ВЫСТАВКА снимков Бориса Томбака в Музее архитектуры (Воздвиженка, 5) названа не по-музейному возвышенно - "Великий волшебник Борис Томбак". И этого живого, активно работающего фотографа открывающий экспозицию текст сравнивает исключительно с гофмановскими магами! Впрочем, все правильно. Томбак действительно умеет волшебным образом преображать все, что попадает в объектив его камеры. И действительно как-то не вписывается он в наше нервозное и меркантильное время, будучи отстраненным созерцателем-поэтом. Но Томбак не то что пришел из какого-нибудь 1819 года (Гофман ни при чем) - он вообще человек ниоткуда, живущий вне конкретного времени и реального пространства.
Потому на его архитектурных фотографиях, что бы ни снимал Томбак - древние монастыри или сталинские высотки, царицынские руины или современное здание Академии наук на Ленинских горах, - никогда не увидишь людей. Есть небо и воздух, свет и тень, земля и вода. Извечные материи, на фоне которых и сталкиваясь с которыми существует та или иная постройка, временное создание рук человеческих, по воле Томбака обретающее бессмертие и становящееся нерукотворной частью природы.
Все снимки - черно-белые, что уничтожает наносную, косметическую "красоту" бытия, как рентгеном обнажая его неизменный каркас. Томбак, как демиург, создает гармонию из хаоса, стирая случайные, человеческие черты мира. Стирая часто в прямом смысле слова: при ручной печати фотографий он часто затемняет целые фрагменты, работая на контрасте светлого центра снимка и его задымленных, как бы обкусанных краев. Томбаку удалось зафиксировать некие невидимые глазу мистические аэродинамические процессы, вихрящиеся вокруг привычных зданий.
Любых. Природа (или Абсолютный Дух) не знает разницы между монастырской колокольней и МИДовской башней. Потому бессмысленно упрекать Томбака в том, что, снимая, например, фонтаны и павильоны ВДНХ или колоннады Московского университета и ипподрома, он не просто эстетизирует сталинский ампир, но и оправдывает страшную сталинскую эпоху. На его фотографиях самые одиозные сооружения, вызывающие вполне однозначные ассоциации, внутренне перерождаются, освобождаясь от шлейфа посюсторонних репутаций. Томбак, много снимавший для альбомов-учебников по истории архитектуры, на самом деле антиисторичен. Он разговаривает со стихиями, а не с людьми.
Этот разговор не слышен посторонним. И потому огромная ретроспектива фотографа, показывающая более полутора сотен снимков, быстро может показаться скучной. На выставке Томбака легко заблудиться, как в дантовском "сумрачном лесу" - это иной, метафизический мир. Более того, для современного сознания эзотерические опыты Томбака кажутся лишь конфетно-обложечным украшательством, а не "бурением бытия". Выставка в Музее архитектуры обречена на серьезные нарекания и недоумения.
Тем справедливее ее название, подстраховывающее от них. Да, Томбак - просто "великий волшебник". А в нашем сегодня волшебникам не осталось места. Если они, конечно, не персонажи детских бестселлеров про Гарри Поттера.
Ушедший город