ОТ РЕДАКЦИИ. Эту историю я услышала в отделении милиции одного из подмосковных городов. Милый мальчик, баловень, любимец семьи вырос негодяем. "Почему так случилось?" - рыдая, спрашивала меня его мать. Ее рассказ настолько потряс меня, что я привожу его почти дословно, от первого лица.
ПОЧЕМУ-ТО, когда смотришь хронику происшествий и видишь на экране малолетних оторвышей, думаешь, что такое может случиться с кем угодно, только не с тобой. Мы ведь привыкли, что на какие-то проступки обычно идут дети из неблагополучных семей. А наша все же могла претендовать на то, чтобы считаться крепкой, интеллигентной. Я занималась дизайном помещений, муж - декан филологического факультета, профессор. Поэтому наш единственный ребенок, Олег, рос в спокойной, доброжелательной обстановке, окруженный умными книгами по литературе и искусству. С детства он был любознательным и каким-то невероятно самостоятельным мальчиком. Мы рассчитывали, что, если уж из него не получится художник, писатель, журналист или искусствовед, он просто вырастет воспитанным и образованным человеком.
Правда, читать он не любил вовсе и большую часть свободного времени посвящал спорту и общению с друзьями. Как правило, сразу после школы брал скейт и пропадал, а возникал, когда уже нормальные люди должны спать. Какое-то время мы вели войну за то, чтобы он приходил пораньше, но генеральное сражение проиграли.
Во-первых, Олег вполне логично объяснил, что никто из сверстников просто не поймет его - надо тусоваться, ходить в клубы, кататься на скейте и целоваться с девчонками. В противном случае станешь изгоем подросткового общества. Во-вторых, их компания - это нормальные ребята, и для родительского спокойствия куда лучше, чтобы все шло своим чередом.
Словом, как и большинство родителей, мы с мужем полагали, что сын наш - человек не без недостатков, но явно положительный. Поэтому Олег редко слышал слово "нет". Конечно, жизнь сейчас дорогая, хочется и выглядеть в этом возрасте не хуже других, и телефон сотовый иметь попрестижнее, и... Короче, все, что было в наших силах, мы ему старались дать. И он, признаться, платил нам почти тем же. Почти потому, что, как и все представители молодого поколения, Олег был настроен на программу "брать", а мы - естественно, отдавать.
Впрочем, Олег был ласковым и предупредительным, по крайней мере, никогда не уходил из дома, не чмокнув снисходительно меня в щеку, и исправно звонил по средам бабушке и дедушке. Все закончилось в один кошмарный вечер. В нашей квартире раздался звонок и жизнь переменилась в считанные минуты.
- Олег Филиппов ваш сын? - спросил незнакомый и какой-то чересчур официальный голос.
- Да, - почему-то сразу испугавшись, ответила я.
- Подъезжайте в 102-е отделение милиции.
Я не успела спросить, что случилось, и сердце бешенно забилось - мой мальчик, что с ним произошло? В отделение я не ехала - летела. Самое главное для меня было удостовериться в том, что Олег цел, потому что воображение рисовало мне страшные картины - на моего сына напали какие-то подонки, его ограбили, избили... Я настолько не сомневалась в том, что мой сын - именно потерпевший, что, увидев его, ухмыляющегося из-за решетки, в дежурной части я испытала вроде даже недоумение.
- Что случилось с моим сыном? - почти выкрикнула я милиционеру, в чей кабинет меня проводили.
- Пока ничего. Но случится со дня на день. Сейчас ваш сын задержан по подозрению в кражах. Хотя какой там по подозрению... Застукали на месте, и у нас есть очень веские основания подозревать его в ряде аналогичных преступлений.
- Да вы не понимаете, что говорите, - задохнулась я.
- Да чего тут понимать, его хозяин машины за шиворот поймал. Тот оставил ее там же, где оставляет каждый день, но очень скоро вернулся, а там ваш шурует.
- Нет, вы не понимаете, Олег из обеспеченной семьи, у него всегда столько денег, сколько требуется молодому человеку, зачем ему лезть в чужую машину?
- Ну это вы у него после спросите.
Потом я, к великому своему стыду, закатила форменную истерику, а милиционер притащил мне воды, одолжил носовой платок и позвонил моему мужу. Дорога домой для меня слилась в один кошмар полного непонимания ситуации и душевной ломки. Как же так? Мне казалось, что такое - мой сын вор - невозможно.
Пока мы ехали на машине домой, сын рассказывал отцу, как все вышло:
- Просто мы решили, кто на спор откроет эту тачку.
- И другие ты тоже на спор открывал?
- Пап, ну кого ты слушаешь?! Менты меня дубинкой по почкам.
- Жалко только по почкам, - вздохнул мой спокойный и миролюбивый муж.
Я тоже вздохнула. По всему выходило, что все, сказанное милиционером, - правда. Каким-то совершенно непостижимым образом мы воспитали наглого, самоуверенного воришку, которому нужен адвокат.
Я в ту ночь не уснула и долго слушала, как ворочается и вздыхает мой муж. С утра я поехала в известную адвокатскую контору. Адвокат обходился нашей семье в круглую сумму, но не сажать же единственного ребенка?
- Куда ты ходила? - спросил муж, когда мы с Олегом вернулись из бюро.
Естественно, я ответила, и тут мою вчерашнюю истерику повторил супруг:
- Он лазит по чужим машинам, а ты теперь будешь вкалывать в десять раз больше, чтобы его отмазывал какой-то там продажный мужик. Что ж, давай! Я возьму репетиторство, давно у меня высокооплачиваемых балбесов не было, и тоже буду вкалывать. А он залезет в очередную тачку, и все повторится заново!
- И что же надо сделать, чтобы избежать такого кошмарного существования?!
- Не брать адвоката.
- Да? Тогда он сядет и у тебя будет другой кошмар!
- Вор должен сидеть в тюрьме.
- Да? А ты прессу вообще читаешь или так и живешь в мире своих иллюзий и чужих диссертаций?
Впервые за двадцать лет супружеской жизни мы с мужем так серьезно поругались. Он не только не хотел брать адвоката нашему сыну. Но, похоже, вообще решил не принимать участия в дальнейшей судьбе Олега. Я со слезами доказывала ему: ошибиться, даже так, может любой человек и это не должно означать, что даже близкие люди должны от него отвернуться.
У нас обоих имелся блестящий шанс получить не один инфаркт, а по три за раз. Мы кричали друг на друга до тех пор, пока не услышали из соседней комнаты... смех. Олег хохотал, как сумасшедший, и это подействовало на нас, как отрезвляющий ушат воды.
- Да вы - ненормальные оба! - заявил виновник перепалки. - Да, я вскрывал чужие машины и за день зарабатывал больше, чем вы за неделю, пресмыкаясь перед вашими вшивыми клиентами и тупоголовыми студентами. "А может, здесь "окошечко"?" - передразнил он отца. - Вы не победители, вы слабые и зависимые от других, более сильных! А я не такой, как вы. Поэтому вы и беситесь. И мне плевать, будет у меня адвокат или нет.
Наверное, продолжение последовало бы. Но муж схватился за левую сторону груди и сел на диван. Я побежала за каплями...
До суда дело не дошло. Я только и делала, что платила потерпевшим и следователю. Тот вроде все понимал, и мне казалось, что это единственный здравомыслящий человек во всей этой истории. Следователь говорил, что через его руки десятки дел прошли, когда по молодости начудившие становились на путь истинный, надо только дать им шанс.
Впрочем, наши беседы не только помогли мне самой справиться с ситуацией, но и узнать, кто же такой мой Олег, которого, как выяснилось, я совершенно не знаю. Когда вся картина была восстановлена, вот что выяснилось. Компания из пяти подростков регулярно совершала налеты на машины, тащили все, что находили, а находили главным образом магнитолы. Добыча сбывалась на барахолках, деньги делились и пускались в оборот.
В тот вечер Олег был один, но, проходя мимо машины, которую регулярно кто-то оставлял возле подъезда соседнего дома, не удержался. Он скручивал магнитолу, когда неожиданно вышел хозяин. Мужик оказался не робкого десятка и, скрутив мое чадо, крикнул жене, чтобы та вызвала милицию. Олег пытался вырваться и даже достать из кармана перочинный нож... Потом один из его друзей-подельников с перепугу дал показания о других художествах их гоп-компании. Такой вот кошмар.
А моя жизнь после того, как все закончилось, как-то обессмыслилась. Я не доверяла Олегу. Даже не из-за этого поступка как такового, а из-за той его пламенной речи. Разладились отношения и с мужем, который весь ушел в свой мир книг и античных философов.
Эта гадкая история изменила нас. Кажется, одному Олегу все нипочем. Никаким образом он не дал понять, что хоть немного жалеет о случившемся. Он просто потребовал денег на свое шестнадцатилетие - собрался вести компанию в кафе. Отец отказал, а я дала, потому что очень боялась, что, не получив нужной суммы, он снова пойдет воровать. С другой стороны, я отлично понимаю, что шантаж не может продолжаться вечно. Все мои попытки поговорить с Олегом о том, как же он все-таки собирается жить дальше, заканчиваются ничем. Он либо уходит, либо говорит что-то типа: "Ну ладно тебе, мать, сколько можно тарахтеть на одну и ту же тему?"
КРИК ДУШИ (21.06.1994)