Сестра милосердия - профессия далеко не самая популярная, но от этого не менее важная. Женщины и девушки, работающие в патронажной службе Свято-Димитриевского сестричества, борются за жизни тех, кто лицом к лицу столкнулся с настоящей трагедией.
САМЫЙ большой страх каждого из нас - это страх болезни. Ощущение того, что ты в тягость самым близким людям, невозможность самостоятельно сделать элементарные вещи, - по сравнению с этим смерть кажется не таким уж и страшным финалом.
Тридцать лет одиночества
...СЕГОДНЯ наш пост - квартира женщины, больной рассеянным склерозом. "Эта болезнь не щадит молодых. Рассеянным склерозом можно заболеть только в возрасте от 20 до 30 лет. Сначала немеют ноги, а потом постепенно парализует все тело, - объясняет мне сестра Татьяна. - Лена заболела в 19 - сразу после рождения ребенка. Сейчас ей 50, и последние десять лет она прикована к кровати. Каждый вечер мы молимся, чтобы она встретила еще одно утро".
Дверь квартиры открывает сестра Ольга, которая приехала раньше нас. Кругом темень, но лампы включать нельзя - у людей, больных рассеянным склерозом, со временем развивается светобоязнь. Я с трудом различаю лицо на подушке, наклоняюсь ближе и тут же непроизвольно отшатываюсь. Голова женщины размером чуть больше кулака, обтянутые тонкой кожей скулы, открытый рот и неестественно блестящие глаза. Она смотрит на меня в упор, а я не в силах оторвать взгляд от ее худой жилистой шеи. "Видите, какие мы сегодня красивые!" - улыбаясь, говорит сестра и гладит Лену по редким волосам. Пока я пытаюсь справиться с шоком, Таня целует лоб, а потом скрюченную кисть женщины, знаками приглашая и меня поздороваться. "С утра мы делаем гимнастику, чтобы наладить кровообращение", - Ольга откидывает одеяло. Резкий запах болезни и человеческих выделений бьет мне в нос. По-детски маленькое тело пятидесятилетней Лены распростерто на кровати в неестественной позе: плоская грудь выгнулась колесом, конечности напряженно скрючены, а на худых бедрах болтается памперс. Пока Ольга аккуратно берет кисть пациентки и начинает медленно двигать ее взад-вперед, разрабатывая мелкие суставы, Татьяна влажным полотенцем протирает тело женщины. "А вот ножки разогнуть не получится, поэтому мы их просто аккуратненько переложим, чтобы не было пролежней", - объясняет мне Таня, пытаясь справиться с худенькими, как прутики, ногами Лены, которые упорно не хотят лежать ровно.
"Нашей Леночке повезло, - продолжает рассказывать Таня. - Добрые люди подарили ей и эту специальную кровать, и стиральную машину". Татьяна достает маленькую книжечку. "Мы сюда записываем тех, кто хоть чем-то помог Лене и за кого мы теперь каждый день молимся. О Леночке вышла статья в православном журнале, и многие люди откликнулись. Помню, как-то раз пришел мужчина - с виду настоящий бомж, в ветхой одежде, хромой, в руках палочка. Спрашиваем дедулю, чем ему помочь, а он отвечает: "Я привез деньги для Леночки".
Пока мы разговариваем с Таней, Ольга ловким движением двигает больную вместе с матрасом, ставит в изголовье тазик с водой и принимается за мытье. Женщина выгибается всем телом и начинает стонать. Татьяна наклоняется ближе: "Извини, миленькая, не разобрала". В ответ Лена продолжает мычать. "Холодно тебе?" - переспрашивает Таня и укрывает больную одеялом. Закончив с банными процедурами, сестры выходят из комнаты, чтобы дать возможность больной помолиться в одиночестве. "Леночкины молитвы обладают такой силой, какой нет ни у одной из нас, - объясняет мне Ольга. - Если человек, на чью долю выпали такие испытания, не отчаивается и продолжает веровать, Господь наделяет его удивительной силой".
"Сестра, предъявите ваше удостоверение"
НА КУХНЕ Таня принимается готовить еду, а Ольга достает тетради и начинает записывать сегодняшние показатели больной: давление, температуру, состояние пролежней. На одной из тетрадей я замечаю надпись "Финансы". Ольга ловит мой взгляд и отвечает: "Это отчетность для родственников. Сюда сестры вклеивают все чеки за продукты, лекарства, памперсы. Так родственникам спокойнее". "На слово не верят даже сестрам милосердия?" - спрашиваю я. "Да мы уже привыкли... - улыбается Таня. - Был случай, я поехала по вызову к одной больной обрабатывать пролежни. Звоню в дверь, мне открывает девушка, ее дочь, и спрашивает: "Вы кто?" Отвечаю: "Сестра милосердия". "Покажите ваше удостоверение", - говорит она. А ведь у нас, кроме косынки да халата, никакого удостоверения нет! Пришлось показывать ей свой паспорт". "Если у Лены есть родственники, то почему они не ухаживают за ней сами?" - интересуюсь я. "Раньше, когда Лена была не так плоха, ее муж и сын справлялись и без нашей помощи. Лифта в доме нет, поэтому муж выносил Лену на улицу на руках. Любил ее безумно, с годами от горя стал совсем седой... Но ведь она заболела 30 лет назад. Сейчас у Виктора другая семья, хотя к нам он тоже иногда заходит. Сын у Леночки замечательный! Маленький совсем был, а за мамой ухаживал лучше любого взрослого. Раньше Лена передвигалась по дому на коляске и, бывало, падала с нее. Так Коля прибегал домой из школы на каждой перемене, чтобы проверить, не лежит ли его мама в коридоре. Правда, после того, как он попал в аварию и повредил позвоночник, врачи запретили Коле поднимать тяжести, поэтому сейчас он не может ухаживать за мамой.
Пытка водой
ПОСЛЕ молитвы настает время приема пищи. "Господи, спаси и помилуй", - произносит сестра перед тем, как приступить к кормежке. Лена стонет, но все же проглатывает кашу. Труднее приходится с водой: женщина заходится в кашле, шире открывает рот, но сглотнуть жидкость не может. "Из-за того, что она неподвижно лежит, в бронхах скапливается слизь. Мы откачиваем ее специальным отсосом, - объясняет мне Ольга, - за сутки порой набирается целая банка". В легких у Лены действительно что-то клокочет и булькает. Вода, которую Таня с таким трудом вливает ей в рот, вперемешку со слизью оказывается на подушке. Женщина плачет, и звуки, вырывающиеся у нее из горла, больше походят на лай собаки, чем на человеческие стоны. Сестра отирает слезы с ее лица платком и ждет, пока Лена успокоится. "Отдышалась, миленькая?" - спрашивает она, поглаживая беспомощно лежащую на подушке голову женщины. Лена широко раскрытыми глазами смотрит на Татьяну, потом на стакан, затем снова на Татьяну и опять начинает скулить. На то, чтобы выпить полагающееся количество воды и доесть кашу, уходит час. В обед и ужин "пытка водой" повторится.
Не знаю, что поразило меня больше - мужество женщины, прикованной к кровати, или терпение сестер. Как их сердца могут пропускать через себя столько чужих страданий? "Когда я только заступила на этот пост, Леночка кричала сутками, - рассказывает Ольга. - Понимая, что элементарно начинаю терять сознание, уходила на кухню. Отсиживалась там, молилась, а потом снова возвращалась в комнату к Лене. На этой работе можно только с молитвой. Невоцерковленный человек тут не справится". "Особенность нашей работы еще и в том, что мы не просто ухаживаем, а входим в семью человека, - продолжает Татьяна. - Помню, муж как-то раз принес нашей Леночке цветы. Букет завял, и сестра решила его выкинуть. Лена начала кричать. Сестра только заступила на этот пост, поэтому никак не могла понять, почему больная так плачет. Разобравшись, оставила букет в покое. Так он у нас и простоял целый год".
Сколько стоит забота и внимание? По-человечески они - бесценны. Формально - 50 рублей в час. "Наша организация благотворительная, - объясняет Ольга. - Если для человека 50 рублей много, он может дать и десять. Не может платить вообще - не страшно. Мы от него не откажемся. Ведь Царствие небесное уготовано и тем, кто сам страдал, и тем, кто облегчал страдания".
P. S. Вечером Лена не кричала и не плакала, а тихо смотрела на шкаф, стоящий перед кроватью. Во взгляде ее не было ни отчаяния, ни боли - одна лишь покорность. "Последние шесть лет она видит перед собой только этот шкаф, - грустно заметила сестра Ольга, - о смене времен года узнает по звукам, доносящимся с улицы. Соловьи поют - значит, май. Детишки по утрам шумят - сентябрь. Зима для Лены - это тишина и теплое одеяло, которым мы ее укрываем". Стоя у дверей комнаты, я по привычке сказала: "Выздоравливайте". Сестры понимающе улыбнулись мне вслед.
Выйдя на улицу, я долго сидела на скамеечке перед домом. Смотрела, как потихоньку загорается свет в квартирах. Только одно окно по-прежнему оставалось темным... В воздухе летал белыми хлопьями тополиный пух. Если бы женщина, лежащая в темной комнате, взглянула сейчас за окно, она могла бы подумать, что это снег.
В 114 лет она попала в Книгу рекордов Гиннесса