ЗА Николаем Чиндяйкиным прочно закрепилась слава главного мафиози российского кино. Даже на творческих встречах со зрителями его представляют как "отца русской мафии". И актера это ничуть не задевает.
- РАЗ зрители воспринимают меня как криминального авторитета, пусть так и будет. Я согласен. Хотя реально ролей такого плана в моей фильмографии не больше трети. Отрицательный персонаж всегда более запоминающийся. О человеке, который сел в трамвай, благополучно доехал до дома и благополучно вошел в квартиру, кино не снимают. Он должен встретить авантюриста, проходимца, тогда начнется некая история.
- И часто вам самому в жизни "везло" на подобные встречи?
- В детстве я жил в селе в Горьковской области, и рядом была расположена зона. Мимо нашего дома несколько раз в день проезжала машина с вооруженной охраной, в которой заключенных возили на лесоповал. Я выбегал и махал им рукой. Надеялся, что кто-то из заключенных вырежет из дерева лошадку и бросит ее для меня на дорогу. Часто к нам в село заходили так называемые "бесконвойные". Это те, кто имел право выходить за пределы зоны. До сих пор хорошо помню этих людей - в фуфайках без пуговиц, с наколочками на руках. Обычно подходили и спрашивали: "Привет, пацан. У тебя сестренка есть?"
Потом, когда я был школьником, наша семья переехала жить на Донбасс, в город Алчевск. В квартире подо мной жил Витя по прозвищу Чапаенок. В 21 год он держал под собой весь район. Его старшего брата звали Чапай. Он постоянно сидел в тюрьме, я его ни разу не видел. Их мать все звали Чапаиха.
Знаете, как они развлекались? Посылали нас, пацанов, в овощной магазин, чтобы мы принесли ящик гнилых помидоров. Потом с этим ящиком Чапаенок и его дружки садились на перекрестке, где троллейбус медленно поворачивал к химзаводу. Лето, жара, все окна открыты. На ничего не подозревающих пассажиров сыпался град гнилых помидоров.
- По сегодняшним меркам, для бандита, который держал в узде весь район, невинное развлечение. Понятно, почему ваши авторитеты на экране получаются такими человечными.
- Меня не раз упрекали, что я, наделяя преступников человеческими чертами, придаю им привлекательность. Наверное, в этом есть какая-то доля правды. С другой стороны, я уверен, что, даже находясь по ту сторону закона, можно оставаться человеком. Блатные ведь тоже разные: один позволит себе обидеть девочку или отнять у старушки кошелек, а другой - нет.
- Видимо, те, кто угнал у вас пару лет назад машину, оказались "нехорошими блатными".
- Мне рассказывали, что, когда авторитету нашего района стало известно об этой краже, он воскликнул: "Надо же, такого человека обидеть! Поймаю, голову оторву!" Но машину так и не нашли.
"Сынок, а что такое внешние данные?"
- УЧИТЫВАЯ, какие люди вас окружали в детстве, вы ведь тоже могли пойти по наклонной.
- Легко. Но меня спасли художественные наклонности. В Алчевске я сразу же записался в кучу кружков: рисовал, играл на гармошке и баяне, посещал несколько спортивных секций. Я общался с компанией Чапаенка, мог с ними посидеть, поболтать, а потом бежал на репетицию в драмкружок. Они меня называли Артист. Даже как-то пришли всей компанией на мой спектакль. Я играл главную роль и по сценарию должен был целоваться с девушкой. Когда подошла "критическая" сцена, в зале поднялся гудеж, пацаны стали кричать: "Коля, давай! Давай!"
- Сейчас, когда вы стали известным, кто-то из прошлой жизни пытался с вами связаться?
- Недавно получил письмо из Алчевска от моего одноклассника Вани Давыденко. С ним в школе произошла интересная история. Иван от рождения был таким вялым пухлым мальчиком, тихим троечником. Все ребята считали его аутсайдером. И вдруг в классе шестом, когда все мы начали проявлять интерес к противоположному полу, он записался в секцию самбо. Первое время его там безбожно били, но он не сдавался. И за каких-то два года стал самым красивым парнем школы - статным, накачанным. Но и этого мало - Ваня стал блестяще учиться, закончил школу с золотой медалью. Сейчас он известный хирург, уважаемый человек. Правду говорят: характер человека - это его судьба.
Я не верю, например, что человек становится преступником из-за тяжелого детства или от того, что есть нечего. Человек либо может украсть, либо нет.
- А вы?
- Я однажды своровал огурцы на колхозном поле, хотя у нас на огороде были свои. Отец, узнав, как следует отодрал ремнем, но это было не самое страшное. Самое страшное - он сказал, чтобы я отнес эти огурцы обратно и отдал их лично в руки сторожу дяде Тимофею.
- Родители с пониманием отнеслись к вашему желанию стать актером?
- Родители были далеки от искусства. Папа работал механиком, мама - санитаркой в больнице. Они были обеспокоены тем, что я каждый день куда-то хожу репетировать. Поэтому отец пошел поговорить с руководительницей нашего драматического кружка. Вернулся домой и сказал маме: "Такая приятная, интеллигентная женщина. Про Колю хорошо отзывается. Говорит, у него есть дарование и внешние данные". Потом ко мне повернулся и спросил: "Сынок, а что такое внешние данные?"
- Позвольте нескромный вопрос по поводу внешних данных. Прическа "под ноль" - это такой имидж?
- По этому поводу я придумал шутку: "Чиндяйкин - блестящий артист, особенно лысина". Конечно, родился я не лысым. Наоборот, в юности у меня была богатая шевелюра, я носил длинные волосы. Все, кто сейчас видит мои фотографии тех лет, очень удивляются. Лысина - позднейшее приобретение. Заметив лет десять назад первые признаки, я не стал, как многие мужчины, волноваться, комплексовать. Просто побрил голову и забыл об этом.
- Этот шаг как-то повлиял на вашу актерскую карьеру?
- Да, причем резко. Мне стали предлагать гораздо больше ролей. Я вообще называю лысину своей кормилицей.
"Меня спасла мама своими молитвами"
- НИКОЛАЙ Дмитриевич, вам случалось попадать в ситуации, когда жизнь висела на волоске?
- Большая часть моей жизни прошла на волоске от смерти. В юности врачи вынесли мне приговор. Это случилось на первом курсе театрального училища в Ростове-на-Дону. Мы с ребятами собирались поехать в "Артек" пионервожатыми. Нужны были справки из поликлиники. Всем выдали, а мне сказали: "Надо срочно ложиться в больницу". У меня обнаружили серьезную болезнь почек, которая прогрессировала. Я по полгода лежал в больнице. Ситуация становилась критической. И тогда родители узнали, что в Туркмении существует уникальный санаторий "Байрам Али", единственный в СССР, где даже климат помогает лечить почки. Попасть туда было почти нереально. Но отец обивал пороги профсоюзов, писал письма чуть ли не в правительство. И мне достали путевку. Это место стало для меня вторым домом, я ездил в Туркмению каждое лето.
У нас там собралась компания молодых девчонок и ребят, многие из которых были обречены. Но при этом жизнь была с таким количеством стихов, романов, разрывов, невероятных страстей. Круглый год мы переписывались. Потом опять съезжались. Каждый раз кого-то недосчитывались. А сегодня, кроме меня, вообще никого не осталось в живых из той нашей компании.
- Получается, из-за проблем со здоровьем ваша актерская карьера могла не состояться?
- В училище, а потом и в Ростовском театре мало кто знал о моих проблемах. Я старался это не афишировать. Однако жить приходилось очень осторожно, с оглядкой на болезнь. Это сильно угнетало, в какой-то момент я перегорел, все вокруг надоело.
И тут я получил приглашение в очень известный в те годы Омский драматический театр. Оставил семью и уехал в Сибирь. В Омске решил: будь что будет, но стану жить как нормальные люди. И в первый же день в гостях выпил водки. После этого был уверен, что на следующее утро умру или в лучшем случае окажусь в больнице. Но ничего не произошло, вернее - случилось чудо. Почки не отказали, продолжали нормально функционировать. А вскоре обследование показало, что у меня все в норме. Врачи не могли поверить своим глазам. "Так не бывает", - говорили они.
Я считаю, меня спасла мама, которая каждый день молила Бога о моем выздоровлении. Еще она превратилась в знахарку, все время собирала травы, сушила их, делала настои. Мамы не стало в 1993 году, а у меня до сих пор хранится собранный ею пакетик с шиповником.
- В Омске вы надолго задержались?
- На целых 15 лет. В этом городе произошло главное. Я встретил Таню. Татьяну Ожигову. Она была для меня всем - другом, женой, партнером по сцене. На нашей паре держался почти весь репертуар Омского театра. Это сейчас меня называют "отцом русской мафии", а тогда я играл в спектаклях "Бесприданница", "Любовь под вязами", "Двое на качелях", "Орфей спускается в ад". Кроме того, я всегда сам мечтал ставить спектакли и по настоянию Тани поехал в Москву, поступил в ГИТИС на режиссерский факультет. Моим педагогом стал Анатолий Александрович Васильев. Тем, кто интересуется театром, представлять Васильева не надо. В общем, все складывалось удачно, я заканчивал ГИТИС, когда не стало Тани. Первые три года после ее смерти мне было не то что жить - дышать тяжело.
- Кто вас поддержал в тот момент?
- Мой учитель Анатолий Васильев. Он загрузил меня работой. В течение нескольких лет театр Васильева, не переставая, гастролировал за границей. Мы объехали весь мир. И знаете, чем больше я видел, тем отчетливее понимал, какой уникальной актрисой была Таня, без преувеличения последней великой русской трагической актрисой. В Омске ее именем названа Камерная сцена драматического театра. На нашем доме висит мемориальная доска. Хотя, конечно, это невыносимо - видеть мемориальную доску любимой женщине на доме, где ты был с нею так счастлив. В Омск я не вернулся.
"Тренинги пана Ежи использую до сих пор"
- А ЗА ГРАНИЦЕЙ вам не хотелось остаться?
- Нет, я могу там только работать. Я ни разу в жизни не бывал за границей просто как турист, всегда исключительно по работе. Из-за этого в сорок лет пришлось заняться изучением иностранных языков. Помню, когда мы первый раз с театром приехали в Лондон, знакомые артисты потратили все деньги на какую-то видеотехнику, а я - на учебники английского. Потом мы долго работали в Италии, и я стал понимать по-итальянски. Там же мне выпала удача обучаться в экспериментальном центре Ежи Гротовского. Другими словами - в его актерской лаборатории.
- Про школу и самого Гротовского ходят легенды. Говорят, что это закрытое заведени для избранных.
- Сегодня Гротовского уже нет в живых, но школа существует, ею руководит один из его учеников, Томас Ричардс. Когда я был в Италии, с нами занимался сам Ежи. В театральном мире его иначе как гуру не называют. "Я начал там, где закончил Станиславский", - говорил Гротовский. Пан Ежи изобрел психофизические тренинги, которые внешне, чтобы читателям было понятно, напоминают йогу. Гротовский считал, что тело актера - инструмент, который нужно уметь настроить. На всех его занятиях царила атмосфера священного действия. Все было регламентировано - как сесть, как встать, где оставить обувь. Я этими тренингами пользуюсь до сих пор. А попасть в школу действительно было непросто. Мне повезло, я единственный из российских актеров, кто занимался в центре Гротовского.
- Не скучаете по театру, ведь последние десять лет вы только снимаетесь?
- Когда у меня появились предложения сниматься, я решил заняться кино всерьез. Правда, думал, что эта полоса не продлится больше нескольких лет. А она по сей день продолжается. Хотя в прошлом году в московском Театре им. Пушкина я первый раз за десять лет все-таки вышел на сцену в спектакле "Дети священника". Но съемочный график настолько плотный, что играть в спектакле я могу от силы один-два раза в месяц. На сегодняшний день у меня предложений сниматься в несколько раз больше, чем я могу физически. Приходится отказываться примерно в семи случаях из десяти.
"Жена спокойно относится к титулу баронессы"
- КОГДА у вас появляется свободное время, чем любите заниматься?
- Люблю сидеть дома, перебирать бумаги, читать философскую литературу. Мой любимый автор - Платон.
- Существует миф, что мужчины-актеры беспомощны в быту.
- Актеры, как и все люди, очень разные. Я все умею: и сантехнику починить, и мебель собрать. Недавно у нас сломалась электробатерея, и ту починил. У меня же отец механиком был. Меня всегда раздражает, что 8 Марта по радио начинают рассказывать истории о том, как муж хотел порадовать жену, приготовить пирог. Но в итоге весь перепачкался, а пирог сгорел в духовке. Что это за мужчина, который не может приготовить еду? По-моему, это ненормально. Я очень люблю готовить щи, плов. Если надо - так и блинчики испеку.
- Правда, что ваша супруга баронесса?
- Да, Раса фон Торнау. Хотя ей не понравится, что я об этом говорю. Она очень скромный человек и не пользуется своим титулом. Мы познакомились в театре Васильева, она тоже актриса. Раса родом из Литвы, ее родители живут в Вильнюсе. В их семье хранится родословная, которая берет свое начало с ХII века. Считается, что все Торнау имеют немецкие корни. В Германии до сих пор издаются геральдические книги, где указаны современные потомки старинных родов, в том числе и род Торнау. Несколько лет назад к нам специально приезжал человек, чтобы уточнить сведения о Расе. Жена к своему происхождению относится абсолютно спокойно. А вот ее двоюродный брат несколько лет назад на этом вопросе помешался. Собирает документы, ведет переписку с представителями Торнау из разных стран.
- Чем занимается ваша дочь?
- Настя живет в Ростове-на-Дону. Работает экономистом, правда, замуж все-таки вышла за актера. Внуку Алеше 9 лет. Он мой самый преданный зритель, смотрит все сериалы, где я снимаюсь. Потом звонит, делится впечатлениями. Последний раз сказал:"Дедушка, все хорошо получилось. Но, если бы у тебя был пистолет, было бы еще лучше". А когда я приезжаю в Ростов, он обожает гулять со мной на улице. Ему нравится, что к нам все время кто-нибудь подходит и просить вместе сфотографироваться. В такие моменты он позирует вместе со мной, а потом спрашивает: "Эта фотография будет у них дома висеть?" Я смеюсь и отвечаю: "Да, они ее увеличат, и повесят на самое видное место. Представляешь, в скольких домах уже висит твоя физиономия?" Его это радует.
- А вам популярность доставляет удовольствие?
- Конечно. Но вместе с тем я понимаю, что это далеко не самая важная вещь. Как говорит мой учитель Анатолий Васильев: "Не важно, какие мы поставим спектакли, важно, как мы проживем жизнь".
- И как вы стараетесь прожить свою жизнь?
- Честно.
Смотрите также:
Ольга Дроздова: "Наверное, я так и осталась провинциалкой"