Столица застраивается слишком плотно, и в условиях градостроительного давления трудно, например, сохранять памятники архитектуры и культуры, считают некоторые специалисты.
ЧТО ЖЕ на самом деле происходит в Москве с историческими зданиями? Какая плотность застройки комфортна для проживания людей? И как эти вопросы решаются в других европейских городах? Рассказывает главный архитектор столицы Александр КУЗЬМИН.
Ошибки прошлого нужно исправлять
- ТРУДНО ответить на вопрос о предельно допустимой плотности застройки. Нельзя, например, сказать, что в Париже или Лондоне людям комфортнее, чем в Москве, потому что новых зданий там появляется меньше. Вообще, рассуждая про то, где и сколько можно строить, надо понимать, что наш город очень разный. Если мы, к примеру, хотим сохранить исторический центр таким, каким он нам достался, придётся смириться и с высокой плотностью Китай-города (где дома, как в Петербурге, имеют дворы-колодцы), и с менее застроенными Пречистенкой и Замоскворечьем. В отношении же остальной части города есть много важных моментов, которые нельзя не учитывать. Так вот, чтобы людям комфортно жилось в своём микрорайоне (где кроме жилых зданий и офисов есть ещё школы, детские сады, магазины и скверы), плотность застройки должна колебаться в пределах от 7 до 15 тыс. м2 на гектар. Малоэтажное Куркино, например, имеет плотность 7,5 тыс. м2, а более высотное Кожухово приближается к 15 тыс. м2.
- Откуда же тогда взялись данные, что плотность некоторых кварталов достигает 40 тыс. м2 на гектар?
- Это не более чем жонглирование цифрами. Даже если взять "голые" жилые комплексы, без спортивных площадок, торговых центров и другой инфраструктуры, получится 20-25 тыс. м2 на гектар, где 20 тыс. м2 - это плотность в глубине микрорайона и 25 тыс. м2 - ближе к магистралям. Выше плотность только в высотных офисных или жилых комплексах, к которым относятся и сталинские высотки, и новые небоскрёбы делового центра Сити. Но разве в парижском Дефансе показатели другие? А чтобы люди чувствовали себя комфортно, живя и работая в башнях, инфраструктура там встраивается в первые этажи.
- Но некоторые многоэтажные жилые и офисные комплексы появляются в качестве инвестиционной составляющей при строительстве театров, концертных залов и даже дорог. Вот тоннель на Пушкинской площади будет построен не на городские деньги.
- А почему мы не можем использовать частный капитал в развитии города? Я не разделяю мнения отдельных коллег по цеху, которые ставят это в вину столичным властям. И наоборот, поддерживаю мэра, который, ознакомившись с материалами об актуализации Генплана Москвы, заметил, что в городе прошёл период, когда привлекали инвесторов почти во все сферы городского хозяйства. Ведь не хватало всего - офисов, торговых центров, жилых домов. Сейчас столица достигла такого уровня, когда потоки инвестиций власти не просто регулируют, но и при необходимости перенаправляют. Приведу пример. Одна компания вышла с предложением построить офисный центр в районе Усачёвки. Но городу в этом месте нужны не офисы, а гостиницы. После переговоров инвестор согласился построить отель. С тоннелем же под Пушкинской площадью Москва получит в комплекте и освоенное подземное пространство, которое объединит три станции метро. Ведь "Чеховская" сегодня на отшибе. Градостроительные ошибки прошлого догнали нас. Волноваться же насчёт того, на какие средства (бюджетные или частные) будет построен тоннель, стоило бы в том случае, если бы деньги инвесторов означали платный въезд или выезд по пропускам. Но этого, как вы понимаете, не будет.
Никаких "огурцов"
- РАЗДЕЛЯЕТЕ ли вы мнение некоторых критиков, что с памятниками архитектуры и культуры в Москве небережно обращаются?
- Мне не нравится, что передёргивают факты, причём не на местном уровне, а на мировом. Недавно в Лондоне прозвучало, что в Москве уничтожено 200 памятников архитектуры и культуры. Какой ужас у любителей старины это вызвало! А должно было прозвучать, что в сложные времена переходного периода заботу об исторических зданиях с федерального бюджета переложили на региональные. И у многих не было средств на их содержание. В столице по этой причине погибло 200 исторических зданий, 20 из которых являлись памятниками. Чувствуете разницу? Но такие цифры резонанса бы не вызвали. Кстати, Лондон точно не является для нас примером бережного отношения к историческому наследию. Иначе там никогда бы не появилось высотное здание у Кафедрального собора. Я имею в виду "огурец" Нормана Фостера. У нас точно ничего подобного не будет не только рядом с собором Василия Блаженного, но даже с храмом Христа Спасителя, который по сути является новоделом. А знаете, что самое неприятное в вопросе сохранения наследия? Действия столичных властей, как правило, критикуют те, кто сам располагается в памятниках архитектуры и культуры и содержит эти здания в очень плохом состоянии. Наверное, начинать критиковать лучше с себя.
- Может, проблема в том, что стать памятником, как, впрочем, и перестать им быть, достаточно просто?
- Все процедуры прописаны законами, причём не только российскими, но и мировыми. Если кто-то из общественности считает, что какое-то историческое здание должно стать памятником, нет ничего невозможного. Приведу пример. Мы с Александром Рукавишниковым придумали памятник Булгакову на Патриарших прудах. У нас были конфликты с жителями. Вопрос решился просто: Патриаршие пруды стали кандидатом на получение статуса памятника садово-паркового искусства, и мы отказались от своей идеи.
- Есть ли в городе, на ваш взгляд, исторические здания, с которыми сегодня можно было бы обойтись по-другому?
- Один человек может ошибаться, но решения о судьбе памятников архитектуры и культуры в столице принимают коллегиально. Это гарантия от необдуманных поступков.
"Москва" уйдет под землю