Фильм Станислава Говорухина "Так жить нельзя" - безусловно, из ряда фильмов так называемой шоковой терапии. Вместе с тем это серьезный обвинительный документ времени. И если мнения критиков о нем противоречивы и изменчивы, то зрительский интерес постоянен.
- Популярность картины превзошла все ожидания. Хотя в ней не сказано ничего, о чем зрители не знали бы. Может быть, именно потому, что эта информация сконцентрированна, количество перерастает в качество...
- Наша задача была в том, чтобы показать ту пропасть, в которую наше общество сползает. Причем так доходчиво, чтобы это поняли все, независимо от профессии, информированности и прочего.
- Вы надеетесь, что фильм увидят зрители в глубинке?
- Мы были готовы к тому, что картина тяжело пойдет на экраны. И сделали все возможное, чтобы облегчить ее прохождение по инстанциям. "Мосфильм" провел целую кампанию для того, чтобы какой-нибудь бестолковый начальник не смог ее закрыть. Картину показали депутатам Верховного Совета СССР, Моссовета, Ленсовета, Съезду народных депутатов РСФСР. Думаю, что теперь сложно будет ее запретить.
Более того, я уверен, что фильм увидит максимальное число зрителей. Сейчас он идет в ограниченном числе залов, потому что существует всего шесть копий. Но через месяца три-четыре их будет уже сотни.
- Но на российской партконференции и на XXVIII съезде КПСС вы не стали показывать "Так жить нельзя". Не предложили или вы пошли на это сознательно?
- Думаю, что премьера этого фильма на республиканской партконференции и на союзном съезде коммунистов достигла бы нулевого результата. По расстановке сил, по атмосфере, сопровождавшей эти события, стало ясно, что после премьеры "Так жить нельзя" правые еще больше поправеют, а левые - полевеют.
- Скажите, а как ведут себя представители преступного мира, о котором вы рассказываете? Лично вам не угрожают?
- Нет, звонков и угроз нет. Но мне странно, что вы об этом спрашиваете. Начнем с того, что мафии у нас нет. Говорю это как человек, хорошо знающий предмет. В принципе, наверное, не существует страны, где нет коррупции и всего того, что с нею связано. Мы - не исключение. Но сравнивать наш преступный мир с итальянской, американской или колумбийской мафией - дилетантизм, который проявляется во всем, что касается обозначения этого явления. Мне дико слышать, когда на всех уровнях говорят, что надо усилить борьбу с организованной преступностью, со спекуляцией и взяточничеством. Вопрос ставится в таком случае не слишком компетентно. Со спекуляцией почти бесполезно бороться, пока пусты прилавки магазинов. Со взяточничеством бороться нельзя, потому что надо уничтожить порождающие его механизмы. И в таком контексте организованная преступность, наверное, все же не главная опасность. В обществе, где все организовано из рук вон плохо - милиция, промышленность, сельское хозяйство и остальное, - не может быть хорошо организованной преступности. Сегодня гораздо страшнее преступность спонтанная.
- Интонация фильма абсолютно нейтральна. Вы никого не призываете, никого не пугаете, что несколько непривычно в последнее время.
- Мы сознательно отказались от крайностей, вроде крика, лозунга. Хотелось, чтобы нас услышали, а когда человек кричит, суть его слов уже не воспринимается.
- Говорят, что не обошлось без вмешательства цензуры. Насколько это соответствует действительности?
- Вырезано из фильма очень немного. И сделал это я сам. Цензуры в обычном смысле слова не было, кроме моей собственной.
- Нетрудно провести параллель между "Так жить нельзя" и "Обыкновенным фашизмом" Михаила Ромма. Но он потом снял фильм "И все-таки я верю". Смогли бы вы снять подобную картину на современном материале?
- Мой фильм назывался бы "И все-таки я хочу верить", потому что полной уверенности нет. Но человек так устроен, что, даже если он смертельно болен, до последнего мгновения надеется на лучшее.
Беседу вел И. АБЕЛЬ
Артисту "в стол" не сыграть