"МЫ тут в Тверскую область ездили, - рассказывает фермер Веревкин, - так один мужик ко мне подходит: "Помоги. Мы вчера весь аванс пропили". Я говорю: "А сколько ж там было?" - "20 рублей". А бутылка водки стоит 25. Представляешь?"
НИКАКАЯ страна мира не сравнится с Россией в контрастах. Постоянно просим денег взаймы у других стран, а из-за границы везем даже водку и картошку. И в то же время мы - страшно богатые. Нам принадлежит почти половина мировых запасов чернозема. Воронежская земля - мировой эталон. У нас почти по гектару пашни на каждого жителя. При желании мы могли бы забросать прогрессивное человечество экологически чистыми продуктами. Там все давно отравлено пестицидами-гербицидами, из последних сил увеличивающими урожайность на их ограниченных пространствах. А здесь, по сравнению с ними, все еще девственно чисто... А мы все просим и просим.
Мифы о земле
ЗЕМЕЛЬНЫЙ вопрос Россия не может решить с 1861 г. (когда отменили крепостное право), а последние 10 лет - особенно. Мне довелось побеседовать с академиком, депутатом, министром, фермером, комбайнером. Все они говорили и думали одинаково. Одними и теми же словами. Не слыша никаких контраргументов. Получался такой "разговор книгопродавца с поэтом".
- Нефть продали, газ продали, - твердили они в один голос. - Осталось землю продать и воду. Земля - это же живое. Ну, как корова, понимаешь? Придут дяди да все поскупят.
Я пытаюсь возразить. Дело в том, что землю в России уже поделили - 10 лет назад: каждому совхознику-колхознику выписали сертификат. В волгоградских степях давали по 20 гектаров, на черноземах Кубани - по 5, в Дагестане - по 0,3. В среднем по России получилось по 7 га. В результате 12 млн. человек стали собственниками бумаги о том, что они имеют право на кусок родной земли. Примерно миллион этих бумаг так никто и не забрал. Они по сей день хранятся в сейфах у директоров совхозов (или как их там по-новому?). Две трети "собственников" передали свои доли в аренду своему же совхозу. Однако попросите их выехать в поле и показать: вот он, мой законный участок, вливается в труд моей республики - никто не сможет. Участки "в натуре не обозначались". Отрезать свой надел мог только тот, кто собирался обрабатывать землю самостоятельно - стать фермером. А таких желающих нашлось меньше миллиона.
- Люди землю бесплатно не берут, а вы говорите: скупят! - твержу я своим оппонентам.
- Проблема не в земле, а в том, например, что невозможно взять кредит. И еще другие проблемы, - это слова академика Александра Серкова. - Покупать землю будут не те, кто на ней работает. Покупать будут участки вокруг больших городов - под дачи. Или иностранцы.
- А зачем им что-то у нас выращивать? - подхватывает (совершенно серьезно!) депутат Владимир Плотников. - Они станут продавать нам втридорога свои продукты.
И дальше - "убийственный" аргумент:
- Когда начинали приватизацию, тоже говорили: мол, придет настоящий собственник. А что получилось? Пока мы - хозяева на этой земле. А скупят ее - и нам куда? В батраки?
- Ну а сейчас? Зарплаты низкие. Треть пахотной земли заброшена. А поля в Подмосковье порезаны на дачи. Почему вы думаете, что от купли-продажи будет хуже?
- Не знаю. Сердцем чую.
В конце концов я поняла, почему все эти вроде бы разные люди говорят как под копирку. Это логика сердца, а не разума. Вопрос действительно не в земле - вопрос в психологии. Они мыслят, как советские колхозники, и никак иначе. Другого крестьянства у нас нет: уничтожили как класс. И вообще никаких других людей в сельском хозяйстве нет. Даже вице-премьера по сельскому хозяйству для нового правительства все никак не могли найти. Михаил Касьянов в свое время признался, что не видит, кто бы в России мог сдвинуть эту махину. С одной стороны, это должен быть человек, который сельское хозяйство знает. А с другой, это НЕ должен быть человек, который в этом сельском хозяйстве уже пожил и поэтому переступить через полученный опыт не может. Где его найдешь?
Наше сельское хозяйство - такая черная дыра, что люди со стороны боятся приблизиться даже к ее краю, не то что заглянуть внутрь. Поэтому среди тех, кто руководит сейчас сельским хозяйством, кто пишет для него реформы, нет ни одного человека СО СТОРОНЫ. Все пришли в эти кресла ОТ СОХИ - из советского колхоза. И в фермеры - тоже из колхоза.
А был ли фермер?
МЫ отправились в черноземную Курскую область посмотреть, как идет реформа. В Верхнем Реутце желающих стать фермерами вместе с Юрием Веревкиным нашлось 10 человек. В те первые годы государство давало фермерам кредит. Кто успел, те и сейчас на плаву. Потом тот "силаевский" миллиард закончился. И больше фермерам государство дешевых кредитов не давало. С тех пор их больше и не появлялось.
Фермеров Верхнего Реутца сложно отделить от нефермеров. Все его граждане живут на одной улице в одинаковых домах, выстроенных еще советской властью для жителей окрестных колхозов, из которых потом составился кооператив "Родина", откуда все они и вышли. По обеим сторонам улицы у ворот стоит разная с/х техника. И фермеры, и колхозники держат ее поближе к себе, чтобы запчасти не поснимали.
Фермеров 10, еще 10 человек отдали им свои участки в аренду и нанялись к ним на работу, собрали паи родственников и пенсионеров. Итого 1300 га обрабатывают 20 человек. У "Родины" на 2000 га работников вдвое больше. Председатель "Родины" Геннадий Тарасов (в кресле уже 12-й год) говорит, оглядываясь на приехавшее со мной начальство: "Эх, земли маловато! Все фермеры побрали". В прошлом году председатель собственными руками сдал фермерам кооперативную землю под проценты. "Так ему обрабатывать нечем, - рассказывает Веревкин. - Вся техника под списание. Я ему говорю: "Благодари Бога, что мы забрали землю. Что б ты с ней делал?"
Зарабатывают и в кооперативе, и у фермеров примерно одинаково - 800 - 900 руб. в месяц. Плюс на год 6-7 тонн зерна, сахар, гречку. На сданный в аренду земельный пай начисляются дивиденды - полтонны зерна и мешок сахара.
"Я что-то не пойму, - сказал Веревкин. - "Родина" - передовой колхоз называется. На них долгов висит больше, чем стоимость того колхоза". На самом Веревкине долгов нет. "Для меня самое страшное - 1 апреля пережить, - говорит он. - Не сдал в налоговую годовой отчет - имущество опишут. А колхозу все равно: что 1 апреля, что 1 мая. Никто им ничего не сделает. А сделает - и ладно: не свое ведь".
В прошлом году фермер Веревкин заплатил с гектара почти в 2 раза больше налогов, чем кооператив "Родина". И урожай у фермеров выше.
Все вокруг совхозное, все вокруг ничье?
ВИЦЕ-ПРЕМЬЕРОМ в конце концов назначили Алексея Гордеева. По крайней мере он родился не в колхозе, а во Франкфурте-на-Майне. Может, сдвинет? В бывшем Минэкономики удалось даже обнаружить кое-какие расчеты эффективности оборота земли. По их прикидкам, если пустить в оборот 20% пашни, доходы бюджета увеличатся примерно на треть.
Зря боятся наши аграрии, не станут "империалисты всех мастей" вбухивать свои "зеленые" миллиарды в наши зеленые поля только для того, чтобы превратить их в пустыри. И под дачи и публичные дома земля не уйдет - не нужно в России столько публичных домов. Смешно это! Что будет? Обойдя положенный круг, многократно поменяв владельцев, земля попадет к настоящему хозяину. Кому она еще нужна, кроме него? Как говорил ныне покойный академик Святослав Федоров, собственность всегда переходит из рук в руки: от среднего хозяина к хорошему, от хорошего к очень хорошему. И остается в конце концов с самым умным, с тем, кто может извлечь из нее максимальную прибыль. А если земля не меняет хозяина, то и сама гниет, и люди вокруг гниют.
А потом... Частная собственность на землю гарантирована Конституцией. 48 регионов приняли свои законы о земле, половина из них разрешила свободный оборот. Какие еще могут быть дискуссии? Больше того, 38 млн. семей имеют дачи, огороды и полную свободу действий: продавай, покупай. Государство не дает им ни копейки. А выращивают на этих клочках земли две трети (!) всего российского продовольствия. Вот чем отличается своя земля под огородом от ничьей земли на совхозном поле.
Фермерам - землю, коровам - компьютеры!