ГДЕ-ТО в лабиринтах петербургской вселенной, на набережной Невы стоит красивый дом, помнящий иные времена. О своих жильцах, бывших и нынешних, он мог бы поведать множество невероятных историй, но самой невероятной из них останется та, что произошла на третьем этаже за дверью налево, где живет молодая женщина с серыми глазами, длинными волосами и талией, как у цветка. Звали ее Вера, и она принадлежала к тем счастливым людям, которым все удается без особых хлопот. Ей не надо было работать ради хлеба насущного, ибо муж, с которым она развелась пару лет назад, щедро ее обеспечил. Зеркала, в которые она заглядывала, посылали ей в ответ самые приятные отражения. Она общалась только с теми людьми, с которыми хотела, тратила столько денег, сколько считала нужным, и на то, к чему лежала душа. Ее обожали собаки, кошки и дети, а кроме них - толстый банкир Сергеев, живший этажом выше. Банкир был свободен как ветер и, встречаясь с Верой в лифте, вздыхал, как ураган, но она не обращала на него внимания. Из окон своей квартиры, расположенной чрезвычайно удачно, моя героиня могла без помех любоваться всем, что только есть самого примечательного в Петербурге. Возможно, она читала меньше книг, чем хотелось бы, но до сих пор ни одному человеку не удалось обсчитать ее при покупках на рынке, а это тоже кое-что значит. Словом, ее существование можно было бы назвать вполне безоблачным, если бы не Филипп, - и все же именно Филипп придавал ему неповторимую ценность.
Если Филипп не отвечал на звонки, Вера была способна проплакать целую ночь в подушку. Если он назначал ей встречу, а в последнее мгновение отменял ее и говорил, что занят, Вера впадала в ярость и колотила хрусталь в большой гостиной. Каждую неделю она накупала впрок несколько наиболее уродливых наборов из него, чтобы потом было что разбивать, - ибо, в каком бы настроении вы ни были, грешно уродовать красивые вещи.
Если Филипп пропадал на несколько дней, Вера начинала паниковать и, обзвонив для верности все морги и больницы, ехала на другой конец города излить душу Наташе, своей подруге, с которой они были знакомы еще с детсадовских времен.
- Он меня не любит! - всхлипывая, причитала Вера в единственной приличной комнате Наташиной табакерки, где умещались двое человек, не сталкиваясь локтями.
Отметим тут же, что Вера принадлежала к числу тех колдовских созданий, которых даже горе бессильно обезобразить. Лицо Наташи, наоборот, не делала мягче никакая улыбка. Жизнь для нее была сплошной борьбой, и чаще всего в этой борьбе она проигрывала.
- Погуляет и вернется, - утешала она подругу. - Мужики все такие!
И Филипп в самом деле возвращался. Иногда от него пахло чужими духами, иногда на воротничке отыскивались следы чужой губной помады, но он только улыбался, распахивал объятия и подносил охапки цветов. Наутро он исчезал, и все начиналось снова.
КОНЕЧНО, Вера могла закатить скандал, но это ни к чему бы не привело. Как ей доходчиво объяснил Филипп, у него аллергия на всякие осложнения, начиная от простой ссоры и кончая браком. Он попросту не создан для этого. Либо его принимают таким, каков он есть, либо... Но что крылось за этим вторым "либо", Вера даже думать не хотела.
Стало быть, ей оставалось только принять Филиппа как есть, но это решение далось ей нелегко. Человеку вообще тяжело смириться с тем, что его любят меньше, чем любит он сам. А Вера была отчаянно влюблена. Лишенная возможности видеть Филиппа каждое мгновение, она заставила комнаты его фотографиями. На них он смотрелся замечательно: высокий, худощавый, с обаятельной открытой улыбкой. Многие люди разучились улыбаться - они либо снисходят до кривой ухмылки, либо демонстрируют вам работу своего дантиста. Филипп был исключением. Яркий, подвижный, с хрустальной чистоты глазами (на радужке левого было едва различимое коричневое пятнышко), он поражал всех, с кем ему доводилось сталкиваться. В свои 36 лет он выглядел озорным мальчишкой. Женщины боготворили его... как, впрочем, и он их. Конечно, можно сказать, что он беззастенчиво пользовался своим обаянием, но ведь обаяние - вещь заметная: его не снимешь, как часы, и не спрячешь в шкаф.
- Только не думай, что я ревнивая, - жаловалась Вера самой большой, самой лучшей фотографии Филиппа, где он был снят в полный рост. В отличие от других его портретов на этом у него было серьезное, нежное выражение лица, которое невероятно шло его обладателю. - Я все понимаю. Но все-таки мне хотелось бы, чтобы ты... ну... хоть немного лучше относился ко мне. Чтобы ты был мягче, отзывчивее и... и... Я даже не знаю, значу ли я что-нибудь для тебя!
Портрет с сочувствием взирал на Веру. Она вздохнула, послала ему воздушный поцелуй, и тут на столике задребезжал телефон. Вера метнулась к трубке.
- Ошиблись номером, - сказала она мрачно портрету, возвращаясь на прежнее место. - Ну почему, почему ты так со мной обращаешься?
- Простите, - сказал портрет застенчиво, - вы это, собственно, говорите мне или тому, кого я изображаю?
До этого мгновения Вера не знала, что значит окаменеть от ужаса. Ей показалось, что ее сердце провалилось куда-то в черную дыру, а в комнате вдруг стало нечем дышать.
- Что? - выдавила она из себя. - Вы... О! Я, наверное, схожу с ума.
- Не надо сходить с ума, - укоризненно заметил портрет. - Что тут такого? Вы столько раз беседовали со мной, поверяли мне свои тайны, вот мне и захотелось подать вам реплику.
В глазах у Веры потемнело. Сердце билось, как птица в клетке. Петербург - чудесный город, стало быть, в нем непременно должны происходить всякие чудеса; но почему именно с ней?
- И вы все слышали? - осведомилась она срывающимся голосом.
- Разумеется, - отозвался портрет обиженно, и Вере показалось, что он передернул плечами.
Она вспомнила, сколько раз в этой самой комнате мечтала вслух о том, как с Филиппом происходит что-нибудь ужасное, а она его спасает. Нева выйдет из берегов, например; кажется, такое уже когда-то было. И Филипп... да нет, он прекрасно умеет плавать, а она - нет, и по всему выйдет, что тонуть придется именно ей. Или, скажем, землетрясение, оживлялась она. Прекрасные дворцы лежат в руинах... но нет, одергивала она себя: при землетрясениях гибнет столько человек, зачем губить их, чтобы спасти одного Филиппа. С нее хватит обычной автокатастрофы: у Филиппа сломан позвоночник, он парализован, он в отчаянии, она заботливо ухаживает за ним и ободряет его; и он выздоравливает, хотя врачи не надеялись на чудо, после чего они поженятся и поедут на Капри. Все это была, конечно, глупость несусветная, и при одной мысли о том, что ее детские, сокровенные мечты были подслушаны, Вера залилась густейшей краской.
- Мне особенно понравилось, как вы описывали закат на Капри, - мечтательно добавил портрет. Тут только Вера заметила, что, когда он говорил, его губы шевелились.
- Невероятно! - пробормотала она. - Скажите, а вы... ты... вы можете двигаться?
Портрет задумался.
- Если вы уберете стекло, - сказал он наконец, - я могу попробовать выбраться из рамки.
- Наверное, я все-таки сошла с ума, - произнесла Вера, но стекло тем не менее убрала - очень осторожно, чтобы не повредить своего собеседника.
Он с достоинством вышел из рамы и погулял по столу. Вера наблюдала за ним со смешанным чувством. Он был маленький и совершенно плоский, но очень вежливый и, главное, так похож на Филиппа...
- Меня зовут Филипп, как я понимаю. А вы - Вера? Я очень рад, что мы с вами наконец познакомились.
Вера, конфузясь, подала человечку мизинец, и тот галантно его поцеловал.
- Вы такая красивая!
Слышать это было приятно, и Вера вся засияла от удовольствия. Оригинальный Филипп уже давно не говорил ей таких слов.
ОН ЯВИЛСЯ к вечеру со связкой орхидей. К тому времени человечек уже вернулся на свое место в рамке. Он заверил Веру, что с ним у нее не будет никаких хлопот. Он будет жить, как прежде, и выходить, только когда она этого захочет. Человечек смотрел на нее с таким обожанием, что Вера невольно начала чувствовать себя как кошка, купающаяся в сметане.
Филипп положил цветы на стол и бросился обнимать Веру. Оглянувшись на человечка, она увидела на его лице грусть. Он покосился на орхидеи и пару раз чихнул.
- Я уберу цветы, - поспешно сказала Вера.
- Ему предложили повышение, - сказала она человечку на другое утро, когда Филипп ушел. - Он не сможет теперь часто бывать у меня.
- Врет, - заметил человечек. - У него новый роман с какой-то Ксюшей.
- Откуда вы знаете? - удивилась Вера.
- Не забывайте, что я - это в некотором роде он.
Вера провела с человечком целый день. Он помог ей стирать пыль и нашел помаду, которая потерялась. Был предупредителен, галантен и внимателен, насколько этого можно ожидать от существа величиной в локоть. Вечером, пожелав Вере спокойной ночи, он забрался в рамку и застыл.
"Он такой славный, - думала Вера, засыпая. - Как раз такой, о каком я всегда мечтала. Вот бы только он был чуточку побольше!"
Через неделю, когда город окутал туман с привкусом полыни, появился Филипп. Он страдал от кашля. Вера была ему рада, хотя теперь ее стесняло, что она не может без помех пообщаться с человечком. Она почти не жалела, когда Филипп ушел.
Вера позвала своего нового друга, и тот вылез из рамки.
- Э, - сказала Вера, приглядевшись, - да ты растешь!
- Стараемся, - молвил человечек скромно.
Вскоре он уже не помещался в рамку, и Вера освободила для него полочку в шкафу.
Филипп звонил, жаловался на простуду, делился грандиозными планами. Голос у него был не слишком веселый, и Вера решила, что с Ксюшей ему несладко. Когда Филипп появился снова, она поразилась его худобе.
- Да, я переутомился, - просто сказал он. - У меня столько работы...
- Это унизительно, - заявила Вера человечку. - Он считает меня дурой. Неужели он думает, я и впрямь верю ему?
Человечек вздыхал. В его глазах было полное понимание. Он толстел и начал раздаваться вширь.
- Вера, ты на меня не обидишься, если я кое-что тебе скажу? - начал он. - Пойми, я так тебя люблю... Мне больно видеть, как он тебя обманывает. Он ведь не стоит даже твоего мизинца.
- Говори, - отозвалась Вера. - Ты же знаешь, ты мой единственный друг.
- К сожалению, - вздохнул человечек. - Видишь ли, у Филиппа роман с Наташей.
Вера заплакала.
- Наташа, да? Ну что ж... Этого и следовало ожидать.
Человечек поднес ей платок. Вера вытерла слезы и посмотрела на своего друга. Теперь он доходил ей почти до пояса и спал на кровати в отдельной комнате.
- Знаешь, - сказала Вера, - если он придет еще раз, скажи ему, что меня нет.
- Хорошо, - сказал с готовностью человечек.
И НАСТУПИЛ ДЕНЬ, когда Филипп, позвонив в дверь знакомой квартиры, столкнулся со странным существом. Тощее, маленькое, с диковинными гримасами и ужимками, оно до странности напоминало его самого.
- Я... э... Вера дома? - спросил Филипп, неприятно пораженный.
Существо отступило в сторону.
- Проходите.
Филипп переступил порог, ощущая себя отчего-то не в своей тарелке.
- Простите, а вы сам кто будете?
- Я - Филипп, - сказало существо.
- Забавно. - Филипп от души рассмеялся. - Я тоже, представьте себе.
- Знаю, - сказало существо. - Скоро мы с Верой поженимся и поедем на Капри. Вашу руку.
Филипп опешил, но руку протянул. Все оказалось гораздо проще, чем он предполагал. Странно, конечно, что Вера выбрала такого уродливого карлика. С ее-то вкусом...
- Поздравляю вас, - сказал он почти искренне.
Ледяные пальцы карлика коснулись его руки, и что-то взорвалось в голове у Филиппа. Перед глазами замелькали кровавые колесницы. Он успел еще увидеть, как карлик разросся вширь и ввысь. Потом не стало ничего.
В коридоре у двери стоял высокий худощавый человек с безжизненными глазами, в одном из которых плясало коричневое пятнышко. У ног его лежало что-то плоское, похожее на его собственный силуэт, вырезанный из маленькой цветной фотографии. Человек медленно наклонился, подобрал силуэт и неспешно разорвал его в мелкие клочья.
- Ты можешь выйти, дорогая, - сказал он. - Я позаботился о нем. Больше он никогда не потревожит тебя.
"АиФ. Дочки-матери" продолжает конкурс рассказа. Победители получат ценные призы, а авторы всех опубликованных историй - гонорар 3000 руб. (без вычета налогов). Рассказ должен быть неожиданным и занимать не более 5 стандартных машинописных страниц. Второй вариант - малый жанр. Этот рассказ занимает не более 27 строк (то есть 1 страница) и будет по достоинству оценен в 500 рублей. Не забудьте оставить свои координаты: точный почтовый адрес, паспортные данные, ИНН и номер пенсионного удостоверения (это обязательно, бухгалтерия у нас строгая). Редакция категорически не вступает в переговоры и переписку с авторами. E-mail: selena@aif.ru
НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ. Как я был трупом