Примерное время чтения: 13 минут
912

Вьюга

КТО-ТО позвал меня. Я оглянулась. Никого... А ведь я слышала. Голос был совсем рядом. Показалось. Нет. Опять позвал. Я разобрала свое имя. Кто-то зовет меня и не может пробиться. Кого-то я не могу услышать или просто не желаю впустить в свою жизнь...

1.

Дверь не открывалась. Я с силой давила на ключ, пытаясь провернуть его в замке.

Наконец дверь поддалась. Я шагнула в темноту, поставила на пол сумку, нащупала выключатель.

В комнате занавесок не было. Молочная трепещущая муть гуляла за окном. За живой снежной стеной невозможно было разглядеть ни домов, ни людей, ни фонарных столбов.

Я видела свое отражение в окне. Но я ли это? Лучше бы не я... Лучше вот так смотреть со стороны. Наблюдать, что же делает та, которая заглядывает в окно.

Та развернулась, но глаз с меня не сводила, пошла в глубь комнаты. Наткнувшись на стул, подвинула его и села. Села, замечу, на мой стул. Все-таки я хозяйка этого дома. Хоть приходящая... Впрочем, теперь я здесь насовсем. Я больше не вернусь в тот дом, замечу, чужой дом. Ноя прожила там несколько лет. Там была любима, там была кому-то нужна.

Я подошла к балконной двери и, повернув ручку, открыла. Снежная суета ворвалась в комнату, а я, щурясь и загораживая лицо ладонью, шагнула на забеленный балкон. Закрыв глаза, подставила лицо вьюге. Быть может, мороз отрезвит мою душу? Я замерла, обхватив плечи руками. После мгновенного ледяного ужаса мне вдруг стало до того тепло, уютно, комфортно, что я вспомнила "моржей", которые отчаянно бросаются в ледяную прорубь и испытывают от этого только им известное блаженство.

Стало как-то подозрительно тепло. Я открыла глаза. Сколько же я так стояла - целую вечность? Или я просто сошла с ума? В это поверить легче, чем в то, что я видела перед собой. Я стояла на зеленой траве, примятой и влажной, но не от растаявшего снега, а от утренней росы. Пучки травы торчали из-под ветхого забора.

В глубине двора, за стрижеными кустами самшита, на летней кухне горел свет. Как было все знакомо! До самых мелких мелочей! Я безошибочно могла сказать, что там происходило: бабушка пекла оладьи. Заметьте, моя бабушка. Она любила по утрам печь оладьи. Ароматный запах, вырываясь в форточку, витал по двору и доносился до калитки.

Я просунула руку сквозь узкие колья калитки, чтобы отодвинуть щеколду. Хотелось скорее обрадовать бабушку своим столь странным прибытием и схватить верхний горячий оладушек. Но тут дверь в доме распахнулась, и во двор выбежала... Нет, это невероятно, такого не бывает. Во двор выбежала я, только маленькая. До чего же я нелепо выглядела: с растрепанными после сна волосами, в длинной до пят ночной рубашке. Я пулей пронеслась по двору, ворвалась на летнюю кухню и, схватив верхний оладушек, заметьте - мой оладушек, так же быстро полетела обратно в дом.

На пороге остановилась. Это я увидела себя за калиткой.

- Вам кого? - звонко крикнула я - маленькая. Пожалуй, слишком громко для такого тихого утра.

- Бабушку, - смутившись, ответила я.

Я-маленькая снова метнулась на кухню и вышла оттуда уже вместе с бабушкой. Перебросив полотенце через плечо, бабушка, еще молодая, прищурив глаза и подперев руками бока, остановилась на дорожке, ведущей к калитке, пристально всматриваясь в мое лицо.

- А вы кто? - удивленно спросила она. - Лицо что-то знакомое.

Ну наконец-то, конечно, знакомое. Однако я свое имя не назвала. Я-маленькая хитро смотрела на меня, уминая очередной верхний оладушек.

- Родственница, - сдержанно ответила я.

- Я и вижу, что своя! Из Ростова? Надя Трофимова.

Я кивнула. Лучше эта версия, чем никакая.

- То-то я смотрю - лицо знакомое. Вылитая мать в молодости. Не спутаешь.

Бабушка впустила меня во двор. С трепетом и волнением я шагнула в родной двор и снова встретилась взглядом с собой маленькой. "Я" смотрела на себя, вытаращив глаза, даже жевать перестала... С чего это вдруг? И тут меня бросило в жар от ужаса. В чем я одета? Ведь стою в южном летнем дворе в зимних сапогах, толстом свитере...

- Я здесь проездом,- поспешила объяснить я. - С севера.

- Из Антарктиды?- переспросила я-маленькая.

- Из Арктики,- ответила я. Уж очень не хотелось мне соглашаться с собой.

- А это где? Рядом с Антарктидой?

- Ну нет, конечно. Антарктида находится там, где Южный полюс. А вот Арктика - где Северный полюс.

Мы шли по дорожке, вдоль которой росли пышные гортензии. Это удивительные цветы: розовые, голубые, белые. Им так же нравилось каждый год цвести в этом дворе, как и мне ежегодно приезжать сюда.

Около дома я-маленькая забежала вперед, чтобы проводить меня в комнату для гостей. А я бы и сама ее нашла. Бабушка специально оборудовала такую комнату. За лето кто только не приезжал. Всем хотелось хотя бы недельку в море покупаться. Я остановилась перед окном. Вон оно - море. Бабушкин дом находился на горе. И море отсюда просматривалось хорошо. Днем в жару оно будет сливаться с небом. А в этот ранний час оно было необыкновенно синим, будто нарисованным. На горизонте стояли корабли, ожидающие свою очередь в порт. Я открыла форточку и, отодвинув нежные лопухи виноградных листьев, взяла в руку зеленую кисть, на которой только завязались крохотные виноградинки.

- Они поспеют в конце августа, - послышался за моей спиной бойкий голосок.

- Я знаю, - невозмутимо ответила я.

В комнате пахло ремонтом, бабушка любила обновлять к лету потолки и подоконники. Иногда красила полы, но не как все - в коричневый цвет, а в синий или зеленый. Получалось необычно, по-южному.

- Как тебя звать? Что-то я забыла...- снова прозвучал звонкий голосок.

"Вот любопытная. Не зря назвали Любой". Я вскинула голову и уже хотела дерзко ответить маленькой приставучей девчонке, как вдруг почувствовала, что краска прилила к моим щекам.

"Как назвала меня бабушка? Я пропустила мимо ушей. И теперь я не помню, как меня зовут", - с испугом подумала я. - Какая тебе разница?- строго сказала я.

- Да в общем-то никакой. Просто бабушка тебя завтракать зовет.

И развернувшись, Любаша упорхнула - спрыгнула с порожка, мелькнула мимо окна и помчалась через двор на летнюю кухню.

2.

Бабушка меня ни о чем не расспрашивала. За завтраком она рассказала мне кое-что из детства той самой Нади Трофимовой из Ростова. Оказывается, она гостила здесь с мамой. И однажды, когда дед, заметьте, мой дед, разливал по бутылкам самодельное вино, пятилетняя Надя доставала половником забродившие вишни и ела. Запьянела она или нет, никто не понял, но ночью у нее заболел желудок, и пришлось вызывать скорую помощь. С тех пор Надя здесь больше не была, но фотографии свои присылала.

За завтраком я молчала. Для приличия улыбалась и кивала. И быстро скрылась в своей комнате. Мне хотелось побыть одной, обдумать, что произошло...

- Что с тобой случилось? - шепотом спросила бабушка. Она стояла на пороге моей комнаты.

Я пожала плечами.

- Это сложно объяснить, - ответила я. По сути я была права.

Возможно ли нормальному человеку объяснить, что кто-то явился к нему из будущего. Сытно позавтракал, уселся на кровати в комнате...

- Ты от кого-то скрываешься? - также шепотом спросила бабушка.

- От себя, - опять я ответила честно. - Хотя это невозможно.

Я остановила взгляд на маленькой Любаше, следившей за мной из-за бабушкиной спины. Мне хотелось, чтобы она ушла. И не напоминала мне о том счастливом времени, которое когда-то было моим. Поймав мой взгляд, бабушка шикнула на Любашу, и та сорвалась с места. И тут бабушка меня огорошила:

- Ты сбежала из тюрьмы?

Меня словно налили свинцом. На миг я онемела. Так вот что это за Надя... Вот почему я про нее ничего не слышала в детстве... Я встрепенулась. Неужели я так плохо выгляжу? А ведь я правда сбежала. Сбежала от... да, впрочем, какая разница от кого. Он для меня остался в прошлом. А я? Я тоже пока что в прошлом.

- Да, - ответила я. - Сбежала...

- Ты не сможешь вернуться домой. Это опасно.

- Я знаю. Я не хочу.

- Конечно, без документов... - бабушка задумалась. И вдруг встрепенулась:

- Что это?

Она подошла к столу и взяла в руки деньги, которые я опрометчиво вынула из кармана джинсов, когда доставала носовой платок.

- Это не валюта, - уверенно сказала она. - Что это?

- Это деньги... - Сейчас бабушка посмотрит, в каком году они напечатаны и что будет тогда?

Бабушка бросила деньги на стол.

- Ты сошла с ума. Ты - фальшивомонетчица. Ты - преступница... Так ты и в тюрьме этим занималась? Как ты могла семью опозорить?

И, развернувшись, бабушка вышла из комнаты. Я вздохнула. Спустя несколько лет бабушка возьмет в руки новые деньги, напечатанные в наши дни, и подумает, что она их уже когда-то видела. Со мной так иногда бывает. Вдруг ловишь себя на том, что это уже когда-то было. Что-то путается, смещается, смешивается и постоянно происходит в этом непонятном мире.

Хотелось побыстрее сгладить неловкость. Стыдно было, что бабушка подумала обо мне плохо.

Я вышла на крыльцо. Мимо на велосипеде проезжала Любаша.

- Если ты ищешь бабушку, то она думает. Показать, где?

- Я знаю.

- Откуда?

- Оттуда. Я даже знаю, что если ты будешь так сильно гонять по двору, то налетишь на что-нибудь и получишь вот это.

Я показала на шрам на руке выше локтя.

- Больно было?

- Еще бы. Зашивали иголкой и ниткой.

- Я бы умерла.

- Вытерпишь, как миленькая. Даже не пикнешь,- сказала я Любаше.

Но она уже мчалась дальше - беззаботно, с ветерком, с детским азартом. Как ей было хорошо! Глупо как-то завидовать самой себе, но я не могла преодолеть то чувство досады, которое разлилось внутри. Я снова здесь, но мне уже никогда не будет так хорошо, как раньше. Я напрасно сюда пришла.

3.

Бабушка думала в саду под старой низкорослой грушей сорта Дюшес. Думать она умела. Но больше любила выдумывать, порой доводя ситуацию до абсурда. Как-то в Любашкином возрасте мы пошли с ней на кладбище к деду. На обратном пути купили мороженое, присели на скамейку в парке. С бабушкиной стороны подсел мужчина. Глазел по сторонам, в том числе и на нас поглядывал. Бабушка взъерошилась, напряглась. Стала оглядываться по сторонам и громко говорить, что вот сейчас, сию минуту сюда придет наш дед, и удивлялась, почему он задерживается.

Я боялась, что мое мороженое потечет, поэтому старательно слизывала его языком и не имела возможности спросить, каким образом придет сюда наш дед, если мы пятнадцать минут назад поливали цветы на его могиле. Бабушка вскочила и быстро повела меня из парка:

- Ты видишь, что творится, нас едва не ограбили.

- Почему? - выдавила из себя я, сворачивая мокрую липкую бумажку.

- Сел рядом, да еще с той стороны, где у меня часы на руке и кошелек.

- А как он мог ограбить, с пистолетом?

- Мог бы выхватить кошелек и убежать.

Когда мы шли по нашей улице, бабушка бойко рассказывала гуляющим за калитками соседкам: - Чуть не ограбили! И кошелек, и часы! Вот жизнь пошла!

Знала бы она, какая жизнь будет дальше!

...Бабушка мельком взглянула на меня и тут же отвернулась.

- Ты должна вернуться, - уверенно сказала она. - Это для тебя единственный выход.

- Как же я вернусь в тюрьму? Я не хочу. - Холодок пробежал внутри, напомнив о вьюге, замерзших пальцах, которыми я сжимала ручку сумки, ожидая на морозе автобус.

- Ты получила то, что заслужила.

- Если бы каждый получал по заслугам...

- Если бы каждый умел отвечать за свои поступки...

Бабушка задумчиво смотрела на меня.

- Ты не думай, я не фальшивомонетчица. Фальшивомонетят то, что похоже на настоящее. А то, что видела ты, от настоящего далеко.

- Ты должна уйти, - уверенно сказала бабушка.

- Мне здесь было так хорошо, - тихо пробубнила я, - только здесь. И больше нигде и никогда так не будет.

- А ты не оглядывайся на прошлое, - сказала бабушка.

Толку-то... Ничего не вернешь. Только сердце щемит и слезы... Смотри вперед.

"Только не оглядываться, не оглядываться", - твердила я про себя. И не выдержала. Оглянулась.

Бабушка и Любашка играли в карты. Бабушка тоже повернулась.

- Я не смогла, - сказала я.

- Тебе жить - тебе решать, - ответила бабушка.

Любаша, пользуясь тем, что бабушка отвлеклась, смухлевала. В детстве многое сходит с рук. Ведь за тебя есть кому отвечать. А за меня?

...Вьюга! Как холодно!.. Сил нет пошевелиться. И мороз, и ощущение полного одиночества.

- Кхе-кхе,- послышался старческий кашель. Он показался миражем в снежной пустыне. - Кхе-кхе.

Услышав, я не шевельнулась - не смогла.

- Стоит. Мерзнет... - проворчал голос. - Хоть бы шапку надела. Совсем не думает о старости. Кхе-кхе. Потом голову лечить будет. Узнает еще...

"Бабушка, - пронеслась мысль. - Только она в этот миг могла подумать обо мне! Да где же она? Кругом только завьюженная пустота. Или не бабушка... Тогда кто?"

И вдруг догадка сразила меня: ведь это "кто-то" была я, конечно, я, вечно блуждающая в поисках себя. Ну нет мне покоя! Я села на диван, обхватив голову руками. Пристально вглядывалась в темноту, желая и одновременно боясь кого-нибудь там разглядеть. Мутная вьюга затихла, оставив после себя пушистые горки на перилах балкона и подоконнике. В душе потеплело. Я снова себя нашла.

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно