В январе 1857 г. красавица Елизавета Васильевна Толстая вышла замуж за своего кузена, представителя древнего дворянского рода Александра Илларионовича Мусина-Пушкина. Это счастливое для них двоих событие стало роковым ударом для третьего - великого русского писателя Ивана Александровича Гончарова. Елизавета Толстая была едва ли не самой сильной любовью автора "Обломова".
Любить горестно и трудно
ГОНЧАРОВ необычайно бережно охранял тайну своей личной жизни, оттого мы почти ничего не знаем о его человеческих привязанностях и переживаниях.
Марфенька и Вера в "Обрыве", Ольга Ильинская и Агафья Пшеницына в "Обломове" да и многие другие героини романиста, несомненно, списаны с реальных лиц. Кто эти женщины? В одном из писем к своему близкому другу Анатолию Федоровичу Кони Гончаров признавался: "Пустяками между прочим я назову те драмы, героинями которых являются в жизни мужчин женщины. Женщины, конечно, играют огромную роль, но это тогда весело, удобно, приятно, когда сношения с ними имеют значения комедий. Тогда это придает dit fixe (установленный порядок - франц.) жизни, бодрость, игру, живется легко, не мешает делу и делам. Но беда, когда мужчина примет любовь en serieux (всерьез - франц.) и начинает любить "горестно и трудно"... Именно такие драмы уносят лучшие наши силы, можно сказать, обрывают цвет сил и отводят от дела, от долга, от призвания.
Последнее все я говорю про себя: ...поклонник, по художественной природе своей, всякой красоты, особенно женской, я пережил несколько таких драм и выходил из них, правда, "небритый, бледный и худой", победителем благодаря своей наблюдательности, остроумию, анализу и юмору. Корчась в судорогах страсти, я не мог в то же время не замечать, как это все, вместе взятое, глупо и комично. Словом, мучаясь субъективно, я смотрел на весь ход такой драмы и объективно - и, разложив на составные части, находил, что тут смесь самолюбия, скуки, плотской нечистоты, и отрезвлялся, с меня сходило все, как с гуся вода.
Но обидно то, что в этом глупом рабстве утопали иногда годы, проходили лучшие дни для светлого, прекрасного дела, творческого труда. Я и печатно называл где-то такие драмы болезнями. Да, это в своем роде моральный сифилис, который извращает ум, душу и ослабляет нервы надолго! Просто недостойно человека! Это вовсе не любовь, которая (то есть не страсть, а истинно доброе чувство) так же тиха и прекрасна, как дружба".
Одной из самых сильных, глубоко потрясших его драм была любовь к Елизавете Толстой. Интересно не только само по себе чувство Гончарова к этой необыкновенно красивой и одухотворенной женщине. Все дело в том, что именно Елизавета Толстая является прототипом Ольги Ильинской в романе "Обломов". Если нам что-нибудь и известно о Елизавете Толстой, то только благодаря тому, что она не прислушалась к просьбе писателя: уничтожить его письма. Напротив, она их бережно сохранила и передала как особую ценность по наследству. Тридцать два письма Гончарова выстраиваются в короткий, но ярко вспыхнувший роман, исполненный зрелой "страсти, духовных и душевных упований, надежд и... сознания собственного бессилия..."
Дружба. И только...
В ЭТОМ костре страсти Гончаров сгорал, увы, один... Судя по письмам Ивана Александровича, в ответ на которые он лишь иногда получал редкие и скупые слова, характер Елизаветы Васильевны, привыкшей к поклонению, не был гармоничным. Какое-то странное противоречие было в нем. Елизавета Толстая была младше его на пятнадцать дет. Ей нравилось, конечно, что большой, получивший известность в России писатель, словно юноша, весь поглощен чувством к ней. В одном из писем она написала Ивану Александровичу: "Можно гордиться дружбою такого человека". Дружбою... и только. А письма Гончарова поражают силой и полнотой чувства. Он говорит о "магнетизме глаз, вибрации голоса", обо всем, "чем Вы так могущественно на меня действуете". В другом письме снова: "Сияющий умом и добротой взгляд... мягкость линий, так гармонически сливающихся в волшебных красках румянца, белизны лица и блеска глаз". Счастье "смотреть на нее" постоянно ощущается в гончаровских письмах...
Но не только в "белизне лица" дело. В любви Гончарова присутствовал, несомненно, высокий идеал. Значит, было в Елизавете Васильевне нечто и кроме кокетства и легкомыслия? Гончаров пишет о себе и о ней: "Я часто благословляю судьбу, что встретил ее: я стал лучше, кажется, по крайней мере с тех пор, как знаю ее, я не уличал себя ни в одном промахе против совести, даже ни в одном нечистом чувстве: мне все чудится, что ее кроткий карий взгляд везде следит за мной, я чувствую над своей совестью и волей постоянный невидимый контроль". А что же героиня? По силам ли ей взвалить на себя такую тяжкую ношу? Да еще при ее молодости? Обратимся к роману "Обломов": "И все это чудо сделает она, такая робкая, молчаливая, которой до сих пор никто не слушался, которая еще не начала жить! Она - виновница такого превращения!" Великая сила дана женщине над мужским сердцем. Елизавета Толстая, однако, светила Гончарову отраженным светом его собственных надежд и упований. Он хотел видеть в ней то, чем она не являлась и что ей было не по силам.
Шрам на сердце
ИВАН Александрович не слепой, он понимает, что Лиза Толстая, как Ольга в "Обломове", горда и тщеславна. Отсюда без конца в письмах к ней неожиданные, суровые, хотя и быстро преходящие, мотивы и нотки: "Вы ленивы. Вы рассеянны, Вы живете только под влиянием настоящего момента... Вы - притворщица, Вы - только самолюбивы, и в привязанностях Ваших не лежит серьезного основания, т. е. теплого и сердечного".
Его любовь к молодой женщине была столь же сильна, сколь и беззащитна. Уже почти наверняка зная, что она выйдет замуж за другого, он пишет последние слова: "Прощайте же... не теперь, однако ж, а когда будете выходить замуж или перед смертью моей или Вашей... А теперь прощайте... до следующего письма, мой чудесный друг, моя милая, умная, добрая, обворожительная... Лиза!!! - вдруг сорвалось с языка. Я с ужасом оглядываюсь, нет ли кого кругом, почтительно прибавляю: прощайте, Елизавета Васильевна. Бог да благословит Вас счастьем, какого Вы заслуживаете. Я в умилении сердца благодарю Вас за вашу дружбу..."
Это уже прямо по Пушкину, искренне, от сердца идущее пожелание: "Дай Вам Бог любимой быть другим..." И все исполнится по слову Ивана Гончарова. Когда над будущностью Елизаветы Васильевны нависнут тучи и нужно будет преодолеть церковные установления для разрешения брака с двоюродным братом, Гончаров поможет молодым влюбленным.
Вся эта драма разыгралась стремительно - с конца августа до конца декабря 1855 года. Такого бурного и столь полно завершенного сюжета любовной драмы у Гончарова более нет, его не дает переписка ни с одной другой женщиной.
Что касается автора "Обломова", то он еще очень долго не забудет этой своей любви, хотя никто вокруг не замечал или, может быть, делал вид, что не замечает его жестоких внутренних страданий. Нет сомнения, что Елизавета Васильевна оставила слишком глубокий - на много лет - шрам в его сердце. В Ольге Ильинской он снова будет переживать свою страстную любовь к Толстой, в героине романа отразит и запечатлеет навеки лучшие черты Елизаветы Васильевны, в которой прежде всего ценил ее "артистизм, способность доставлять эстетическое наслаждение самим своим духовным устройством. Когда я тоньше и понимаю и чувствую, когда пробуждается потребность к эстетическим наслаждениям, Вы тотчас являетесь в памяти..." Память о Толстой, вероятно, была чрезвычайно долгой, но это осталось тайной писателя.
Барственная грация ротмистра
КТО же занял его место в сердце Елизаветы Толстой? Каков он, Александр Илларионович Мусин-Пушкин? К сожалению, о нем почти ничего не известно. Разве только, что родился он в 1831 году. То есть был на четыре года младше своей кузины и жены и на девятнадцать лет младше Гончарова. С фотографий на нас смотрит представительный ротмистр. Высокий, спокойный лоб, несколько изнеженная и барственная грация. Юная красавица отдала предпочтение графу-офицеру перед чиновником на пятом десятке. Ничего удивительного. Но... Она могла стать женой великого русского писателя, а стала всего лишь его музой... Что, впрочем, тоже немало.
Роман Виктюк: "Воруйте меня!"