ВОШЕДШАЯ в пословицы и поговорки московская основательность, важность и в известной мере спесь имели оборотную сторону, здорово напоминающую гоголевскую маниловщину. Вроде того, что не худо бы было построить мост через пруд, а на мосту устроить лавки для всеобщего процветания. Маниловская "стройка века" так и осталась в его розовых мечтах. Московские правители оказались более деятельными, но на конечный результат это почти не влияло: многие проекты, должные либо послужить благоденствию, либо украсить и возвеличить город на зависть Европе, окончились провалом. Расскажу про три из них.
Гиперболоид инженера Шухова
КОНЕЧНО ЖЕ, подобной маниловщиной больше всего были одержимы большевики, как говорится, "советские микросхемы - самые большие в мире". "Посрамить буржуазный мир" - такая навязчивая цель появилась уже через несколько лет после революции. И, естественно, полигоном для архитектурного самоутверждения стала столица "страны победившего пролетариата". В первую очередь посрамлен должен был быть Париж и лично инженер Александр Эйфель. Советская башня обязана по всем статьям перекрыть французские достижения тридцатидвухлетней давности. Во всяком случае инженер Владимир Шухов спроектировал свое детище на совесть - 350 м в высоту (против жалких эйфелевских 300), расчетная масса 2200 тонн (у Эйфеля - почти 9 тыс. тонн) и главное - принципиально другая форма - не квадратный в плане шпиль, а "гиперболоид вращения". Надо сказать, что Шуховым, вероятно, кроме всего прочего двигало и некое подобие ревности к французскому коллеге: оба в известной мере новаторы, оба к моменту главного дела жизни довольно знамениты, оба, в конце концов, проектировщики железнодорожных металлических мостов. Впрочем, следует признать, что Эйфель сооружал свою башню отчасти из пустого бахвальства к Международной выставке 1889 г., а "наш гиперболоид" все же изначально нес полезную нагрузку - служил опорой для размещения антенны радиостанции.
И Шухову все удалось. Все, за исключением собственно строительства самой высокой в Европе металлической конструкции. Здесь ему, как и полагается, помешали "объективные трудности": молодая советская республика испытывала острую нехватку металла. Шуховская башня постройки 1919 - 1922 гг. вышла красивой, ажурной, прочной, но - вдвое ниже Эйфелевой. Общая высота - 148,3 м. Единственное утешение - действительное превосходство инженерной мысли: башня возводилась без лесов, путем последовательного телескопического подъема секций. Остается только гадать, как бы повернулось дело, если бы башню стали строить не торопясь, после всеобщей индустриализации.
Пожизненный мост
ОПЯТЬ-ТАКИ маниловская затея, на этот раз ее почти буквальное воплощение: строительство Большого Каменного моста. В принципе к середине XVII в. необходимость в таком сооружении назрела нешуточная. Наплавные мосты-переправы в Замоскворечье еле-еле обслуживали город, к тому же их каждый год приходилось перебирать и строить заново. Царь Михаил Федорович к делу подошел весьма серьезно: этот мост должен был стать не банальной переправой, а неким престижным сооружением, которое, выражаясь языком современных градоправителей, "поставит Москву в один ряд с ведущими европейскими столицами". Поэтому за баснословные деньги в 1643 г. был приглашен страсбургский мастер "городового и палатного строительства" Ханс Иоганн Кристлер. Моделька моста царю понравилась, но, когда немец представил строительную смету, на дыбы поднялся весь Посольский приказ. И началась волокита: дьяки приказа затеяли переписку с Кристлером, мелочась из-за каждого гроша. Допереписывались до того, что через два года "строительно-подготовительного этапа" умер сначала заказчик моста царь Михаил, а вскоре и мастер. Мост все же построили, но за гораздо... большие деньги и спустя пятьдесят лет. Его сооружение незаслуженно приписывают фавориту царевны Софьи - Ваське Голицыну, тогда как больше он прославился потрясающим казнокрадством и взяточничеством на этом строительстве. Именно из-за него Большой Каменный мост стоил московской казне чуть ли не вдвое дороже первоначальной сметы. И даже само пространство у моста непостижимым образом стало пристанищем московских воров и грабителей на долгие годы.
Соль земли Московской
СЫН первого заказчика Большого Каменного моста, царь Алексей Михайлович, хоть и прозывался Тишайшим, но идеи генерировал довольно глобальные, не хуже "электрификации всей страны". В частности, недовольный тем, что Москва зависит от привозной соли, он издал высочайший указ - изыскать соляные месторождения в... самой столице. Указ, по правде говоря, был самодурский, вроде пятилетки в три года. Но к "геологической разведке" все же приступили. Поскольку искать было все равно где, то местом выбрали один из самых крупных пустырей, так называемые "государевы луга", частично занятые под огороды, - Девичье поле. И исполнители были тоже более чем странные: начальником "геологической партии" был назначен подьячий Приказа Тайных дел Афанасьев. Ему же выделили более чем значительную сумму денег на строительство соляных заводов - похоже, что в успехе операции не сомневался никто. Скважины долбили, руководствуясь принципом "ты начальник, я дурак" - где подьячий прикажет. За несколько лет удалось пробить пять скважин до 100 (!) м глубиной. Стоит ли говорить, что желанного соляного рассола не обнаружили ни в одной из них. Куда делись деньги, отпущенные на строительство соляных заводов, не знает, похоже, никто, кроме подьячего Афанасьева, подвергнутого после провала "операции, находящейся под личным контролем государя" некоему наказанию, какому именно, к сожалению, неизвестно.
К чему приводит гордыня