"Ужасная экология делает наших детей уродами" - именно такой тезис выдвигают некоторые радетели за здоровье нации. Конечно, проблемы есть и экология - дело важное, но процент детей с врожденными патологиями лица и нёба и в России, и в Англии, и в США, да и во всем мире одинаков, потому что основной фактор развития недуга - это генетика.
РАЗГОВОР в данном случае идет о внешних, наиболее заметных проблемах, о том, что вызывает у родителей в первый миг встречи со своим ненаглядным детенышем шок, ужас, неконтролируемое желание бросить беззащитный комочек и убежать. Но проблема решаема, таким детям можно помочь, и есть специалисты, уникальные хирурги, которые делают чудеса: они возвращают природную гармонию человеческого лица. Они не волшебники, а труженики. Хотя и родителям, и детям, которые решили переломить судьбу, тоже приходится потрудиться, а награда и тем и другим - просто жизнь человека, от которого не отказались, не бросили в беде.
Обо всем этом мы поговорим с человеком, который боролся и борется за тех, кого вначале пугаются даже родные. Это директор Научно-практического центра медицинской помощи детям с пороками развития черепно-мозговой области и врожденными заболеваниями нервной системы Департамента здравоохранения г. Москвы академик РАЕН, доктор медицинских наук, профессор Андрей Григорьевич ПРИТЫКО, большой ученый и просто хороший человек.
- Андрей Григорьевич, а когда у вас появились мысли о медицине и желание лечить людей?
- Некая тонкая нить стремления помочь людям идет от корней нашего рода. С одной стороны в родне моей прабабушки (а она принадлежала к роду Пирамидиных) были купцы. С другой стороны мой прадед был священником в Ивановской области, а вот медицинская тема идет чуть со стороны. Так, на прабабушкиной сестре был женат врач, акушер-гинеколог Лебедев, который, кстати, как недавно оказалось, был проректором того самого 2-го Московского медицинского института им. Пирогова, который я окончил в 1985 году. Но все это выяснилось гораздо позже, хотя такими корнями можно гордиться.
- С чем приходится сталкиваться врачу такой специализации, которую вы выбрали?
- Всего хватает: это травмы, опухоли головного мозга, водянки, врожденные пороки мозга, спинно-мозговые и черепно-мозговые травмы, и все это, представьте, у детей. Врач не может привыкнуть к такому, но работать и помогать надо, и это должны делать специалисты, поэтому именно тогда и был создан Российский центр неврологии и челюстно-лицевой хирургии. Там я проработал 9 лет, причем совмещая практическую работу с наукой. Без ложной скромности можно сказать, что результаты были уже тогда, в свои 28 лет я стал заведующим отделением, позже, в 31 год, защитил кандидатскую диссертацию. В 1994 году поступило предложение перейти работать в московское здравоохранение. К слову сказать, планы осуществились, и сегодня реально действуют клиники: челюстно-лицевая, эпилепсии, черепно-мозговая, новорожденных, нейрохирургии и нейроонкологии.
Моя докторская диссертация, которую я защитил в 1997 году, основывалась на материалах по комплексному лечению черепно-лицевой патологии. Именно челюстно-лицевой патологии и не только у детей, но и у взрослых. На территории 1-й Градской больницы есть отделение на 60 коек для экстренной помощи. И не важно, в каком возрасте возникла проблема, врожденная ли это патология у младенца или травма у взрослого. Если мы можем помочь, то делаем для этого все, взрослые больные у нас плановые, и в отделении проводятся сложнейшие операции. Кстати, мне приятно, что династия врачей продолжается и мой сын тоже выбрал профессию врача и уже сам делает операции.
Это не чудо - это работа
- КОГДА вы рассказываете о детях, просто ощущается, как по-отечески тепло и бережно вы к ним относитесь...
- Все мы - детские врачи, и детские болезни не могут оставить настоящего врача равнодушным. Только представьте себе: с пороками развития черепа и лица в России ежегодно рождается 15-17 тысяч детей. Это очень тяжело и родителям, и близким людям - видеть свою кровинушку с такими врожденными, как по-простому говорят, уродствами лица и черепа. Но наша задача - помочь таким деткам, и самое главное - что мы можем это сделать. Мы умеем их лечить. Вполне возможно постепенно закрыть все эти дефекты, восстановить у детей правильную речь, чтобы они были нормальными, обычными людьми, полноправными членами общества.
- Я видела подобные патологии, у них даже просторечные названия жестокие - "волчья пасть" и "заячья губа". Лучшее, что видит ребенок от впервые с ним столкнувшихся, это сострадание, а чаще - жестокость. Можно ли на самом деле изменить их жизнь?
- Мы используем другую терминологию, хотя суть проблемы от этого не меняется. Так, в медицине принято говорить - расщелины губы и неба, и тут без операций, причем поэтапных, не обойтись. Делать их нужно, и это не просто возможно, а необходимо. Например, у нас сейчас работает милая женщина, которая когда-то была маленькой девочкой (нашей пациенткой), и сегодня ничего не напоминает о той врожденной патологии. Она оперировалась еще на Можайском шоссе, где операцию делала знаменитая профессор Фролова. Надо сказать, что Наталья Сергеевна - основоположник этого направления, дарующего детям нормальное детство и затем взрослую жизнь. Именно она своей волей, мужеством буквально пробивала все это в детской челюстно-лицевой хирургии и незадолго до смерти просто завещала не сдаваться и довести дело до того уровня, который мы имеем сейчас. Профессор Фролова частенько говорила нам, что работать надо так, чтобы, встретив бывшего пациента, врач сам не поверил, что оперировал его когда-то.
- В самом начале беседы вы сказали, что основной фактор возникновения данных патологий - это генетика, но сегодня прорыв в этой важной области настолько велик, что открытия делаются даже не через десятилетия, а гораздо быстрее. Что уже сегодня может дать наука?
- Очень много. Вскоре будет создана лаборатория молекулярной биологии, где мы можем прогнозировать рождение такого малыша.
- И что, мама сможет сама решать, давать ему жизнь или нет?
- Да, это непросто, но мы всегда делаем выбор, и его нужно сделать правильно, особенно когда речь идет о судьбе человека.
Не бойся, не спеши
- ЕСЛИ можно, вернемся к самой технологии операций по исправлению врожденных, мягко говоря, недостатков.
- Это многоэтапный процесс, операции идут от 0 до 20 лет. Причем это операции косметические, параллельно с пациентами занимаются логопеды (чтобы шло нормальное становление речи), затем ортодонты (врачи, занимающиеся формированием прикуса), в процессе лечения с пациентами работают психологи и другие специалисты, так что это процесс небыстрый. Иногда психологи требуются самим родителям, так как это действительно нелегко увидеть впервые, многие испытывают эмоциональный шок. За рубежом в роддомах при такой патологии зашивают младенцу хотя бы губку, чтобы мать могла адаптироваться (проще - привыкнуть) к виду ребенка и он хотя бы косметически не пугал родителей. А потом длительное лечение в 5-6 этапов, но оно реальное.
Я хочу просто обратиться ко всем, кто услышит, прочтет, узнает, что это лечится! Ведь многие совершают отказ от отчаяния, от незнания. Интеллект у таких детей полностью сохранен, они обычные, зачастую очень умненькие детки. К примеру, в Тверской области есть интернат для таких отказников, где эти больные аккумулируются, мы оттуда берем их на лечение и вылечиваем. Наш принцип такой: "Не отказывать никому". И касается это не только тех патологий, о которых мы так подробно говорим, а и опухолей мозга. Ведь кажется, все - конец света, а начинаешь лечить - и нет болезни.
Сердце - солнце организма