Окончание. Начало в статье "Почему власть ходит на цыпочках?".
С ОСЕНИ 2002-го в России есть две киноакадемии и две кинематографические премии: "Ника" и "Золотой орел". Сообщество актеров и режиссеров расколото на два лагеря: кто за Никиту Михалкова, кто за Эльдара Рязанова. О своем отношении к этому скандалу, а также о том, к чему ведет классовое расслоение нашего общества, рассказывает кинорежиссер Алексей ГЕРМАН.
Поцелуй с коммунистом
- АЛЕКСЕЙ Юрьевич, имена людей, которых называли совестью нации, - Сахарова, Лихачева, Солженицына, уже не на слуху. А те, кто претендует на это звание, ведут себя странно. Никита Михалков хотел стать президентом и объединить страну, а сейчас учредил собственную киноакадемию и рассорился со многими коллегами, в том числе и с вами.
- Солженицын для меня не был совестью нации. Хороший писатель, нынче богатый человек, дети, говорят, с американскими паспортами. Это как в море выходит еврейский пиратский бриг, а на нем два флага: один черный и один белый, на всякий случай. Конечно, он сразился с драконом. Но Шаламов - высший уровень искусства, и дракону должно было быть страшнее.
И, простите, при чем тут Михалков? Это к истории красавцев и деловых людей, но не личностей, определяющих эпоху. Он неплохо сыграл в своем "Механическом пианино" несчастного доктора. Поначалу были интересные картины, и когда ему, по слухам, предложили посредством кино разоблачить диссидентов, он отказался. Но потом что-то произошло, и его дальнейший многолетний кинобизнес не вызывает у меня интереса. Эйнштейн на вопрос "Как вы фиксируете свои мысли?" ответил: "Они приходят так редко, что я их все помню". Никите Сергеевичу приходит от 86 до 114 мыслей в день, и он их тут же передает средствам массовой информации. Этот поток мыслей, противоречащих друг другу, меня напрягает. Я их не запоминаю. Смешно, когда Михалков всерьез говорит, что, если бы ему с Сокуровым выпить водки, он бы объяснил, что картину "Телец" надо было снимать в фокусе, а не наоборот. Но одно из божественных слагаемых этого фильма и есть "мягкий" фокус. Камера не сосредоточена на артисте, играющем Ленина, и это дает ощущение правды. Вспоминается Луи Филипп, который выпорол плеткой полотна Домье, потому что "так рисовать нельзя". Или пришел человек поговорить с импрессионистами, выпил с ними водки - извините, яблочной - и говорит: "Вы талантливые ребята, но не надо краску класть на краску. Это безграмотно. Надо ровным слоем. Посмотрите на Эль Греко - великий человек. Есть же традиции. Ровным слоем и сверху лачком еще. Чего, блин, приуныли?"
Я знаю, что Никита Сергеевич верит в Бога, и верю, что он верит, потому что это было известно, еще когда было сильно не модно. Но после жгучего поцелуя с Зюгановым, когда они разошлись с вот такими губами, вспухшими, как после первой брачной ночи, я сам видел, хотелось бы выяснить - как песенка соратника Зюганова "Кишкой последнего попа последнего царя удавим" совмещается с монархизмом и верой в Бога? Это такая путаница, что я думаю, у Михалкова сейчас у самого, бедняги, голова идет кругом. У нашего сына была такая няня: она была баптистка, и муж ее был баптист, и при этом алкоголик, да еще он был коммунистом и побил ее за то, что она не вытерла пыль с портрета Кирова...
Что же по поводу киноакадемий - однажды ко мне подошел один знакомый товарищ и сказал: "Будут очень большие изменения, потому что к власти в нашем кинематографе наконец пришел истинно русский человек". Я спросил: "А Соловьев (С. Соловьев - бывший председатель Союза кинематографистов России. - Авт.) у нас кто такой? Турок, что ли?" Он ответил: "Ну все ж таки!" И что это - "все ж таки", я до сих пор понять не могу. Кто любит Россию больше - дело темное. Любит не тот, кто сюсюкает "У-тю-тю" и целует ребенка в попу, а тот, кто отдает ему вторую почку... Получилось, с одной стороны - Михалков с хлыстиком, а с другой - уравновешенный, доброжелательный и не менее любимый народом Рязанов. Я подумал и пошел к нему. Да вот жаль, Путин к Рязанову в гости не ходит. А пришел бы, Рязанов вряд ли бы вызвал телевидение. Интеллигентность бы подвела... А Никита Сергеевич, похоже, приспособится к любой власти. Я его прекрасно представляю на площади в Северной Корее, исполняющим перед Великим вождем танец с гвоздиками.
И все отбирает он, отбирает: киноцентры, академии, Дом кино. Только одного сделать не может: искусству помочь, отечественный кинематограф приподнять, художников объединить, да не так, чтобы строем ходили.
Индейцы и "мерсы"
- О ЧЕМ ваша версия "Трудно быть богом"? Притчу Стругацких пытались экранизировать несколько режиссеров, и у всех, на мой взгляд, ничего не вышло.
- Я никогда не делал "современных" картин. А сейчас наконец это происходит. Стругацкие написали книгу про ужасную империю, и главный герой Румата думал, что это конец света. Но пришли "серые", а за ними "черные", как в Германии, и настал настоящий апокалипсис. Можно быть беспристрастным, либералом, но в итоге всепрощение и непротивление агрессивной серости приведет к виселицам... При Горбачеве казалось, будто эта притча уже неактуальна. А сейчас все опять похоже. Я кожей ощущаю топот "черных" - жестокую и тупую идею об общем враге, которая может всех сплотить. Другое дело, что недолго и до трагедии.
А классовое расслоение все увеличивается. Как-то я сидел на берегу залива в шашлычной. Налетел шторм, попадали пляжные зонтики, отдыхающие засобирались с пикников домой. Воскресенье, жара, а по шоссе вереницей бампер к бамперу едут в Питер одни "Мерседесы" и "Тойоты" стоимостью не в один десяток тысяч долларов. Мы начинаем напоминать Мексику, где по дорогам проносятся шикарные авто, а рядом бредут индейцы с детьми и скарбом.
- Чувствую, во мне начинает закипать классовая ненависть...
- И не только в вас. Если завтра Путин прикажет справиться со скинхедами, ничего не выйдет, потому что слишком многие в правоохранительных органах им сочувствуют. Милиция тоже нищая и не понимает, почему должна охранять воров. Но скрепя сердце все-таки охраняет... У Путина нет другого выхода, кроме как взять меч и рубить всероссийскую погань. Все равно он к этому придет. Важно только, чтобы он рубил ее, а не нас. Потому что в такие моменты Россия всегда начинала с интеллигенции. А погань кричала: "Правильно, батька, давай!"
Под конец я спросил Алексея Германа: "Вы полтора года прожили в Москве, теперь перебрались обратно в Питер. Поселились в загородном доме на берегу Финского залива. Это надолго?" Он ответил: "Вообще-то мне в Москве было хорошо, и работы выше крыши. Я бы сказал словами Бродского: "Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря". Здесь тихо, все московские интриги затихают где-то в районе Бологого. В Репино я провел детство и учился в школе. И повторяю стихи Твардовского: "Перевозчик-водогребщик, Старичок седой, Перевези меня на ту сторону, Сторону - домой". Хочу снова прописаться на Родине".
Владислав Галкин. По ту сторону сериалов