Кем только не называют Сергея Филатова. "Гнилым интеллигентом, кабинетным демократом, трусливым бюрократом, жестким и хитрым политиком..." (из писем и газет). И все это - о главе администрации Президента России.
- Вас постоянно пытаются выгнать из администрации. Есть ли у вас этому какое-то объяснение?
- О себе очень трудно говорить. Но только те, кто работает против Президента, хотят, чтобы меня не было в администрации, потому что я работаю бескомпромиссно и бескорыстно на Президента. (Не могу согласиться и с заголовком, которым вы в анонсе предварили нашу беседу в прошлом номере, он чрезмерно тенденциозен - "Интеллигент среди волков".)
Когда я пришел в администрацию, было такое ощущение, что я неподготовленным попал на ринг, где бьют со всех сторон. В таком положении была вся команда Президента. Надо было во что бы то ни стало взять инициативу в свои руки и оторваться от непримиримой оппозиции: чтобы мы диктовали условия, чтобы мы создавали ситуации, а в тупике оказывалась бы оппозиция.
Первый шаг - это референдум. Тогда нужна была определенность. И на референдуме были поддержаны и реформы, и Президент. Нужно было идти в отрыв от оппозиции. Был бы в тот момент готовый текст Конституции - ее можно было бы сразу принимать. Но его не было. Вариантов действий было два: идти либо на новые выборы (к чему призывала "Демократическая Россия"), либо на подготовку и принятие новой Конституции.
Был избран второй вариант. К сожалению, летом 93-го инициатива вновь была утеряна, так как процесс подготовки Конституции затянулся. Хасбулатов начал разыгрывать свою козырную карту: используя вертикаль Советов всех уровней, он начал блокировать рассмотрение проекта Конституции в регионах, одновременно усиливая давление на результаты экономической реформы.
Борис Николаевич к тому времени свое решение уже принял, хотя мы об этом еще не знали, не понимали, почему он с холодком стал относиться ко всем мероприятиям.
Была еще одна причина, усугубившая ситуацию в стране, - затеи с уголовными делами.
- Баранникова?
- Дело не в Баранникове, а в Бирштейне, который, обладая богатствами и связями за рубежом, наверняка был заодно с какими-то силами, которым то, что делалось в России, не нравилось. Да и уголовные дела, разоблачения инициировали обе стороны, что пагубно отразилось на состоянии общества. С одной стороны пошел процесс по Шумейко и Полторанину, с другой - по Баранникову, Дунаеву, Руцкому.
- Интересно, как закулисно развивался тот скандал?
- Приехал из-за рубежа Андрей Караулов, позвонил мне и попросил о встрече. Сказал, что виделся в Канаде с Якубовским, тот понимает игру некоторых и имеет на них серьезные документы. Были названы несколько фамилий, в том числе и Руцкого. Документы Якубовский готов был отдать при условии, если Борис Николаевич или я дадим ему такое поручение. Я согласился. Но как это сделать?
За рубеж направились Ильюшенко и Караулов. Они подтвердили, что имеется большое количество документов, но могут сказать о них только при встрече. Они привезли с собой оригиналы документов о покупках, которые делал Бирштейн женам Баранникова и Дунаева за рубежом и в Москве. Здесь просматривался денежный оборот через государственные, акционерные и коммерческие структуры. Когда я сказал Борису Николаевичу, что привезли такие документы, он изменился в лице. Результаты проверки подтвердили их подлинность. Решение Президента было бескомпромиссным - Баранников и Дунаев были освобождены от занимаемых должностей.
- Почему же вы так затянули с принятием Конституции?
- Конституцию удалось принять только 12 декабря 1993 года на референдуме. А до этого произошли драматические события октября. Эти события показали, насколько не отработана технология принятия крупных, поворотных для государства решений, насколько не отлажено взаимодействие между Центром и регионами. Не случайно многие регионы, их руководители долго не могли определиться в своей позиции, а руководители Советов просто пытались углубить конфронтацию, расширить поле ее действия.
Решения по Чечне, насколько я знаю, принимались уже с учетом мнения руководителей северокавказских регионов. Руководители республик перед вводом войск всю обстановку знали. Но могло произойти и по-другому, с непредсказуемыми последствиями.
- Вас обвиняли, что вы бросили руководство во время октябрьских событий 93-го года, засидевшись на переговорах с Патриархом.
- Но если бы Церковь не разобралась в происходящем и встала на сторону "Белого дома" - это было бы катастрофой. На просьбу Патриарха о встрече Борис Николаевич откликнулся немедленно. 30 сентября в Кремле договорились о переговорах в Свято-Даниловом монастыре между представителями Президента и "Белого дома". Вечером 30-го мы встретились с Абдулатиповым и Соколовым (председателями палат Верховного Совета) и подписали протокол о сдаче оружия, находившегося в "Белом доме". Однако к началу переговоров с участием Патриарха прибыли другие представители "Белого дома" во главе с Ю. Ворониным и сорвали все решения, одобренные ночью Руцким и Хасбулатовым. Они опирались на военных - Ачалова, Баранникова и Дунаева. Так пошла затяжка времени, которую мы вовремя не заметили.
В час ночи со второго на третье октября раздался звонок Бориса Николаевича: "Как у вас дела?" Я отвечаю: "Переговоры, видимо, замотали. Похоже, завтра будет кровь".
Я начал искать Зорькина, потому что это безумие как-то мог остановить он. Но мне сообщили, что он где-то скрывается. В половине второго его нашли, я ему сказал: "Дело идет к войне, снимите грех со своей души. Если вы посчитали, что Указ Президента неконституционен, то теперь скажите, что и Руцкой, объявивший себя президентом, - тоже неконституционен. Ведь он, получив такой мандат, всерьез формирует вооруженные группы". Зорькин пообещал срочно собрать Конституционный Суд. Как стало известно, они собрались в три часа ночи, но сказали, что у них нет документов, на основании которых можно было бы вынести решение, и разъехались.
Наверное, надо было более жестко действовать первого числа. Потому что долгое ожидание сильно всех расслабило, а омоновцев застигло врасплох.
- Сейчас идет яростный "отстрел" окружения Президента. С чем это связано?
- Да, идет. Появляются различные слухи, версии, статьи, проникнутые ложью, вымыслами. Они целенаправленны: с одной стороны - навести тень на этих людей, поссорить, с другой - видимо, проверить реакцию общественности на их отстранение или просто приучить к этой мысли.
Меня часто спрашивают о службе Коржакова. Откровенно скажу: я не знаю ни состава этой службы, ни структуры ее, ни чем они занимаются... Хотя известно, что они усиливают свое влияние и в администрации, и в правительстве, расширяются, берут под контроль кадры, ну и многое другое, но это уже на уровне слухов.
- И это возможно без вас? Вы же руководитель администрации Президента!
- Служба безопасности Президента входит в Главное управление охраны, которое имеет свое финансирование и непосредственно подчиняется Президенту.
Вообще-то нужно сказать, что обстановка в последние месяцы становится нездоровой - идут конфликты с журналистами Замятиной и Кононенко, у которых сотрудники Главного управления охраны отобрали удостоверения. Идет неоправданное усиление режима сопровождения корреспондентов в помещениях администрации, вспомним случаи с группой "Мост", с Лужковым. Все это не способствует оздоровлению атмосферы. У меня в кабинете действительно некоторые сотрудники пользуются в разговоре бумагой и ручкой, боясь говорить. Сначала я подшучивал, но переубедить их так и не смог. Если это так, то могут и досье собирать, но тогда... страшно подумать о последствиях. Видимо, отсюда повышенный интерес прессы, может быть, интуитивная обеспокоенность и тревога.
- Коржаков, Гусинский... До сих пор до конца непонятен конфликт между ними.
- В этой истории оказалось много шума и пока никакого внятного ответа, а общество ждет, оно имеет полное право на честную и объективную информацию.
Объективно меня тревожит то обстоятельство, что есть и действуют силы, которые не хотят стабилизации обстановки в стране. Я считаю выдающимся шагом Президента - подписание Договора об общественном согласии. Люди стали понимать, что нужно остановиться в уничтожении одной частью нации другой.
И что же мы получили? Начали улучшаться и общественно- политический климат, и экономические показатели. Но кому- то это не понравилось, и наступил "черный вторник". Вновь поднялись кредитные ставки, повысилась инфляция, поползли цены. Отдельные регионы начали раскачивать ситуацию обязательными выборами глав администраций, принятием уставов, не соответствующих Конституции Российской Федерации.
- Сергей Александрович, получается, что вас переигрывают?
- Да, похоже, где-то и переигрывают. Мы подошли к тому рубежу, когда одних наших сил не хватает. В прессе идет непримиримая скрытая война. На Президента оказывают давление, чтобы его руками произвести реорганизацию прессы, в основном в сторону жесткого подчинения ее государственным органам. Но и в Госдуме усилиями Полторанина идет перетягивание прессы на себя.
К сожалению, в связи с чеченскими событиями отношения с прессой совершенно бездарно испорчены.
- Хочется понять одно: какой идиот (или чрезвычайно умный человек?) втолкнул Президента в эту войну? 11 декабря начали наступление, а внятные слова о том, что такое Чечня и какой это нарыв, люди услышали только через два месяца. В конце концов важны последствия. Беженцы, родственники убитых, старуха с оторванной ногой, которую много раз показывало телевидение, никогда этого не простят. Мы изучаем письма наших читателей и понимаем что Ельцина вряд ли выберут президентом еще на один срок.
- Ну, это еще посмотрим. Отвечу о Чечне. Мы прожили четыре этапа. Первый этап - зима - весна 1994 года, когда готовились переговоры, встреча Бориса Николаевича с Дудаевым. Второй этап - июнь - июль, когда начались внутренние разборки и массовое уничтожение Дудаевым людей, этим он сам перечеркнул надежды на встречу. Все же понимали, что он жаждет встречи для поддержки пошатнувшегося, а может быть, уже и рухнувшего своего авторитета. Поэтому на данном этапе была оказана поддержка Временному совету, образованному на съезде чеченского народа, находящегося в оппозиции Дудаеву. Кстати, в оппозиции находился и Хасбулатов. Третий этап - лето и осень, когда Дудаев из политической конфронтации начал переводить конфликт в русло военное. И нужно сказать, преуспел в этом.
- Но где вы были раньше? Почему все это проспали?
- Была группа по координации действий с оппозицией. Провели меры по нормализации жизни на территории, не управляемой Дудаевым. Оперативной группой фактически руководил Шахрай. Но неожиданно в ноябре он был отстранен от национальной политики, и координация ее была поручена другим лицам.
26 ноября в Грозный почти без выстрела вошел батальон оппозиционных сил, заняли телебашню, все официальные здания. По телевидению выступил Умар Автурханов, который объявил, что вся власть перешла к Временному совету. Но дальше произошла большая пауза. Необходимо было объявить чрезвычайное положение и ввести внутренние войска. Наверное, этим бы все и закончилось. Однако этого сделано не было.
И вот наступил четвертый этап - военный. Сейчас в Чечне идет внутренняя борьба, в которой многие наши граждане, политики, духовные лица очень активно помогают, чтобы не распространять трагедию Грозного и спасти другие города. Идет борьба населения с вооруженными формированиями. Население хочет избежать разрушений и грабежей. Пытается сдать оружие и объявить Конституцию Российской Федерации на своей территории. Но не все здесь получается. Часто первыми туда успевают войти боевики. Расширяется диалог, готовятся Конгрессы национального согласия и по мирному урегулированию конфликта.
- Никаких надежд, что мы оттуда уберемся?
- Что уберемся - нет. До полного восстановления жизни, экономики, властных структур, наведения правопорядка еще далеко.
КОММЕНТАРИЙ. Президент после отпуска