Жуткое словосочетание, порождающее цепь ассоциаций: рабство, смерть, позор... У Комитета солдатских матерей (похоже, единственной сейчас организации, занимающейся проблемой военнопленных) ассоциации несколько иные. Об этом говорит заместитель председателя КСМ Флера САЛИХОВСКАЯ.
Ассоциация первая. Страх.
Впечатления от Дудаева, Басаева, Радуева и иже с ними переносятся на всех чеченцев вообще. И ребята, попавшие в плен, ничего хорошего для себя не ждут и бывают очень удивлены, оказавшись не в лагере, а в чеченской семье.
Никто из вернувшихся оттуда не рассказывал о рабстве. Конечно, пленные выполняли какую-то работу по дому, иначе совесть мучает: тебе дают кров, одежду, еду, - надо хоть как-то отработать.
Мучила неопределенность: отношение к русским меняется от "операции" к "операции". И если убивают заложников, то с какой стати будут беречь пленных?
К тому же гуманизм чеченцы проявляют только к "новичкам". Отпуская, предупреждают: "Попадешься снова - убьем".
Вторая. Неизвестность.
С начала чеченской войны официальной информации о потерях практически не было. КСМ пытался добыть фамилии военнопленных всеми путями. Когда были получены первые списки, солдатские матери оккупировали здание комитета: стояли в коридорах, сидели на лестницах в ожидании хоть какой-то информации.
Многие мамы, не дождавшись никаких известий ни от детей, ни о детях, сами отправлялись на поиски в Чечню. Не обнаружив своих сыновей, привозили чужих - кого нашли, кого чеченская сторона согласилась вернуть.
Иногда информацию о пленных приносили по московским адресам "лица чеченской национальности": "Приезжайте, заберите!"
Похоже, пленных не разыскивали лишь те, кто действительно обязан был этим заниматься. Нередко родители получали повестку от командования части: "Ваш сын пропал без вести". А потом оказывалось, что парень находится в плену, но командиры этого не знают: среди погибших не обнаружен - и ладно.
Третья. Деньги.
Ф. Салиховская вспоминает случай, когда чеченская сторона передала длинный список военнопленных и заявила о готовности их вернуть. КСМ обзвонил все официальные инстанции: "Помогите вывезти ребят!" И везде получали один и тот же ответ: "У нас нет денег".
Тогда сибирячка по фамилии Заяц (ее сын значился в списках) потребовала у комитета представительские документы: "Я сама поеду за сыном". И поехала. Вернувшись, привезла 68 ребят: договорилась с проводником, и всех провезли бесплатно. Можно только восхищаться решительностью матерей и отзывчивостью проводников... И возмущаться, что государственная проблема возврата пленных решается на межличностном уровне.
Четвертая. Равнодушие властей.
Правительство не дает ни охраны, ни помощи в розыске, ни даже материальной поддержки. Возвратом военнопленных занимаются их родители.
Но бывают ситуации, когда без вмешательства властей не обойтись... Однажды чеченцы заявили, что передадут военнопленных только представителю Думы... Солдатские матери принялись обзванивать думцев и получали отказы.
КСМ до сих пор с благодарностью вспоминает депутата Мананникова ("Выбор России"): он собрался в течение часа и выехал в Чечню. В целом же государственные мужи исходят из простой логики: война не объявлена. А если нет войны, то нет и пленных.
Пятая. Возмездие на родине.
Нередко чеченцы, передавая военнопленных их родителям, дают сопроводительную справку: "Военнослужащий... находился в плену с ... по ..." Этот документ не лишен смысла: бывшие военнопленные, вернувшись на родину, обвинялись... в дезертирстве и привлекались к уголовной ответственности.
Врачи утверждают, что у людей, прошедших плен, серьезно нарушена психика, без посторонней помощи им трудно войти в мирную жизнь. Таких людей надо отправлять в больницы, а не в следственные изоляторы. Ровно год назад Черномырдин пообещал КСМ, что разошлет в военкоматы соответствующие распоряжения.
Однако до сих пор в военкоматах "нет распоряжений. И нет пленных. Есть самовольно оставившие часть".
Война. Требуются наши дети