подобного рода подозрений.
Преодоление