Примерное время чтения: 7 минут
152

ИЗ ПОЧТЫ "АиФ" (05.01.1990)

Беречь интеллектуальный потенциал

КРИЗИСНОЕ состояние дел в стране в значительной степени связано с той ролью, которая во времена Сталина и Брежнева отводилась нашей науке. Официальная наука была, по сути дела, превращена в содержанку административно - бюрократического аппарата, безропотную исполнительницу всех его прихотей. Стоит ли удивляться, что перестройка и гласность вскрывают один провал за другим в нашем обществе.

Без глубочайшей опоры на науку совершить перестройку, решить острейшие проблемы общества невозможно. Какие неотложные меры нужны в первую очередь? Не пытаясь объять необъятное, остановлюсь на трех аспектах.

Во-первых, следует довести до сознания общественности особую значимость в современных условиях интеллектуальной деятельности. Увы, важность ее нередко игнорируется, престижность науки падает. И это в период научно-технической революции, когда передовые страны ведут скрупулезную работу по селекционному отбору талантливых ученых во всех уголках мира!

Разрушая до основания культ вождей и начальников, нужно создавать веру в силу разума, уважения к научным доказательствам, аргументам и фактам.

Во-вторых, следует помнить, что одна из действенных мер выхода из кризисной ситуации - радикальное повышение морального и интеллектуального уровня представителей верхнего эшелона власти. В первую очередь - в государственном и партийном аппаратах, а также в науке и в армии.

Работа Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР показывает, что лед тронулся. Однако делаются только первые шаги. Не просматривается система заинтересованного отбора сильных людей, планомерного выдвижения свежих сил в руководящие органы, которые будут определять судьбу перестройки.

В-третьих, серьезной угрозой развитию демократии, развязыванию инициативы во всех областях нашей жизни является нарастающий процесс перегрузки многих наших деятелей все новыми постами и обязанностями. Эта тенденция крайне опасна для общества.

Груз многочисленных обязанностей совершенно непосилен для одного человека. Это препятствует выдвижению молодых сил, подготовке достойной смены. В результате создаются условия для нового застоя.

С. Белоцерковский, Москва

Государству - кредитовать крестьянина

ПОСТАНОВЛЕНИЕ Совета Министров СССР об оплате сверхплановой пшеницы и некоторых других культур в свободно конвертируемой валюте (СКВ) вызывает ряд вопросов. Главный из них - можно ли таким образом поднять наше сельское хозяйство?

Многое здесь будет зависеть от того, как валюта будет доводиться до производителей. Пока не многие хозяйства, способные в принципе увеличить сбор продукции, могут получить на эти цели валюту - для этого требуется превысить уровень последних лет, который в силу погодных условий был довольно высоким.

Другое дело - предоставление хозяйствам целевых кредитов на развитие производства под залог будущей прибавки к урожаю. Скажем, хозяйство, где сбор зерна находится на уровне 10 тыс. т, рассчитывает получить за счет использования импортной техники еще 2 тыс. т. Получив кредит, оно выполняет свои обязательства. Если же сбор превысит 12 тыс. т, дополнительный прирост оплачивается государством уже импортными потребительскими товарами. Подобная схема позволит изжить иждивенческий подход к получению средств.

В условиях рыночной экономики банки, обслуживающие сельское хозяйство, имеют специалистов по оценке и анализу деятельности сельскохозяйственных предприятий. Безусловно, придание нашим банкам подобных функций приведет к усложнению их деятельности и, возможно, к переделу "сфер влияния" Внешэкономбанка и Агропромбанка с предоставлением последнему права объявить несостоятельных должников банкротами и распродавать их имущество.

При определении размеров выплат в основу должны быть положены цены на аналогичную продукцию на мировом рынке. Скажем, цена тонны пшеницы составляет сейчас примерно 180 долларов. Это не 60 инвалютных рублей, предлагаемых нашим хозяйствам. Дополнительно произведенная продукция, если уж она рассматриваете как импортозамещающая, должна и оплачиваться по ценам мирового рынка. Излишнее скопидомство здесь будет иметь единственный результат - сдерживание производства.

Система кредитования наших сельскохозяйственных производителей валютой с целью дать им скорейшую возможность насытить свои хозяйства современной техникой, складскими помещениями, холодильно-компрессорным оборудованием, мощностями по переработке и т. п. породит на практике множество вопросов. Однако все-таки государство должно кредитовать крестьянина, а не наоборот. Сейчас, когда валютные средства оседают на счетах хозяйств, не принося им никакого процента, мы наблюдаем противоположную картину.

Расширить доступ производителей к СКВ может и другая чрезвычайная мера - продажа инвалюты всем без исключения типам хозяйств на производственные цели, пусть даже в соотношении 1:20.

Немаловажный вопрос - оптимальное расходование СКВ. Наши производители, в отличие от многих зарубежных, практически лишены доступа к информации о том, чем располагает мировой рынок сельхозтехники, оборудования для хранения и переработки продукции. Учитывая сложное положение многих хозяйств, уполномоченные МВЭС, думается, должны предоставлять им подобные сведения бесплатно, а не требовать от них по тысяче рублей за каждую справку, как это происходит сейчас.

Д. Булатов, экономист, Москва

Как перезахоранивали Сталина

ШЕЛ ОКТЯБРЬ 1961 года. Стояли серые, пасмурные и прохладные дни, а в Кремлевском Дворце съездов заседал XXII съезд КПСС. Решение съезда о выносе тела И. В. Сталина из Мавзолея было принято 30 октября по предложению И. Спиридонова от имени Ленинградской партийной организации.

Окончательное решение, видимо, было принято на Пленуме ЦК КПСС, который заседал 31 октября 1961 года.

Как только начал работать Пленум, меня вызвал в здание правительства заместитель начальника Управления личной охраны полковник В. Чекалов и приказал подготовить одну роту для перезахоронения Сталина на Новодевичьем кладбище.

Потом мне позвонил по телефону В. Чекалов и сказал, что захоронение будет за Мавзолеем Ленина у Кремлевской стены.

День шел к концу. На Красной площади собралось много народа. Ходили группами, подходили к Мавзолею и гостевым трибунам, пытаясь посмотреть, что делается за Мавзолеем.

Чтобы выяснить настроение людей, я переоделся в гражданскую одежду и вышел на Красную площадь. Люди в группах вели возбужденные разговоры. Содержание их можно свести однозначно к следующему: "Почему этот вопрос решили, не посоветовавшись с народом?".

К 18 часам того же дня наряды милиции очистили Красную площадь и закрыли все входы на нее под тем предлогом, что будет проводиться репетиция техники войск Московского гарнизона к параду.

Когда стемнело, место, где решено было отрыть могилу, обнесли фанерой и осветили электрическим прожектором. Примерно к 21 часу солдаты выкопали могилу и к ней поднесли 10 железобетонных плит размером 100x75 см. Силами сотрудников комендатуры Мавзолея и научных работников тело Сталина изъяли из саркофага и переложили в дощатый гроб, обитый красной материей. На мундире золотые пуговицы заменили на латунные. Тело покрыли вуалью темного цвета, оставив открытым лицо и половину груди. Гроб установили в комнате рядом с траурным залом в Мавзолее.

В 22.00 прибыла комиссия по перезахоронению, которую возглавлял Н. Шверник. Из родственников никого не было. Чувствовалось, что у всех крайне подавленное состояние, особенно у Н. Шверника.

Когда закрыли гроб крышкой, не оказалось гвоздей, чтобы прибить ее. Этот промах быстро устранил полковник Б. Тарасов (начальник хозотдела). Затем пригласили восемь офицеров полка, которые подняли гроб на руки и вынесли из Мавзолея через боковой выход.

В это время по Красной площади проходили стройными рядами автомобили, тренируясь к параду.

К 22 часам 15 минутам гроб поднесли к могиле и установили на подставки. На дне могилы из восьми железобетонных плит был сделан своеобразный саркофаг. После 1 - 2-минутного молчания гроб осторожно опустили в могилу. Предполагалось гроб сверху прикрыть еще двумя железобетонными плитами. Но полковник Б. Тарасов предложил плитами не закрывать, а просто засыпать землей.

По русскому обычаю, кое-кто из офицеров (в том числе и я) украдкой бросили по горсти земли, и солдаты закопали могилу, уложив на ней плиту с годами рождения и смерти Сталина, которая много лет пролежала в таком виде до установления памятника (бюста).

Ф. КОНЕВ, бывший командир Кремлевского полка

Смотрите также:

Оцените материал

Также вам может быть интересно