Все началось одним погожим летним днем. И если бы Андрон Кончаловский снимал про меня фильм, в тот момент камера наехала бы крупным планом на маленький домик в дачном поселке и показала бы, как прекрасная Я (ну там очки Paco Rabanne, шортики Nike, купальник La Perla) сижу на крыше с молотком, а мама (тоже ничего выглядит, только маникюр уже где-то пообломать успела) уговаривает меня слезть. Режиссер своим приятным баритоном потребовал бы у меня подать реплику (конечно, в том случае, если бы эта сцена входила в сценарий), а я бы в ответ послала его на х... Ой, нет. Нельзя такого режиссера так обзывать. Нет, я бы просто в ответ промолчала. Потому что очень, вы понимаете, ОЧЕНЬ была в тот момент напугана.
Да, все именно так и было (кроме режиссера, естественно). Мама попросила слазить меня на крышу нашего приусадебного хозяйства с целью забития гвоздя (одна штука). Я залезла (а, надо признаться, я всегда исполняю мамины просьбы), занесла молоток, точным прицелом намереваясь вогнать тот гвоздь по самые гланды, как вдруг... Я поняла, что сижу на крыше на уровне второго этажа и ужасно, вы понимаете, у ж а с н о БОЮСЬ ВЫСОТЫ! И если бы не пришел сосед Андрюша и не снял меня своими мужественными руками с крыши, Андрону Кончаловскому навсегда пришлось бы распрощаться с мечтой об "Оскаре". Потому что его главная актриса (т. е. Я) навсегда осталась бы сидеть там. И не слезла бы ни за какие коврижки.
Дело в том, что я никогда ничего не боялась. Вернее, конечно, в душе я знала, что есть вещи, которых бояться не только нужно, но прямо-таки обязательно (маньяки, подозрительные хмурые дядьки в темном переулке, толпа бритоголовых, милиционер (иногда), невыученные уроки...). Но боялась я только одного - что кто-то подумает, будто я чего-то боюсь. И мужественно ездила в лифтах с незнакомыми, помогала перейти через дорогу хромым цыганкам и даже (о, ужас!) подошла к валяющемуся в кустах мужику и спросила: "Гражданин, вам плохо?" Короче, по-любому была бесстрашной и отважной девочкой. Но после сидения на крыше все изменилось. Осознав, что есть все-таки на свете вещи, от которых мне реально страшно, я начала тщательную ревизию собственных ощущений. Ничего особенного тогда, правда, не обнаружила. Но почему-то стала избегать страшных дядек, пьяных теток, передачи "Криминал" по телевизору и фильмов ужасов. Моя мама, кстати, когда я была маленькой, говорила мне, что фильмы эти нужны для того, чтобы люди их смотрели, продуцировали страх, а потом выключали телевизор и больше ничего не боялись. Типа, что такое средний статистический российский насильник по сравнению с ОНО или ЧУЖИМИ Фредди Крюгерами? В общем, с момента дачных съемок прошло довольно внушительное количество лет, и теперь я с ужасом могу констатировать: моя душа, не побоюсь этого слова, узнала, что такое страх. Короче, теперь я усиленно боюсь.
Я боюсь выносить мусор из ведра - вдруг туда случайно попало что-то ценное. Я боюсь, когда, выходя из квартиры, вставляю ключ в замок, - вдруг осталась включенной плита. Я боюсь, когда почти дохожу до работы, - начинаю судорожно вспоминать, гладила ли я что-нибудь перед уходом. Потому что если гладила, то точно забыла выключить утюг... Я боюсь, что понравлюсь тому мальчику, который совершенно не нравится мне... Боюсь, что у меня (да, именно в этот момент, когда я иду по вагону метро) вдруг начнутся месячные, хотя, по идее, еще две недели должна жить спокойно...
Иногда я боюсь даже не чего-то конкретного. А просто - б о ю с ь. Приступ страха может накатить и не отпускать несколько часов. Сердце бьется, и я не могу думать ни о чем другом - я сижу и трясусь от совершенно беспричинного ужаса. Конечно, это происходит не часто (иначе дорогие читатели уж давно носили бы мне передачки в психушку). Но со временем я вроде даже привыкаю жить в страхе. Даже пытаюсь не врать друзьям, а честно объяснять: "Понимаете, у меня дэнжер". Они, естественно, не понимают. "Ну дэнжер - я боюсь." Дэнжером я объясняю свой страх идти на речку в 8 вечера. Дэнжером - что, глядя на порезанный палец, я жду, когда начнется гангрена (а она, естественно, начнется, и я не поеду в отпуск). И если сама я понимаю, что все это немного не серьезно, ощущения мои приятнее не становятся ... А одна моя знакомая говорит, что боится думать. О старости, о смерти. Но все равно думает - и ей страшно. Это думание оставляет ее, только когда она с кем-то встречается. Вот она и встречается - не важно с кем, не важно как. Главное - не давать себе времени подумать. Например, о том, что ты, такая красивая, полногрудая, нежнокожая, густоволосая и вообще очень аппетитная, превратишься в огромную, обвисло-скукоженную шепелявую старуху и груди твои будут, как пустые наволочки... И что это произойдет не когда-нибудь, а всего через какие-нибудь 50 лет. Самые страшные страхи - те, которые всегда напоминают о себе... Пока что я не боюсь ни старости, ни смерти, ни того, что я не выйду замуж и не рожу детей. Но я понимаю, что это страшно, и поэтому боюсь...
"Милочка-Кисонька, это же типичные мысли 20-летнего человека!" - сказал мне доктор, выписывая валерьянку. М-да, типичные мысли типичного человека... который чувствует себя уродом, который не любит уродов, который хочет умереть, хочет жить, хочет любить, хочет не бояться, боится думать, боится мечтать и мечтает... Это типичная я. И у типичной меня проблемы.
Матрос Железняк