1 МАРТА 2005 года войдет в его жизнь самым страшным днем. Визг тормозов на ночной дороге, и... пустота, и темнота, и полное беспамятство. На взлете жизнь Николая Караченцова остановилась, замерла, застыла. Господин 1000 вольт, как часто его называли, в один миг превратился в неподвижное тело, которому не в силах помочь ни слава, ни деньги, ни всенародная любовь.
Перед лицом страшной автокатастрофы все это оказалось тленом. Но Караченцов не был бы Караченцовым, если бы не совершил прорыв.
"АиФ-Суперзвезды" предлагают вашему вниманию главу из новой книги М. Райкиной "Москва закулисная. Третий звонок", посвященную любимому артисту.
Из смерти в жизнь
Я ВРЯД ли забуду то утро, когда мне позвонил мой коллега, король информации Стас Скобло и убитым голосом произнес: "Караченцов разбился. Узнай, что можешь". Гудки в трубке. Пустая голова и вопрос: "Как это возможно? Какая к черту катастрофа, ведь еще вчера..."
А вчера днем Караченцов играл на теннисном турнире "Большая шляпа". Мы говорили по телефону - тоже обычный разговор, только голос у него какой-то дерганый. Это потом я узнаю, что у него теща в тяжелом состоянии.
После турнира он едет на дачу на Клязьму, в Валентиновку. Но после полуночи - звонок: теща умерла. Он звонит жене, говорит, что выезжает, - хотел поддержать. Садится в автомобиль и мчится в Москву. Вместе с ним его деверь Андрей Кузнецов. В 1.30 ночи "Фольксваген", мчавшийся на большой скорости, теряет управление и врезается в столб.
С этого момента я начинаю писать хронику борьбы жизни со смертью. Эта схватка носит затяжной, изматывающий и пугающий характер.
Идут первые сообщения. Страна в столбняке. Диагноз как приговор: тяжелая закрытая черепно-мозговая травма с многоосколочным вдавленным переломом черепа, переходящим на основание. Ушиб головного мозга. Никто толком ничего не знает, и правда путается со слухами: жив, умер, снова жив. А как на самом деле?
Людмила Поргина, жена Караченцова:
- Я считаю, это просто счастье, что мимо ехала "скорая". Ведь они сами не могли вызвать машину - оба были без сознания. Когда Андрей мне позвонил, он только говорил, что Коля находился в невменяемом состоянии. А когда его доставили в больницу, он уже был в коме.
Караченцов, наверное, родился в рубашке. "Скорая" действительно мчалась куда-то по вызову. Добросовестный врач, увидев на обочине разбившийся автомобиль, остановился. В темноте нельзя было узнать артиста - лицо залито кровью. И только на билете на самолет, который лежал у него в кармане, врач прочел фамилию "Караченцов".
Дальше события развиваются так - его доставляют в ближайшую 31-ю больницу. Операцию делают нейрохирурги из Бурденко. Она продолжается несколько часов. Во всяком случае, когда родные в половине восьмого утра приехали в больницу, врачи им сказали: "Езжайте домой". Операция еще продолжалась.
Надежда сменяет отчаяние. Через несколько часов ему становится хуже. Собирается консилиум, который решает перевозить его в Институт Склифосовского, где проводится повторная операция. Информации минимум. Врачи отделываются общими фразами. Караченцов в реанимации. И так продолжается несколько дней.
Никто, кроме жены и близких, не видит, в каком он состоянии. Я думаю: наверное, можно представить все что угодно, но только не беспомощное тело этого мужественного, самого мужчинского мужчины. Самого сильного, накачанного, спортивного и обаятельного графа Резанова, певшего: "Я тебя никогда не забуду..." Неужели, "я тебя никогда не увижу"? - спрашивает себя страна. В одно мгновение великий человек становится физически ничтожным.
Вторая операция в Склифе, начавшаяся в середине дня, заканчивается в 23.00. Медики говорят, что у прооперированного артиста появилась положительная динамика.
Людмила Поргина:
- Мне сказали, что он молодец, что держит давление и борется. Я молюсь, мы все молимся. Я говорю, что, если его не будет... Господи, лучше забери мою жизнь, чем Колину.
То, что свалилось на семью и эту женщину, - страшный, непосильный груз. Пока любимый муж находится в больнице, она занимается похоронами матери: Надежда Степановна скончалась в час ночи 28 февраля. А через полчаса на дороге, ведущей к ее дому, куда на скорости мчался Николай Петрович, он разбился.
Инна Чурикова, актриса театра "Ленком", постоянный партнер Николая Караченцова:
- Ведь то, что с ним произошло, могло произойти только с ним. Почему? Потому что он мчался к Людочке, которая, потеряв маму, находилась одна в горе. Он летел к ней... Он так и не научился торопиться медленно.
Вот уж точно - беда не приходит одна. Незадолго до смерти болевшей тещи Караченцов с женой приезжал на кладбище, чтобы купить для нее место. Ему сказали: "Плохая примета". Похоже, что она сбывается.
Караченцов в коме. Дышит через аппарат искусственного дыхания. Жив или мертв - никто не знает. Доктор Крылов, который оперировал артиста, осторожен в терминах и говорит, что удалось избежать смертельных осложнений, которые могли возникнуть в первые 7-14 дней.
Владимир Крылов, заведующий отделением Института им. Склифосовского:
- Нормализовались показатели деятельности сердечно-сосудистой системы, легких, лабораторных данных. И наконец, результаты тех исследований, которые мы проводили - головного мозга, в частности, - нас вполне устраивают. Его постепенно переводят на самостоятельное дыхание.
- Вы хотите сказать, что он слышит ваши просьбы, например сесть?
- Он слышит, так как периодически выполняет команды врачей. Он слушает музыку, с ним работают специалисты ЛФК, ему делают массаж. Не забывайте, что у него тяжелейшая травма головы в сочетании с травмой грудной клетки. Это одно из тяжелых видов повреждений.
Но при этом медики не дают никаких прогнозов.
Больше всего в этот период меня удивляет, нет, не то слово - потрясает жена Николая Людмила. С самого первого дня, как только случилось несчастье, она ни на минуту не падает духом. "Колечка пошевелил рукой", "Колечка дал знак", "Все будет хорошо" и "Он не имеет права нас оставлять". В ее голубых глазах столько надежды, что некоторые теряются - не сошла ли она с ума от свалившегося на нее несчастья? Нет, не сошла. Артистка, всегда отличавшаяся склонностью к богемной жизни, теперь, я вижу, строит свою жизнь по строгому солдатскому расписанию. Она встает ни свет ни заря, отправляется в церковь, стоит службу, ездит по монастырям - отмаливает мужа. При этом все четко организовывает в больнице. Глядя на нее, я спрашиваю себя - когда же спит и почему не падает? Как это ни пафосно звучит, но держится она силой любви. И силой своей любви держит мужа, который 20-е сутки находится в коме.
Наконец-то! Радостная новость. Караченцов открыл глаза. Узнал жену. Каждый день - крохотная победа. Он сделал первые шаги. Правда, передвигается пока с помощью медперсонала, но день ото дня количество самостоятельно сделанных им шагов возрастает. Он начал самостоятельно пить и даже выпил красного вина 50 грамм.
Галина Швабе, друг семьи:
- Врач сказал, что это необходимо для поднятия гемоглобина. Но вообще-то он текилы попросил.
- Прямо-таки попросил?
- Ну, дал понять. Я его спрашиваю: "Коленька, я тебе буду перечислять, а ты сожми мне руку - чего бы ты хотел". Называю вино, он молчит. А когда назвала "текила", сжал руку. Но это ему, естественно, нельзя.
Он уже может смотреть телевизор. Не более получаса, только не с собственным участием. Врачи заметили, что, когда родные поставили картину, где он снимался, артист разволновался. Решили больше не экспериментировать.
Этот день стал переломным. Он произнес первое слово.
Людмила Поргина:
- Я ему говорю: "Коленька, надо поесть. Давай". А он вдруг: "Не буду". Мы обалдели.
Но истины ради, восстанавливая картину минувших событий, стоит сказать, что первые слова Николай Петрович все же произнес в тот день рано утром. Медсестра, дежурившая около него постоянно, спросила, не хочет ли он чая. "Да", - отчетливо произнес артист, а потом точно так же: "Нет", когда она предложила ему кофе.
У него еще в горле остается трахеотомическая трубка, но он ее сам уже вынимает. Ее вставляют, только когда он ест. Примечательно, что заговорил артист 13-го. А как оказалось, это его любимое число. 13 ноября, например, родилась его мама.
Первый день, когда я его увидела.
- Николай Петрович, давайте еще ложечку, - слышу женский голос.
Это медсестра кормит его с маленькой ложечки. Он сидит в кожаном кресле напротив нее. Похудевший, коротко стриженный, ссутулившийся, постаревший - сердце в груди разрывается. На нем красная спортивная куртка с надписью "СССР" и гербом. Николай делает с усилием глоток. Закашлялся. Пауза. Сестра терпеливо ждет.
От него только что ушел логопед. Этот специалист из Института Бурденко, уникальный на всю Москву, специально приезжает в Склиф заниматься с Караченцовым. Занятия эти кровавые: в течение часа она массирует мышцы горла изнутри, заставляет его артикулировать, добиваясь, чтобы звук из глубины перешел в полость рта. Пока же Николай Петрович говорит как бы изнутри, но отчетливо и стараясь.
Вот сейчас он четко говорит: "Гулять". Это значит, что где-то через полчаса мы пойдем во дворик института.
Выходим из палаты. Идем по коридору к лифту. Эта дистанция, пожалуй, самая сложная для него. Он еще очень слаб, и мне кажется, что его ветром качает, если не держать за левую руку (правая болит, и лучше не дотрагиваться), может улететь. Устает очень быстро и все время пытается присесть. Но медсестра и жена не дают: "Коленька, надо идти". На его осунувшемся лице я вижу страшную муку, боль, но, прикрыв глаза, он делает усилие, встает и на ослабевших ногах продолжает движение. Движение для него теперь - жизнь.
Мы небольшой компанией делаем два круга вокруг институтского сквера. Здесь Николай Петрович потрясает меня дважды. Во-первых, темп, который он взял сначала, - явно не для больных. Отмахав таким образом два круга, подустал, сел в кресло, попросил плед - так и сказал: "Плед". А потом... и это было потрясение N 2.
- Курить, - произнес он и еще показал на пальцах. Медсестра достает "Мальборо", прикуривает и дает Николаю Петровичу. Тот делает две затяжки и возвращает сигарету.
- Когда он еще лежал в реанимации, мы специально для него "Приму" раскуривали, чтобы знакомый для него запах был.
- Сколько в день просит?
- Не злоупотребляет. Ну несколько раз по две-три затяжки сделает. А когда покурит и хочет отдать мне сигарету, чтобы я ее потушила, я ему говорю: "Сами, Николай Петрович, сами". И он уже ловко давит сигарету в пепельнице.
Действия рук уже скоординированны. А ноги... Когда, устав, он пересел на коляску, то проделал следующий трюк: поехал, отталкиваясь от земли ногами. И перебирал так быстро, что мы испугались скорости, которую он развил.
Заметно устал. Смотрит на жену, тихо произносит: "Девонька" - и прикладывает руку к груди. Еще бы, уже вечер, а ему дали поспать днем всего полчаса. С утра - сплошные занятия, тяжелые и изнурительные для него.
- Но он очень старается, - говорит медсестра Ира. - Иногда даже жалко его: видим, что дико устал, совсем нет сил, хочет прилечь, а мы его гоняем. Но что делать - это все для него.
В палате он немного пьет и тут же ложится на диван. В этот момент он похож на ребенка - трогательно свернулся калачиком и голову положил на ладошки.
За то время, что я у него не была, он заметно изменился. Во-первых, волосы обросли, явно прибавил в весе. "Даже животик появился", - смеется жена. Медперсонал подтверждает, что ест он действительно отлично и очень любит йогурты, особенно почему-то шоколадные.
И сил заметно прибавилось. Если раньше Петровича буквально качало, как при сильном ветре, и он, преодолевая безумную слабость, с трудом двигался, то сейчас его перемещение в пространстве само собой разумеющееся. Вот он поднялся со стула на балконе, без помощи перешел в комнату. Сел, поднялся, опять вышел на балкон - значит, разволновался. Медсестра подтверждает, что иногда среди ночи так часами по палате ходит. Меряет ее шагами. Думает. О чем?
Он уже способен самостоятельно спуститься по лестнице на 5 этажей вниз не отдыхая. Голос его еще глух, еще не вышел окончательно на "поверхность", то есть не звучит ясно и отчетливо. Но динамика очевидна - говорит он значительно больше, чем месяц назад, стараясь выговаривать слова. Все-таки работа с логопедом - мучительнейшая процедура - медленно, но дает результаты.
Навернули вокруг сквера четыре больших круга.
- Вы устали, Николай Петрович? - спрашиваю.
На указательном пальце большим показывает маленький участок и добавляет: "Немного". А медсестра не дает ему расслабиться и настаивает, чтобы мы еще парочку дали. Лично у меня уже отваливаются ноги, что говорить про него.
Когда возвращались в палату, в грузовом лифте пожилой лифтер подмигнул ему: "Я "Старшего сына" твоего помню. Как же, как же, сынок. Давай поднимайся". Петрович молчит.
Караченцова переводят в 23-ю больницу, в Центр патологии речи и нейрореабилитации. Здесь профессор Виктор Шкловский творит чудеса - возвращает к жизни совершенно безнадежных больных. Караченцов уже небезнадежен. Самостоятельно ходит, по четыре раза в день у него занятия в спортзале и с логопедом. Логопед, молодая симпатичная доктор по имени Оксана, смотрит на перспективы артиста реально:
- Не раньше чем через год можно говорить о результатах. Но говорить он будет.
А он уже и говорит - не отдельными словами, а фразами. И если прежде ему требовался "переводчик", то теперь уже многое понятно. Он знает, что попал в автокатастрофу. Поначалу боялся подходить к машине, но теперь садится в нее без опаски. Только предупреждает водителя: "Осторожнее".
Сейчас он живет так, как никогда не жил прежде. Ключевое слово теперь - "девонька", так он зовет свою жену. Это она его вытащила, вырвала из объятий смерти. Он заново учится жить.
Продолжение публикации Марины Райкиной в следующем номере
Рачихин корпус