ВЕЛИКИЙ оперный сказочник и философ Римский-Корсаков, посетив "Снегурочку" в театре Евгения Колобова, вряд ли признал бы любимое детище за свое (он амбициозно считал ее лучшей не только из своих, но и из всех современных опер). За 10 лет своего существования "Новая опера" весьма преуспела в оправдании своего названия - то бишь в переписывании, перекраивании, сокращении старых опер (и это в момент, когда международным правилом хорошего тона стало, наоборот, экологическое благоговение перед авторским текстом и полное открытие всех купюр). "Снегурочка" - апогей на избранном театром пути. Это даже и не опера, а жалкие ее останки, монтаж основных фрагментов. Вырезаны не только большие сольные номера героев, хоры, танцы и оркестровые куски - бандитский нож прошелся и по живой ткани еле уцелевших номеров. Швы зияют, и не лезет в горло эта "Снегурочка" без арии Весны в прологе, без Второй песни Леля, без свадебного обряда, пляски скоморохов, знаменитого марша Берендея и так далее.
А может быть, театр столь низкого мнения о зрителе, что приписывает публике неспособность высидеть полный оперный вечер ("главное - покороче")? Идут же спектакли Мариинки по 5-6 часов. И ничего - на последнем действии, заканчивающемся часто заполночь, театр отнюдь не пуст. Все дело, видимо, в умении заинтересовать эту самую публику. Если что-то и может зацепить внимание скучающего зрителя в этой обиженной людьми "Снегурочке", так это интригующая символика и магическая красота декораций Семена Пастуха и классный свет мастера своего дела Глеба Фильштинского. Но подобная, пусть и стильная, упаковка диссонирует с другими компонентами спектакля - сумбурной режиссурой "ни о чем", бесцветным оркестром (дирижер Евгений Самойлов) и вокальным браком исполнителей, не владеющих вокальной спецификой Римского-Корсакова.
Долой деревянное масло и заскорузлое оперное жизнеподобие - решил режиссер Валерий Раку и своей волей перенес действие из берендеевой слободки языческих времен в некое условное космическое пространство. Даешь тибетский колорит и пластику восточных единоборств - подсказал балетмейстер Иван Фадеев (легенда о славянском племени берендеев, ушедшем в Золотую Орду и давшем начало нации каракалпаков). Весна и Мороз - мистические силы. На деле получилось, что певцы в концертных костюмах поют в оркестровой яме, вместо них зримые образы сил природы воссоздают ползающие и шуршащие под сенью подсвечиваемых тюлей существа в блескучих дождевиках. Снегурочка не выпускает из рук большой красный шар - видимо, эмблему своего целомудрия. Кажется, что герои вбегают-убегают и присутствуют на сцене только в связи с внезапной необходимостью пения, а не по драматургической нужде - логической связи между эпизодами никакой.
В трех составах певцов с трудом можно отыскать "лучики света". Слава богу, что есть хоть одна Снегурочка - если уж решили, рекомендуем попасть на спектакль с очаровательной Екатериной Сюриной, она словно создана для этой роли. Роскошный бас былинного размаха у Валерия Гильманова, но его засадили в оркестровую яму и наполовину сократили и так маленькую партию Мороза. Нерасколотым орешком осталась Купава для талантливых и голосистых Татьяны Смирновой и Галины Бадиковской. Насколько убедительно пение обоих Мизгирей, драматического баритона Николая Решетняка и лирического Сергея Шеремета, настолько никаким вышел у них образ единственного "сильного человека" в опере.
И главное, не забудьте, что "Снегурочка" - не детская опера сама по себе, коль скоро речь в ней о жизни и смерти, о любви и сексе. Тем более не стоит брать детей на спектакль "Новой оперы", чтобы не разрушать веру в сказку и не приучать к неполноценной опере. Лучше сводить их в Большой на какую-нибудь старушку "Царскую невесту" 30-летней давности. Пользы будет больше.
ПРЕМЬЕРА В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ. "Хованщина". Опера для политиков