О таинственной системе опознавания "Свой - чужой" россияне узнали в сентябре прошлого года - после катастрофы российского Су-27 в Литве.
ЗА 12 дней до этой катастрофы скончался разработчик математического "сердца" этой системы Дмитрий Всеволодович СКОРОХОДОВ. 3 сентября - год со дня его гибели. И самое страшное - этого могло бы не произойти.
Вспоминает дочь Дмитрия Всеволодовича Елена.
"Даже я не знала, чем он занимался"
МОЙ отец был одним из самых НЕизвестных людей. Даже я не знала толком, чем он занимался. В 1959 году папа окончил мехмат МГУ и попал в НИИ по распределению. Всю жизнь он так и "просидел" там безвылазно. Я наивно полагала, что папа на дурацкой рутинной работе перекладывает бумажки и пропадает для истории как яркая, талантливая личность. А он творил великую российскую оборону... Всё выяснилось только на поминках.
"Я раскрою военную тайну, - сказал во время поминального тоста папин коллега. - Дмитрий Всеволодович Скороходов... теперь об этом можно говорить... был главным конструктором математического обеспечения системы России "Свой - чужой".
Она позволяет определять принадлежность самолёта, подлодки, любого объекта к той или другой противоборствующей стороне. Современная война без неё немыслима. У американцев после Великой Отечественной войны такая система появилась. Мы догоняли. Минобороны выделило деньги. Руководителем начального этапа назначили моего папу... Он с задачей справился отлично. Именно ему принадлежит основа системы - её математическая формула! Потом в городе N на оборонном предприятии систему претворили в приборы. Это был глобальный проект. Но его сердце было создано папой!
Папе тогда было чуть больше тридцати, но выглядел он моложе. И когда генералам его представили, они опешили. "Ну ты, пацан, молодец!" - прозвучало из генеральских уст в адрес моего папочки. В Кремле ему торжественно вручили орден "Знак почёта". А вот из списков на Госпремию потихоньку исключили. Папа не обиделся, он был настоящим российским интеллигентом. Врождённая порядочность: одна жена, одна работа, одна Родина - всем он был верен до конца. У него очень хорошо работали мозги, но они ни разу не сработали в сторону финансовой махинации. Такая идея не могла прийти в папину голову.
Хождение по "специалистам"
ПАПИНА жизнь не была беззаботной. Болезни привели его к Богу. Умер папа относительно легко. 1 сентября у него вдруг нестерпимо заболело горло. Когда "скорая" приехала, всё прошло. Кардиограмму врачи не смогли грамотно прочесть, а она уже содержала приметы начавшегося расслоения аневризмы. Врачи усиленно исследовали папино горло.
2 сентября папа ушёл на работу, но скоро вернулся - боль стала нестерпимой. Когда я примчалась, он уже лежал под капельницей, ему поднимали давление. Кардиограмма давала ясные указания, но врач опять не смог её прочесть. Впрочем, он предложил госпитализацию.
"Что ЭТО?" - удивлённо спросил отоларинголог, обнаружив возле своего кабинета каталку с папой, - дело было в сыром коридоре 59-й больницы. Врач "скорой" прояснил ситуацию. "Ну мне же надо переодеться!" - обиженно заявил врач и удалился. Было видно, что мы отвлекаем его от чего-то важного. Через полчаса он вернулся, посмотрел оценивающе и театрально изрёк: "А как я его буду смотреть? Он же лежит". "Спокойно, Лена!" - беззвучно проскрипела я челюстями... Врач "скорой помощи" изменил положение каталки на сидячее. "Там всё в порядке", - небрежно сказал отоларинголог после беглого осмотра горла. Но, вероятно, вспомнив своих товарищей по больнице и пожелав им спокойного вечера без хлопот, ещё раз заглянул в папино горло. "Вон там вижу очаг ангины! Везите его в инфекционную!" - радостно воскликнул он и направился к умывальнику. "Умывает руки", - почему-то пришло на ум.
Нас снова выставили мёрзнуть в сырой коридор, пока не пришла дама-терапевт. Она задавала бессмысленные вопросы, а я отвечала - папа говорить не мог. Ах, если бы кто-нибудь догадался сделать ему эхограмму! Если бы мне тогда хоть кто-нибудь намекнул, что им надо просто дать денег, чтобы они отнеслись к папе как к человеку, а не как к говядине! "Это ангина. Если хотите, везите его в инфекционную больницу", - сказала терапевт.
Ехать туда мы отказались. Всю ночь папа полоскал горло фурацилином и пил ципролет. На следующий день врачиха из поликлиники подняла папу с дивана, провозгласила его болезнь "фарингитом", отменила лекарства и строго наказала полоскать горло ромашкой. "Спасибо вам, доктор, вы открыли мне глаза на моё состояние", - с доброй улыбкой вымолвил папа. Это были его последние слова. Через минуту после ухода врачихи в папином могучем организме взорвалась так никем и не диагностированная аневризма.
Я верю, что папа ушёл не в никуда. Помню его лицо после смерти. Такие лица надо показывать атеистам. На нём была радость встречи. Какой-то невероятной, прекрасной, ослепительной...
P. S. Владимир МАКАНИН, писатель и однокурсник Д. В. Скороходова:
- Ценность человеческой жизни изначальна. Её не придумывали, как роман, и не доказывали, как теорему. Говоря общее, все подлинные ценности не создаются в кабинетах и институтах, в том числе не создаются они и в институтах власти. Подлинно ценное навязать невозможно, но зато оно легко живёт в нас само. Так живёт в нас память о людях. Так на нашем курсе в памяти выпускников 1959 года мехмата МГУ живёт память о Диме Скороходове. О Дмитрии Всеволодовиче Скороходове... Прочтите о нём и запомните его имя.
От редакции. Дочь убитого равнодушием врачей учёного, создавшего оборонный щит страны - в том числе и для тех самых врачей, - спортсменка. Она танцевала на льду в паре с А. Байдаковым. Выяснилось это случайно. Главный редактор "АиФ", общаясь с Еленой, вспомнил известную фамилию и спросил, не та ли она Елена Скороходова. "Да", - ответила она. Выходит, ни военная защита страны от внешних врагов, созданная отцом, ни защита спортивной чести страны дочерью не смогли перевесить чёрствость своих врачей. В данном случае математическая точность определения "свой" - "чужой" оказалась бессильна.
Кому рассечь, кому заштопать