НАСТУПЛЕНИЕ нынешнего Нового года знаменательно еще и тем, что 60 лет назад, в ночь с 31 декабря 1943 года на 1 января 44-го, по радио впервые прозвучал Гимн Советского Союза, под музыку которого мы встретим и наступление 2004 года.
РАБОТА над гимном началась по указу И. Сталина еще в середине 1942 года. В нее были вовлечены лучшие композиторские и поэтические силы страны. Однако, как ни старались Шостакович и Лебедев-Кумач, Демьян Бедный и Глиэр, Исаковский и Прокофьев, почти год работы не принес нужных результатов. В мае 1943 года патронировавшие эту работу секретарь ЦК ВКП(б) Александр Щербаков и Маршал Советского Союза Климент Ворошилов с ужасом докладывали И. Сталину: то, что сочинено в "заказном порядке", не выдерживает критики. Лишь музыка Дмитрия Шостаковича более-менее удовлетворяет требованиям.
- А что вы, собственно, уперлись в этих знаменитостей? - спросил вождь. - Объявите всесоюзный конкурс и максимально форсируйте работу!
Всесоюзный, без ограничений, конкурс - дело, конечно, хорошее. Но что тут началось! Нельзя сказать, что гимн сочиняли все, кому не лень, но очень скоро общее количество вариантов, стихотворных и музыкальных, достигло 178.
...От поэтов не отставали и композиторы. Конечно, им было сложнее - угадать, на каком именно тексте остановится Сталин, было невозможно. Не дожидаясь выбора вождя, некоторые композиторы писали музыку одновременно на несколько текстов. Так поступили Мурадели и Дзержинский, автор любимой сталинской оперы "Тихий Дон". Даже эстрадный пианист-виртуоз Александр Цфасман и Оскар Строк, автор незабвенного "Ах эти черные глаза!", пытались выжать из себя нечто "гимничное".
Поэт Иосиф Сталин
17 ИЮЛЯ 1942 года в Бетховенском зале Большого театра началось прослушивание новых вариантов гимна.
В общей сложности с 17 июля по 8 ноября было прослушано 178 вариантов нового гимна. Ни на одном из них высокопоставленные слушатели остановиться не решились. "Сама тема столь серьезная и ответственная, - рапортовали Ворошилов и Щербаков Сталину, - что ее разрешение сопряжено с большими трудностями".
В результате Сталин взял дело в свои руки. Перечитав все стихотворные варианты, он остановился на тексте, принадлежащем Сергею Михалкову и Габриэлю Эль-Регистану. В их варианте уже содержались наметки того, что потом стало эталоном. Разве что вместо "Союз нерушимый республик свободных" был "Союз нерушимый свободных республик".
Вспомнив юность, когда и он баловался стишками, Сталин решил "дожать" гимн до нужной кондиции. Буквально построчно, а где-то и пословно он правил текст своим неизменным синим карандашом, добиваясь если не идеала, то близкого к нему "державного" варианта. Листы со сталинской правкой до сих пор хранятся в Архиве социально-политических исследований (бывший Институт марксизма-ленинизма).
Говорили даже, будто оба автора - С. Михалков и Г. Эль-Регистан - были заперты, чтобы не отвлекались ни на что другое, в номере гостиницы "Метрополь". А между ними и Кремлем курсировали курьеры, доставляющие в гостиницу сталинские поправки. Выпустили метропольских затворников, только когда их великого соавтора устроило в тексте гимна все до последней запятой.
Ворошиловские уши
А КАК ЖЕ с музыкой? И тут вождю напомнили, что когда-то, еще до войны, композитор Александр Александров написал взамен порядком надоевшего "Интернационала" новый "Гимн партии большевиков". Сталин велел положить текст Михалкова и Эль-Регистана на александровскую музыку и понял: это то, что надо!
После финального, с хором и оркестром, прослушивания гимна в середине декабря 1943 года чрезвычайно довольный Сталин тут же, в ложе Большого театра, предложил его по русскому обычаю "обмыть". Внесли стол. По левую сторону от себя Сталин посадил Регистана, по правую - Михалкова. Первый тут же принялся накладывать ветчину на сталинскую тарелку.
- Не ухаживайте за мной, - остановил его вождь. - Я здесь хозяин, а вы гость. Я должен ухаживать за вами.
Пока Регистан приходил в себя, Сталин спросил его соавтора:
- Вы коммунист, товарищ Михалков?
- Бес-спартийный, - признался тот.
- Ничего. - Вождь сделал паузу. - Я тоже был беспартийным.
Парадоксальная сталинская логика успокоила, видимо, писателя, и в партию он вступил только 7 лет спустя.
Тем временем Сталин тихо спросил Щербакова, есть ли возможность исполнить гимн по радио уже в эту новогоднюю ночь. Возможность, разумеется, нашлась.
Карандаш или дача?
И ХОТЯ гимн - дело серьезное, без анекдотической концовки не обойтись. Когда Сталин, довольный гимном, спросил Михалкова и Эль-Регистана, какую награду они за него хотят (кроме 100 тыс. рублей, авторских, естественно), первый потребовал - ни много ни мало! - возврата принадлежавшего семье Михалковых родового имения. А Эль-Регистан скромно попросил у Сталина синий карандаш, которым тот правил их варианты гимна. В результате все получилось с точностью до наоборот. Дача досталась скромнику-Регистану, а Михалкову - карандаш. И когда теперь последнему напоминают об этом, он, якобы заикаясь от волнения, все отрицает:
- Нич-чего п-подобного не было! Хотя сталинский карандаш я д-действительно храню...
Второй анекдот случился чуть позже. Гимн еще нужно было перевести на языки всех союзных республик. Особенно, к сожалению Сталина, подкачал грузинский перевод. Текст безбожно опоздал и лишь весной 44-го поступил к Щербакову с оправдательной запиской: "Грузинский язык не допускает чередования двенадцатисложных строк с одиннадцатисложными и с десятисложными. При этом, в отличие от русского, в грузинском языке ударение производится на первый слог в двух- и односложных словах и на третий слог с конца в словах, содержащих три и больше слогов. Так что перевод не лишен недостатков..." Щербаков показал этот детский лепет Сталину. Тот прочел текст и хмыкнул в усы: "Говнюки, я б и то лучше перевел".
Рекомендация В. И. Ленина о "перемещении Сталина" с поста Генерального секретаря ЦК партии не была выполнена. Сталин и другие: борьба за лидерство в партии