Степь да степь кругом. Только временами на горизонте маячат терриконы - высоченные горы отвалов из заброшенных угольных разработок. Потом достаточно неприглядный город Шахты. ("Безработица!" - ругается водитель.) Потом минуем раскинувшееся по берегам полупересохшей речки большое село Табунщиково, и шофер оживляется: "Посмотрите налево - Егоровны земли. Вон трактора зябь поднимают - ее трактора! Посмотрите направо - тоже ее земля, под паром лежит. Всего 230 гектаров! А вон, на горе - все ее хозяйство".
На высоком холме вздымается что-то вроде маленькой крепости - свежепокрашенная, нарядная. Стены, башня, зелень деревьев... Шестидесятитрехлетняя Егоровна - Екатерина Егоровна СКОРИКОВА - не директор передового совхоза. Она директор Горненского психоневрологического дома-интерната.
Поросята с шампунем
А ПОТОМ мы с Егоровной - деятельной, красивой, веселой, остроумной - долго ходим по территории, осматривая "подведомственное учреждение": фантастически чистый свинарник с толстыми розовыми поросятами (по-моему, их моют шампунем!), бесконечные хозяйственные постройки - склады, полные зерном с тех самых полей, что пахали трактора, гигантские холодильники, до отказа забитые мясом и рыбой, лари, лари, лари с крупами всех сортов, овощехранилище, макаронный цех (8 сортов макаронных изделий высшего качества опять-таки из своей муки), котельную с новейшим оборудованием (вот и нет проблем ни с отоплением, ни с горячей водой!), даже собственную водокачку!
А в жилом корпусе - чистом, светлом, благоустроенном и без всяких там решеток на окнах - я с изумлением разглядываю огромную витрину со спортивными наградам. Кубки, медали - это все трофеи интернатской футбольной команды. Даже в Польшу в позапрошлом году ездили на соревнования и не оплошали. И на спартакиаде тоже - равных местным ребятам не было. Ах, что за спартакиаду Егоровна организовала! Одиннадцать команд из разных интернатов у себя принимала, открытие настоящее - с оркестром, парадом, конной вольтижировкой и зажиганием огня...
Пока "обозреваем окрестности" - к крыльцу подкатывает автобус, из которого выгружаются человек 15 серьезных, прилично одетых молодых людей. "Это - наши ребятки из города вернулись, - поясняет директор. - Возим их каждый день на учебу в строительный лицей. Конечно, не просто это - и автобус, и обязательного сопровождающего выделить. Да и вообще - трудно было решиться отдать их в общее учебное заведение. Все-таки они из психоневрологического интерната, как ни крути! Но лицейское начальство на них не нахвалится. Говорят, вот бы все домашние детки такими воспитанными и славными были!"
Кстати, когда эти ребята получат профессию каменщиков, штукатуров, плотников, она всех трудоустроит в своем интернате, у них будут трудовые книжки, зарплата - все, что положено по закону. "Это очень повышает уровень самосознания инвалидов, помогает им отказаться от психологии иждивенчества, стать самостоятельнее. У нас тут практически все, кто способен к самообслуживанию, так или иначе трудятся. Помогают кладовщикам, истопникам, работают дворниками, уборщиками, ухаживают за животными, состоят в полеводческой бригаде. Здесь у нас пройдет вся их жизнь. И, как говорится, в наших силах сделать все, "чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы..."
Не потемкинская деревня
Я СЛУШАЮ, смотрю, киваю, хожу по парку с дорожками и скамейками, восхищаюсь, и все больше хочется спросить: "Екатерина Егоровна! У вас тут что специальный идеальный объект, чтоб приезжим корреспондентам показывать? А что ж нам по телевизору несчастных голодающих, полуголых страдальцев из подобных учреждений демонстрируют? Кто врет?"
"Эх, побывали б вы тут 16 лет назад, - отвечает она. - Помещения нашего интерната построены в позапрошлом веке. Так вот, они буквально на глазах сыпались. Еды не было, воды не было, ни одеял, ни постельного белья, ни даже трусов - сплошное "шаром покати". Меня уговаривали это хозяйство принять, посмотрела я и заплакала - нет, думаю, такой воз не потяну! Но за последние десять лет социалка так шагнула, что уж у нас-то, в какой район ни явись, полуголых голодных страдальцев вы теперь не найдете. Администрация области наши нужды понимает и уважает. А на что казенных денег не хватает - вот тут-то свое хозяйство на выручку приходит. Но тут, конечно, уметь надо..."
Активистка, комсомолка, палочка-выручалочка
ОНА умеет. Она из тех, кто "где родился, там и пригодился" - местная, из села Табунщикова. Отец погиб на войне, а когда девочке было 6 лет умерла и мать. Она вместе со второй сестренкой осталась на руках у старшей, девятнадцатилетней Нины. "Она наша мамочка. Своих детей у нее не было, и всю-то жизнь она на нас с сестрой положила. Теперь Нина старенькая совсем, и мы ее нянчим. Дай ей Бог здоровья!"
Времена были скудные, каждая копейка на счету - и с ранней юности Катя впряглась в работу. Активистка, комсомолка - никакого труда не чуждалась. А больше всего проработала в сельсовете. Это ведь был не только центр советской власти, но и хозяйственный штаб, и местная "высшая инстанция" для решения всяких споров и конфликтов. А село большо-о-о-е! Народ так и вьется - тому выдели транспорт, этого пристрой в больницу, тем помоги справиться с соседом-буяном, а этим реши семейный конфликт... Проводы в армию, свадьбы, рождения - как же без Егоровны? И все это - помимо основных обязанностей. Так люди привыкли, что с любым вопросом и поныне, когда это уж совсем не ее функция, по-прежнему тянутся к ней. И она помогает. Она же теперь основной работодатель в Табунщикове. Чтобы попасть на работу в интернат, придется выдержать конкурс. По несколько человек на место претендуют! Это по московским меркам зарплата 2 тысячи - чепуха. А здесь - деньги, и немалые. И работают все до последней санитарки на совесть. Ведь больше половины пациентов - лежачие, а насколько все чистенько, ухожено, ласково. "Почему запаха дурного нет? Потому что первое, что делаю, входя в интернат, - принюхиваюсь. Упаси господи, пованивает - значит, недорабатывают! А я этого так не спускаю!"
Да, говоря откровенно, вся ее жизнь - на работе. Ее водитель, посмеиваясь, "жалуется": "Никакого нам, сотрудникам, покоя! Какой еще директор в три часа ночи кинется на работу проверять, не спят ли дежурные по этажу? Какой, скажите, в 7 утра 1 января приедет контролировать закладку продуктов для завтрака? Только Егоровна!"
И староста курса...
ХЛОПОТЫ, хлопоты... Это уж у нее судьба такая, как видно. Наверное, Бог задумывал ее как многодетную мать. Вот она и есть - МАТЬ. И четыремстам своим проживающим-пациентам вместо всех родственников сразу, и приласкать, и научить, и прокормить - ее дело. И так уж сложилось, что все директора социальных учреждений области бегут именно к ней за советом, помощью, моральной поддержкой, все - ее детки. Есть у Екатерины Егоровны и родная дочка - Лариса, которая пошла по ее стопам, - возглавляет такой же передовой и образцовый, как у мамы, Ростовский дом-интернат N 2 для престарелых и инвалидов. Имеется и внучка двенадцати лет, которая упорно твердит, что тоже непременно станет директором интерната. Династия!
"Мало мне своих забот - еще и в университете меня старостой курса выбрали!" - смеется Екатерина Егоровна. "Извините, не поняла что-то... В каком университете?" "Ну как в каком - в Ростовском государственном. На факультете социальной работы я учусь. Нельзя же в своем развитии останавливаться!"
"Вчера я потерял любимую..."