ОТСУТСТВИЕ музея современного искусства долгое время уподобляло нашу страну острову, где до сих пор не знают памперсов, женских прокладок, йогуртов, кинотеатров со звуком "Долби-стерео" и других достижений цивилизации. Потому открытие в Третьяковке (здание на Крымском Валу) новой постоянной экспозиции "Искусство ХХ века" иначе как суперакцией не назовешь.
ПОПЫТКИ создать в России и, соответственно, в Москве подобного рода галерею до последнего времени оказывались несостоятельными (характерный пример - "Музей современного искусства" п/у Зураба Церетели, который представляет собой не более чем частную коллекцию, отражающую сугубо личные вкусы ее владельца, подкрепляемую временными выставками из провинциальных музеев). И это не случайно: слишком сложна задача. Например, о том, что должна представлять собой экспозиция современного искусства в Третьяковке, до посинения спорили и академические ученые, и работники галереи. Одни считали, что следует свято блюсти русский дух, представляя современное искусство в его сугубо советском понимании - картинами и скульптурами официально признанных мастеров (тем более что в течение десятилетий Третьяковка тоннами закупала подобные произведения для своих закромов). Более прогрессивная лига предлагала ориентироваться на западный опыт и представить то искусство, которое соответствовало бы мировому художественному поиску, - в России оно при этом называлось "другим".
Справедливости ради отметим, что Третьяковке было очень трудно. Закупать андеграунд в постперестроечный период галерея не могла: работы Кабакова или Брускина на сегодняшний день являются аукционными раритетами и стоят сотни тысяч долларов. Не говоря уже о том, что большинство значимых произведений к сегодняшнему дню уже осело в западных музеях и частных собраниях. Однако за несколько месяцев сотрудники отдела советской и современной живописи сумели напрямую связаться с художниками, заполучить представительное собрание живущего за рубежом ветерана "другого искусства" Владимира Немухина, договориться о закупке особо ценных вещей со спонсорами и даже Минкультом, и т. д. и т. п.
Процесс подготовки экспозиции сопровождался буквально кровопролитными боями в коллективе: одни отделы галереи ревностно боролись против других за право выставить творчество одних художников вместо других. Каждый отдел Третьяковской галереи пытался заявить собственную концепцию, а генеральным куратором проекта поневоле оказался директор галереи тов. Родионов, бывший заместитель министра культуры по строительству, прораб по призванию.
Это, безусловно, сказалось на экспозиции, оставляющей впечатление глубокой провинциальности: подобие рыночного ларька, пытающегося впихнуть на витрину все имеющееся богатство без какой-либо обдуманной концепции ("неофициальное искусство слева, а официцальное - справа" концепцией никак не назовешь). Огромные залы с делянками академиков В. Нечитайло, А. Салахова, Дм. Жилинского на одном этаже и трудноперевариваемая сборная солянка художников рубежа 70-80-х годов - на другом. Официозу, как всегда, достались четыре больших просторных зала. Под мэтров андеграунда - Оскара Рабина, Владимира Немухина, Дмитрия Краснопевцева и т. д - отведено с десяток маленьких загончиков.
Все это - типичный плод представления о музее как о консервном заводе, который что сохраняет, то и демонстрирует. В процессе кровопролитных споров специалисты нечаянно забыли, что привлечь публику можно, только став посредником между разношерстным и не всегда качественным искусством и зрителем, для которого специалисты производят осмысленный отбор. Третьяковка на то и музей, чтобы давать ориентиры в пространстве. Ведь безумное искусство безумного ХХ века невозможно любить, как любят Шишкина с его мишками. Это искусство можно только боязливо уважать. Последнему и учат дилетантов-зрителей западные музеи современного искусства, представляющие разного рода объекты, инсталляции, фотографии, видеоарт и тому подобные чудачества художников, обходящихся без таких устаревших традиционных художественных форм, как картины или скульптуры. И потому экспозиции в таких западных музеях сами по себе являются почти что произведениями - нашего человека в Париже обыкновенно поражает вид огромного зала в Центре Помпиду, где висит всего одна картина.
В нашем же случае посетитель Третьяковки как пребывал в недоумении относительно того, что же считать настоящим искусством, так в нем и пребывает. Война советского с антисоветским вроде бы продолжается. А музея современного искусства как не было, так и нет.
Какому народу принадлежит искусство?