ЕСТЬ такие места на земле, которые особенно дороги. Для меня это Боровск - небольшой провинциальный городок, приютившийся на крутых холмах северной части Калужской области. Кому хоть раз посчастливится побывать здесь, у того навсегда сохранится доброе воспоминание об этом красивейшем уголке средней полосы России. Помимо древних построек и церквей городок славится обилием зелени, садов. Боровчане никогда не ленились сажать на своих приусадебных участках фруктовые деревья и ягодные кустарники, особенно смородину и крыжовник, чтобы летом полакомиться вкусными плодами и на зиму запастись.
Но однажды на кустарники-кормильцы напала какая-то нечисть. Ягоды вдруг стали обрастать паутиной, осыпаться без времени. Заохали, забеспокоились горожане, а старики и старушки сразу о Боге вспомнили, крестятся, просят прощения у Всевышнего: дескать, cогрешили ненароком, вот и расплачиваемся.
Лишь у Петра Денисовича Матвеева урожай смородины и крыжовника не пострадал. Сочных ягод столько уродилось, что листьев не видно стало. Вот и потянулись люди к Денисычу - кто за советом, кто из любопытства, как это могло произойти: ни у кого не уродилась ягода, а тут вон сколько.
Мудрый старик поделился своими секретами. Виновниками неурожая оказались не грехи человеческие, а крыжовниковая огнёвка. Это такая бабочка. Ещё во время цветения она отложила в цветки крыжовника и смородины свои яички. Из них-то и вывелись гусеницы, которые беспощадно стали выедать мякоть, семена, опутывать ягоды паутиной. У Денисыча же беды не стряслось, и вот почему. Как-то он подметил: крыжовниковая огнёвка не подлетает к тем растениям, возле которых растёт красная бузина. Ядохимикатов в своём саду он никогда не применял, считая, что они губят не только вредных, но и полезных насекомых, а несколько кустов бузины посадил. Этим и спас урожай. Знал старик и то, что бузина привлекает славок, соловьёв, зарянок, горихвосток и другую птичью мелюзгу. Прилетая полакомиться любимыми плодами, пернатые заодно подбирают с растений насекомых-вредителей. Благо, что созревает бузина раньше крыжовника и смородины, да и ягоды её не опадают до самой зимы.
Петр Денисович не огораживал свой сад забором. Доверял людям, хотя местные мальчишки и девчонки нет-нет да и заглядывали в манящий вкусным ароматом уголок природы. Помню, как-то заметил Денисыч непрошеных гостей в своём саду. Однако не разгневался старик, спрятался за куст и с улыбкой стал наблюдать, как маленькие нарушители лакомятся спелыми яблоками. Лишь когда послышался треск сломанных веток, предупредил: "Вы рвать-то рвите, только сучья не ломайте". Ох и припустились тогда сластёны, только пятки засверкали.
Мальчишкой я жил по соседству с этим незаурядным человеком. Таких теперь чудаками зовут. А всё потому, что живут не как все. Вот и Денисыч многое отрицал из сложившегося у нас уклада жизни. Он жил в хижине - на настоящий дом его жилище мало походило. Четыре стены, пара маленьких окошек, сквозь которые слабо просачивался свет. Пола в привычном понимании не было - его заменяла земля. Лежанка, стол да несколько самодельных скамеек - вот и все богатство.
Не слишком принимал Денисыч на веру то, что слышал по радио, читал в газетах и журналах. Доверял лишь тому, что сам видел и подметил, - в саду, у реки, в лесу. Для полей, лугов и перелесков, для зверей и птиц он был своим, не чужаком. Если уж пошёл за грибами в весеннюю пору, когда ещё и снег не везде сошел, то обязательно вернётся с полным лукошком либо строчков, либо сморчков, хотя другие приходили из того же самого леса с пустыми лукошками. Вот уж действительно, Бог ему помогал, не иначе. Так, во всяком случае, рассуждали местные жители.
Как-то отправились мы с Петром Денисовичем на рыбалку. Подошли к реке. Я первым размотал удочку и уже было достал червя из коробки, чтобы наживить его на крючок. Однако тут же уловил укоряющий взгляд, затем послышалось: "Не жалко? Он ведь живой". И так это было сказано, что я тут же невольно высыпал червей на землю.
- Ладно, обойдёмся без рыбы, - буркнул я себе под нос.
- Почему же без рыбы, на уху мы сумеем и на щепку наловить. Зачем червя мучить!
Я пожал плечами - растерялся, не зная, что сказать. Денисыч тем временем достал из кармана самодельный складень, поднял сухую хворостину, вырезал из неё замысловатой формы кусочек древесины, нацепил его на крючок и заспешил к быстрине. Раз закинул, другой... И вот уже затрепыхался на леске из конского волоса увесистый жерех. На этом рыбалка закончилась. Лишнего Денисыч не брал у природы. Может, поэтому и была она так щедра к нему?
Усадьба Денисыча сплошь была засажена плодово-ягодными деревьями и кустарниками. За садом на угоре зеленела картошка, которую сажал он очень экономно.
- Что же ты, дед, очистки в землю сажаешь, какие из них клубни завяжутся? - удивлялся по весне иной прохожий, ненароком взглянув на работу Денисыча.
- Поживём - увидим, - спокойно отвечал он обычно на подобные едкие подковырки.
Пролетало лето, наступала осень, и люди действительно с завистью поглядывали на его картофельные грядки. Кстати, картофель он любил варить в мундире. Клубни не очищал от кожуры, ел прямо с очистками, считал, что так полезнее для желудка. Да что там, даже грибы, малину, черёмуху и другие дары леса он отправлял в рот не глядя. Как-то я пошутил:
- Что же ты, Денисыч, ешь с червями?
- Это не черви - которых мы едим, черви те, которые нас будут есть, - доброжелательно ответил он.
Во всём Денисыч был скромен и рационален. Пенсии он не получал. Даже в самые голодные годы от хлебных и других карточек отказывался, считал их "чёртовой печатью". Не получал и свою основную зарплату, хотя трудился и рабочим, и счетоводом, и бухгалтером. Жил лишь дарами природы.
Долгую жизнь прожил Денисыч, однако годы брали своё. Кстати, врачей он не признавал, никогда к ним не обращался. Его лечила сама природа - травами, ягодами, всем тем, что росло в зелёных кущах леса. Даже умирая от тяжёлого двухстороннего воспаления лёгких, он категорически отказался от врачебной и другой помощи, которую пытались оказать люди. "Богу виднее, оставить меня на земле или к себе забрать", - так объяснял он своё решение.
Случилось это в самый разгар зимней стужи. На его похолодевшем теле сплошь сидели кошки, которые отовсюду сбежались к нему, чтобы отдать своё тепло, отогреть душу человека, который никогда не оставлял в беде братьев наших меньших, делился с ними и очагом, и пищей. Видно, и неразумным существам передаётся тревога уходящего из жизни человека - человека, творившего на земле добро.
Здесь вам не равнина