ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ переводчик Андрей ЧУЖАКИН проработал в Международном отделе ЦК КПСС с 1979 г. до августа 1991 г. Он был одним из последних, кто покинул комплекс зданий на Старой площади. Через несколько минут толпа попыталась ворваться в здания, разбивая стекла и вывески. Вот что он вспоминает.
УТРО понедельника 19 августа 1991 г. было теплым, но дождливым. Политэлита ждала подписания Союзного договора, намеченного как раз на начало недели после возвращения М. Горбачева из Крыма. Вместо этого было введено чрезвычайное положение.
Первый день ГКЧП прошел в состоянии ступора. Быстро-быстро, пока не закрыли границы, отправили по домам иностранных гостей КПСС, приезжавших в СССР на отдых.
Вечером на специальном собрании Международного отдела наш начальник Валентин Фалин хладнокровно утверждал, что партия не имеет ничего общего с происходящим. Он призвал к спокойствию и попросил всех оставаться на местах и работать как обычно.
...Каждый день все приходили на работу, отвечали на звонки, принимали представителей посольств, пытаясь разъяснить им ситуацию, за которой следили, слушая радио "Маяк", "Свободу" и Би-би-си.
Хотя у Белого дома бушевала толпа, скандировавшая "Долой КПСС!", в полутора километрах, на Старой площади, все оставалось спокойным. Охрану не усиливали, у зданий ЦК не было ни ограждений, ни тем более баррикад. Шли споры, разговоры, но не было страха или неуверенности в будущем. И вдруг ночью пролилась кровь - нелепо и бездарно. Это был самый большой шок. Ходили слухи о штурме Белого дома, но было ясно, что ГКЧП на это не пойдет: тогда цена власти еще не измерялась человеческими жизнями или судьбами целых народов. В четверг, 22 августа, стало ясно, что "противостояние алкоголиков" - тихого Г. Янаева и буйного Б. Ельцина - заканчивается в пользу последнего.
Прощай, ЦК!
НАШ отдел быстро и заметно опустел. Немалая часть сотрудников предпочла "заболеть". Последняя рабочая неделя, которая так неудачно началась, подходила к концу. Было решено уничтожить документы, содержавшие партийные тайны, и все полы были усыпаны тонкими полосками резаной бумаги. Один из замов отдела сказал мне, что все же удалось вывезти несколько грузовиков из внутреннего двора здания ЦК. Что это были за документы и куда они потом делись, я так и не узнал...
Незадолго до всех этих событий на среду, 21 августа, у нас было назначено партийное собрание. Потом собрание перенесли на четверг, а в конечном итоге состоялось оно в пятницу, 23-го.
Повестка дня объявлена не была, и из двухсот коммунистов к 15.30 собрались около шестидесяти.
Дело Янаева
ПЕРВЫМ пунктом объявили "персональное дело тов. Г. И. Янаева". Кто-то сказал: "Не "тов.", а просто - Г. И. Янаева". Оказалось, что вице-президент формально до сих пор числился в нашей первичке.
Примерно полчаса дебатировали, с какой формулировкой исключить Янаева из КПСС. Под окнами уже собиралась толпа, раздавались шум и гам. Забавно, но одна из предложенных формулировок гласила: "...за попытку сорвать процессы демократизации, проводимые КПСС". На что последовала реплика: "Не сорвал, а ускорил".
Тем не менее Янаева "изгнали" единогласно. Вторым пунктом было обращение ЦК ко всем членам партии - срочно созвать чрезвычайный пленум и съезд. Только начали обсуждать, как вошел один из наших коллег и объявил: "Товарищи, внимание! Только что по внутренней связи прозвучало объявление: по распоряжению мэра Москвы и по согласованию с Президентом СССР предложено до пяти часов покинуть здание. Те, кто останется после семнадцати часов, будут задержаны. Можете взять с собой личные вещи, документы выносить не разрешается. При выходе вы можете быть подвергнуты личному досмотру..."
Мы быстро, кое-как проголосовав за обращение ЦК, стали покидать помещение.
В Ипатьевском переулке уже собралась толпа корреспондентов, агрессивных маргиналов и растрепанных интеллигентов - словно орды варваров у стен Рима. Я вышел из бокового подъезда, подождал своего начальника, и мы пошли к восточному крылу гостиницы "Россия" выпить по сто грамм. Революция только начиналась...
ПОДРОБНОСТИ. Только кремировать