СПРАВКА: Движение "Талибан" (от арабск. "талиб" - "учащийся") возникло в октябре 1994 г., когда группа фанатично настроенных студентов-богословов численностью не более 400 чел. пересекла пакистано-афганскую границу. В подавляющем большинстве это были дети афганских беженцев, по национальности пуштунов. Талибов подготовила и вооружила пакистанская разведка "Ай-Эс-Ай", рассчитывавшая с их помощью силой умиротворить страну и таким образом сделать возможным прокладку через нее трубопроводов и использовать ее природные ресурсы. Устав от гражданской войны, местное население оказало поддержку талибам, и в 1996 г. они взяли Кабул.
ДА, к сожалению, фронт гражданской войны в Афганистане вплотную подошел к границам центральноазиатских государств. Российские политики и военные забили тревогу. Самые пессимистичные из них рассматривают два варианта возможного развития событий.
1. Талибы прорывают границу, и война переносится в пределы Центральной Азии, где есть силы, на поддержку которых они могут опереться. Далее происходит эффект домино. Массы беженцев пересекают никак не защищенную границу с Россией, при одновременной активизации исламских движений в республиках Поволжья и Северного Кавказа. Религиозная война охватывает территорию бывшего СССР.
2. Талибы не пытаются прорвать границы, но происходит постепенная "афганизация" центральноазиатских государств. Там появляются свои талибы, ведущие войну по афганскому сценарию. Далее все происходит в соответствии с первым сценарием.
О том, фронт гражданской войны в Афганистане вплотную подошел к границам центральноазиатских государств. Российские политики и военные забили тревогу. подобное развитие событий, корреспондент "АиФ" Дмитрий МАКАРОВ беседует с доктором исторических наук Виктором КОРГУНОМ.
- Виктор Григорьевич, насколько велики опасения относительно "талибанизации" стран Центральной Азии?
- Давайте рассмотрим эти опасения применительно к каждой из них.
Начнем с Таджикистана. Вся ситуация там находится под жестким контролем и российских войск, и правительственных структур, и, что важно, исламской оппозиции, которая контролирует религиозную ситуацию в стране и не дает ей выйти за рамки разумного. Следует помнить также, что в Афганистане с талибами воюют сейчас таджики, проживающие на севере этой страны, во главе с Ахмад Шахом Масудом. Для афганских таджиков талибы, большая часть которых принадлежит к народности пуштуны, являются, можно сказать, историческим соперником.
В Туркменистане над политической и религиозной ситуацией установлен еще более жесткий контроль. И хотя президент Ниязов пропагандирует свободу ислама, однако на деле ислам у него ручной. В Туркменистане вообще нет оппозиции, даже подпольной.
Киргизия и Казахстан находятся примерно в равном положении. Как все бывшие кочевники, киргизы и казахи не слишком религиозны, поэтому какой-либо экстремизм на этой почве там практически исключен.
Гораздо сложнее ситуация в Узбекистане, а также в тех районах Киргизии и Таджикистана, где проживают этнические узбеки. Это районы городов Ош и Джалал-Абад, именно там и прорываются чаще всего караваны с наркотиками и оружием.
В самом Узбекистане президент Ислам Каримов жестко подавляет любой религиозный экстремизм. Но ситуация там все же тяжелее. В отдельных районах, например в Фергане, это выражается в низком уровне жизни, скученности населения, массовой безработице. Все это является благодатной почвой для религиозного экстремизма. Но правительство предпринимает серьезные шаги, чтобы исправить положение в социальной сфере. Кроме того, Узбекистан - государство с сильной централизованной властью, которое способно поставить заслон любым поползновениям религиозных экстремистов.
- Насколько близка позиция Москвы политике центральноазиатских государств?
- Теоретически угроза, исходящая от талибов, сплачивает нас. Однако на практике лидеры стран региона занимают различные позиции в афганском вопросе. Ашхабад последовательно придерживается нейтралитета, поддерживая связи с обеими враждующими сторонами в Афганистане. Душанбе, находясь под российским военным зонтиком, полностью поддерживает политику Москвы, Ташкент стремится играть более самостоятельную роль в регионе, не всегда отвечающую российским интересам. Не прекращая военно-политического сотрудничества с Москвой, Узбекистан вышел из Договора о коллективной безопасности СНГ и сделал неожиданный поворот в своей афганской политике, пойдя на односторонние контакты с талибами, по-видимому, не согласовав этот шаг с Кремлем.
"Афган" в Чечне
- Время от времени российское правительство говорит о связи талибов с чеченскими боевиками и даже угрожало подвергнуть бомбардировке в Афганистане базы, где готовят террористов для Чечни.
- Какие-то связи между талибами и Чечней, безусловно, есть. Морально, политически они поддерживают Масхадова и Басаева. Но я думаю, эту поддержку не стоит преувеличивать. Говоря о возможности нанесения ударов по базам, где готовят боевиков для Чечни, российское руководство явно блефовало. Я уверен в том, что у наших военных нет карт этих баз. Их и не может быть хотя бы потому, что баз, специализирующихся на обучении именно чеченских боевиков, попросту не существует. Другое дело, что в этих лагерях готовят арабов из разных стран, какую-то часть которых потом забрасывают в Чечню. Они составляют костяк ваххабитских формирований Хаттаба, эмира Омара и других.
Но сами чеченцы, кроме тех, кто запятнал себя участием в захватах людей, взрывах и других терактах, ваххабитов давно уже не поддерживают. По натуре чеченцы консервативны и исповедуют совсем другой ислам, чем тот, который им навязывают извне.
Политика России
- Кем, по-вашему, для талибов является современная Россия: другом или врагом?
- Безусловно, врагом. Судите сами. Через две недели после взятия талибами Кабула в октябре 1996 г. по инициативе России и при ее участии в Алма-Ате было собрано совещание глав центральноазиатских государств, где было принято решение о непризнании власти талибов в Афганистане. Сейчас Россия не только придерживается этого, на мой взгляд, недальновидного решения, но даже наращивает усилия по изоляции правительства талибов в международном масштабе. В мае с. г. президент Путин подписал указ о введении против талибов политических и экономических санкций, а в августе Россия участвовала в совещании группы "6+2" (центральноазиатские государства плюс США и Россия), которое призвало к усилению санкций против талибов.
- По-вашему, это ошибка?
- Я считаю такую позицию негибкой. Усилия по достижению мира в регионе должны распространяться и на талибов.
- Как вы оцениваете в связи с этим визит помощника президента Сергея Ястржембского в Пакистан?
- Этот визит - подтверждение того, что наметился поворот в понимании российскими политиками афганских реалий. В Исламабаде шел откровенный торг. От имени талибов выступали пакистанцы. Ястржембский предложил через них талибам не ввязываться в дела Центральной Азии, а Россия со своей стороны обещала бы прекратить поддержку Ахмад Шаха Масуда.
Но талибам этого оказалось мало: в дополнение они потребовали от России официально признать Исламский Эмират Афганистан (таково теперь название контролируемых талибами территорий), содействовать их официальному признанию мировым сообществом и принять на себя обязательство не участвовать в будущем процессе мирного урегулирования в Афганистане в качестве миротворца как страны, скомпрометировавшей себя агрессией. Эти требования мало того что абсолютно запредельны, они, с точки зрения интересов Афганистана, еще и ошибочны. Россию нельзя исключить из мирного процесса, поскольку она имеет сильное влияние в Центральной Азии.
- А нужно ли вообще уделять столь пристальное внимание Афганистану, если талибы прямой угрозы для России не представляют? Пусть варятся в собственном соку.
- Это невозможно хотя бы потому, что Афганистан расположен слишком близко к российским границам, к зоне наших государственных интересов в Центральной Азии.
Президент стучит ботинком. Что дальше?